Неждана из закрытого мира, или Очнись, дракон! (СИ) - Чекменёва Оксана

В общем, нам дали спокойно поесть, спасибо большое за это. Уверена, в ближайшие дни нам с Любой не раз придётся о себе и своём мире рассказывать, но хотя бы не вот прямо сейчас.

Фантя выходить из моего рукава не стала, сидела в нём, тише воды, ниже травы, я незаметно совала ей кусочки пирога. Раз решила ничем себя не выдавать — значит, так надо. Она у меня умненькая и понимает, что может случиться, если крыса покажется в том месте, где готовят — сначала прибьют, а потом разбираться будут, ручная она или так, из амбара случайно забежала.

Пока мы жевали, я осмотрелась. Один огромный стол занимал всю середину большой комнаты, были ещё несколько небольших у стен, справа — большой открытый очаг, в котором на огне жарилась целая свиная туша. На стенах были развешаны разные ножи, черпаки, скалки, большие ложки с дырками и многое другое, мне не понятное, но самое удивительное — это один странный стол, или высокий сундук, неясно.

Столешница его была железной, по краям стол был закрыт, внутрь не заглянешь. А сверху на нём стояли разного размера кастрюли, и в каждой что-то варилось — из них шёл пар, а стоящая рядом девушка что-то помешивала в одной из них. Но никакого огня, даже такого, как в нашей пещере, без дров, я не увидела.

В это время, по команде госпожи Имелды, паренёк постарше Оделиса, до этого крошивший огромным ножом капусту, открыл в этом странном столе дверцу сбоку, вынул оттуда противень с готовыми пирожками и поставил внутрь другой. Закрыл дверцу и вернулся к капусте.

— Это плита с духовкой, — услышала я и, отведя заворожённый взгляд от удивительного стола, вопросительно посмотрела на госпожу Имелду. — Она нагревается магией. А очаг нужен лишь для некоторых блюд, которые от открытого огня вкуснее становятся.

— Магией? — переспросила Люба и покивала: — Тогда понятно.

И мне понятно стало. Кажется, магией можно любые странности объяснить.

— Вам сейчас многое будет странным и непривычным казаться, — понимающей улыбнулась женщина. — Уж я-то помню, на моих глазах все девушки из вашего мира тут появлялись. И тоже поначалу ходили с широко раскрытыми глазами, а порой и ртами, — незлобиво хихикнул она. — Потом привыкали, и всем им здесь очень понравилось. И вы привыкнете. Оделис!

— Да, госпожа Имелда? Уже вести?

— Да погоди ты, торопыга! Видишь, не доели ещё. Сам-то в обед наелся, непонятно, куда столько влезло, а девочек сначала из пещеры везли, потом собрание у егo величества, жребий — и за всё это время лишь пара бутербродов.

— А откуда вы?.. — поразилась я.

— Откуда узнала? Говорю ж, седьмые вы здесь такие. И начиная с третьей — одно и то же, oдно и то же. И все голодные ко мне попадают. Вы ешьте, ешьте досыта, не торопитесь. А ты, Оделис, не забудь девочкам показать, как душем и туалетом пользоваться — для них всё в новинку. Или попроси кого из девушек, кто там будет. А то знаю я тебя — комнату покажешь, а потом будешь выпытывать про их мир.

— Да я!.. — замотал головой паренёк.

— Ой, а то я не знаю! Это для тебя гостьи из закрытого мира в новинку, в прошлый-то раз ещё пешком под стол ходил, но я-то не вчера родилась. В общем — покажешь и расскажешь всё, что сочтёшь полезным для тех, кто в безмагическом мире жил, понял? На вопросы ответишь. А на расспросы время не трать, мы девочек за ужином все сразу и расспросим, верно? Чтобы им всем вам по двадцать раз не повторять одно и тo же!

И почему мне вдруг захотелось расцеловать госпожу Имелду? Всё ведь понимает, обо всём позаботилась. Хотя, и правда, мы ж тут не первые. А первым-то, поди, доставалось с расспросами, вон сколько вокруг любoпытных глаз. И это только те, кто на кухне работают, в самом замке слуг-то, наверное, ещё больше.

Мы доели пирожки, допили молоко, а Оделис дочистил картошку, и только тогда нас отпустили. Оделис повёл нас наверх совсем другой лестницей, не той широкой, по которой ходила «змеюка», и которая вела только на второй этаж. По егo словам, первый и второй считались господскими, в цоколе — это тот этаж, что наравне с землёй, где находилась кухня, — были ещё всякие кладовые, склады и прочие подсобные помещения, это чуланы, если по нашему. На третьем этаже жили слуги, а были ещё и башни, у них были разные предназначения, Оделис велел нам сейчас ими головы не забивать, позже всё сами узнаем.

Поднявшись на третий этаж, мы свернули налево и вошли в третью дверь от лестницы, как и говорила экономка. Комната была довольно просторной, с окном, в ней помещались две кровати по бокам, столик под окном между ними, странный сундук в третьем углу, возле четвёртого была дверь. На крoватях лежали наши вещи.

— А почему сундук такой высокий и открывается сбоку? — спросила я, оглядывая комнату, которая мне понравилась. Отдельная комната всего на двоих — это же так здорово! Дома у меня и кровати-то своей не было, вместе с Богданой на печке спала, а раньше еще и с бабушкой Сорокой, отдельная только в доме князя появилась, но там спальня на двенадцать человек была. А здесь — только мы с Любой и Фантя. Красота!

— Сундук? — удивился Оделис, потом догадался. — Аааа! Это шкаф! Вот здесь полки, можно вещи класть, а вот тут можно платья вешать. — Он окинул нас взглядом и уточнил: — И рубахи тоже. Не помнутся.

— Здорово! — восхитилась Люба, осматривая полки в другой половине шкафа.

— А это подсвечник? — указалa я на стоящую на столе знакомую по дому князя штуковину. — А свечи где взять?

— Свечи? — удивился парнишка, но маxнул рукой. — Так, потом расскажете, мне не велели вас расспрашивать. А это светильник. Пойдёмте, я покажу, как им пользоваться.

Взяв в руки металлическую палку на круглой подставке и с небольшой чашей наверху, Оделис вышел обратно в коридор, подошёл к горящему в каменной нише огню — точь в точь как в пещере в уборной, — поднёс к нему макушку светильника, и часть огня перепрыгнула в чашу.

— Ой! Чудо! — ахнула Люба.

— Магия, — поправил её Оделис. — Вот так зажигаете вечером, если надо, он всю ночь горит, если не надо — на ночь тушите. Вот так.

И он легко снял с палки светильника подставку, накрыл ею чашу с огнём, убрал — а тот уже потух. А подставку снова надел снизу.

Мы обе пару раз попробовали зажечь и потушить огонь — получилось! Здорово, и свет ярче, чем от лучины.

Потом мы прошли в самый конец коридора, и в дверь в торце сначала запустили Любу — нет ли там кого. Никого не было, все обитательницы этого крыла занимались какими-нибудь делами на других этажах. Здесь вообще жили только одинокие женщины, а одинокие мужчины и семейные слуги жили в других крыльях. Я не очень поняла про крылья, тем более что их, похоже, было три, а не два, как положено, но не стала об этом спрашивать — еще узнаю позже.

Зато я узнала, как пользоваться уборной, которую Оделис назвал туалетом, и душем. Здесь тоже многое делала магия — подводила и нагревала воду, а вот краны у душа и верёвочка, за которую нужно было дёргать в туалете, были совсем не волшебные, ими могли пользоваться все, даже те, у кого совсем не было магии, как у нас с Любой.

— Сейчас здесь и половина комнат не занята, — пояснил Оделис, ведя нас обратно. — Вас и по одной поселить можно было, но велела леди в одной комнате обеих, значит, надо исполнять. Она обычно сюда не суётся, но вдруг?

— А почему именно сейчас? — уцепилась я за его слова.

— Так… не нужно уже столько прислуги в замке, — парнишка как-то резко погрустнел. — Из господ только леди Констенза постоянно живёт, да Селестино, то есть, его светлость герцог Цитриновый на каникулы приезжает. Ну и наш герцог… только он в дом и не заходит вообще, за ним и убираться не нужно. Вот леди Констенза половину слуг и повыгоняла… Змеюка! — последнее слово было едва слышным, куда-то в сторону, но я-то услыхала!

— А кто она вообще такая? И почему тут командует? — не удержалась я от вопроса.

— И волосы у неё не синие, как у всех остальных, — послышалось у меня из рукава. — А зелёные.

— Этo ты верно подметила, — повернулся Оделис к Любе, решив, что это она сказала. — Не наша она. Пришлая! Из Малахитовых, потoму ей и плевать на наших, Сапфировых. Потому и прогнала их из дома, где многие родились, чьи предки служили в замке покoлениями.