Феодал (СИ) - Рэд Илья

— Спасибо за предупреждения, Юрий… Как по батюшке?

— Можно просто Юрий, — отмахнулся Абросимов. — Я восьмой наследник графа, со мной не нужно так официально. Всю жизнь на службе и ещё столько же буду, — с иронией бросил он. — Все лавры старшим братьям, так что… Цепляйте груз, ребята! — крикнул он в конце и отошёл от нас на два шага вперёд.

Мы наблюдали, как разведчики протаскивают цепи под тушей виверны, чтобы взять её на буксир до пещер. Все они оказались никому не нужными сыновьями знатных родов, оттуда и владение сразу несколькими воинскими профессиями.

Учили наездников на вивернах сызмальства, готовили к военной жизни. Никаких тебе светских раутов, балов и прочих развлечений, только казарма, плац и изматывающие тренировки с утра до ночи. Это была аристократия иного толка — военная.

— Мефодий, ты чего? — я обернулся к своему подчинённому, когда тот согнулся пополам от боли.

— Началось, Владимир Денисович, — прохрипел он, — отойдите… Подальше…

Зрачки берсерка то уменьшались, то увеличивались как пульсирующие сами по себе чёрные дыры, причём асинхронно. Смолянистая радужка разлилась в глазное яблоко и даже заполнила собой венозную область на лбу и висках, как будто по коже раскинул свои щупальца чëрный спрут.

Мефодий ухватил секиру за кончик одной рукой и с лёгкостью поднял её, как детскую игрушку. Здоровенный топор без видимого усилия застыл в вытянутой вбок руке. Берсерк завис на секунду перед срывом.

— Врассыпную! — заорал я, а лезвие засвистело в сторону графа.

Глава 12

Золотые руки

Я еле успел оттолкнуть Абросимова, чтобы он не угодил под смертоносный удар. К чести графа, тот быстро сориентировался и, сделав кувырок вперёд, перебросил летевшего на него берсерка через себя. С его ладоней заструились бледно-голубые сгустки энергии, они же подняли массивного Мефодия в воздух и метнули головой в землю.

Я думал, у вояки сломалась шея, по крайней мере, слышал хруст, но нет, тот встал, опять хрустнул ей, и, как ни в чём не бывало, попёрся на своего противника. Юрий быстро оценил ситуацию, и теперь вместо ветряной стихии у него заалели в руках разгоняющиеся пламенные диски, с каждой секундой они увеличивались в размерах.

— Нет, стой, граф, не надо! — выкрикнул я и встал между ним и берсерком. — Это мой человек, я разберусь.

— Он напал на императорского разведчика, — строго отчеканил Абросимов. — Знаешь, что за такое положено?

Я оборачивался туда-сюда, не забывая держать в поле зрения обезумившего Мефодия, и вкратце объяснил ситуацию.

— Он под проклятием некроманта, это не его воля.

Похоже, берсерк решил, что разговоров достаточно и сорвался в атаку. Нобу как тень отошёл вбок, готовый в любой момент снести голову здоровяку, каждое движение полно энергии, ноги мягко ступают. Я сместился вправо и едва не попался под стремительный второй выпад.

— Никому не вмешиваться! — заорал я, выставив левую руку назад. — Я сам!

Зарычав, Мефодий махнул широким боковым ударом. Я отпрыгнул и снова увернулся. Нечеловеческая сила позволяла противнику быстро сближаться, пинаться, а свободной рукой он пытался ухватить за меня. Попадать в его лапы — плохая затея.

Поединок также не должен закончиться смертью моего подчинённого. Именно я взял за него ответственность, а значит, и мне всё это расхлёбывать. Я не отрывал взгляда от его изменившихся глаз и сражался, будто всю жизнь провёл в войнах, хотя только недавно покинул родную деревню.

«Может, это кровь предков во мне бурлит?»

Оборона держалась долго, но я, улучшив момент, полоснул лезвием вскользь по заразе, что захватила лицо Мефодия. Разрез пришёлся по лбу, пострадала только шкурка, но вот неожиданность — из неё тут же повалил пар! Куликов выронил из руки секиру и обхватил лицо, из глотки вырвался крик неистовой ярости, смешанной с болью.

Он опустился на колени, краем глаза я увидел, что маги-разведчики предлагают мне покончить с ним немедленно, но я опять поднял руку и покачал головой. Берсерк замахнулся и ударил кулаком в землю, потом ещё раз и ещё, пока не стесал их себе в кровь, раскрыв старые раны. Эти беснования начались внезапно и внезапно закончились — он дёрнулся, как если бы дух вышел из тела и подкошено свалился лицом в пыль.

Подбежав к нему, я положил воина на спину и отметил, что приступ прекратился — всё вернулось на круги своя. Я добрался до его лопатки и увидел, как татуировка трëхконечной звезды с колючкой покраснела и сочится кровью. В этот момент к нам подошёл граф Абросимов, и я продемонстрировал ему клеймо.

— Опрометчиво брать такого человека к себе в группу, Владимир, люди могут пострадать.

— Приношу свои извинения, — я встал и слегка поклонился, как того требовал этикет. — Если забудешь это недоразумение — я твой должник, только насчёт яйца я не…

— Я понял тебя. Что ж, вы вчетвером неполным отрядом убили виверну — это смело и достойно уважения. Когда твёрдо встанешь на ноги, помни — я приду со своей просьбой.

— Идёт, граф.

Мы обменялись рукопожатиями, и разведчики расселись по вивернам. Лязгнули цепи, в воздух поднялось три громадины. На бреющем низком полёте они потащили за собой погибшую самку в цех разделки туш. Там её чешую, кожу, когти, внутренности и всё остальное расфасуют как надо. Ничего не пропадёт зазря.

— Помоги мне, Нобу.

Перед тем как мы взяли под руки отрубившегося Мефодия, я засыпал ему в приоткрытый рот щепотку стяженя. Целебный порошок залечил ушибы берсерка. Пришлось попотеть, чтобы донести его до города. Позади разбушевавшиеся змееящеры накинулись на отрубленные куски хвоста виверны — их разведчики с собой не забрали, и я был им за это благодарен. Иначе пришлось бы отбиваться от назойливых тварей.

В пещере нас с бутылкой вина встретил Игнат, хотел поздравить, но, заметив Мефодия, в беспамятстве, придержал свои восторги.

— Сколько? — спросил я его.

— Пятьдесят тысяч, — шепнул он мне, похлопав по оттопырившемуся карману. — Ты, конечно, псих, но, чёрт возьми, ты какаешь золотом. Я с тобой, бастард.

Мы закинули тело берсерка на лошадь, и я требовательно раскрыл ладонь. Сорок тысяч, сложенные заранее, перекочевали в неё. Я засунул всё это в кошель на поясе и взял под уздцы лошадь. Нам пора было убираться отсюда. Скоро время истечёт.

— Ну, так что? Всë путëм? — потирая ладошки, спросил Цыбульский.

— Посмотрим, Игнат, посмотрим.

— Да ты что обиделся на что-то? Я, как ты сказал — всё выполнил… Или ты из-за денег?

— Господин не хочет говорить. Что непонятно? — дёрнул его за плечо Нобу.

— Отвали, придурок, — маг попытался сбросить руку японца, но тот её заломал и вскоре встал сзади, держа на болевом. — Ты чо творишь? Эй, скажи ему… Да что я сделал?

— Нобу отпусти его, — устало велел я.

Игнат мигом поднялся и отряхнулся, его вино разлилось по мостовой.

— Виверну убил я, — он подошёл ко мне, обдавая алкогольными парами. — Я принёс тебе эту кучку рубликов и такое ко мне отношение, да? Не хочешь проявить чуточку уважения, ммм? Сказать, например: спасибо, Игнат, ты хорошо постарался.

— Я тебе это уже сказал.

— А может, я хочу ещё услышать? Может, я считаю, что заслужил почестей? Нет-нет, погоди, — он зашёл вперёд и остановил меня. — Дружище, ты не так понял…

— Игнат, мы опаздываем, — предупредил я его.

— Ты просто скажи, что я хочу слышать, и мы сразу вернёмся. Скажи здесь, — он ткнул пальцем в землю, потом покрутил бутылкой и приложился к ней. — Я твой лучший наёмник и считаю, что нужно пересмотреть некоторые договорëнности, — он пожирал взглядом мой рюкзак. — Скажем, пятьдесят процентов от той штуки, что ты от меня утаил.

— Мы пожали руки, и ты согласился с моим правом личного трофея. Так чего же ты хочешь?

— Я? — он подошëл поближе и разгладил мне воротник куртки. — Справедливости хочу, давай продадим яичко. Тут всем хватит денежек, не жлобись. В одно рыло это как-то не по-людски. Я заберу свою долю, ты — свою, все останутся довольны. Мне эта жизнь, — он обвëл рукой суету колониального города, — обрыдла, понимаешь? Мы сорвали куш, я тебе в этом помог. Думаешь, мне охота горбатится ещë лет десять, чтобы застрять здесь, как эти неудачники? Посмотри, там же половина наших, те самые витязи, что не успели в свои врата. А отсюда они уже выбраться не могут, вот какая меня ждëт старость.