Мисс Эндерсон и её странности (СИ) - Зарецкая Анастасия

Почуяв появление хозяйки, встрепенулся пёс, всю ночь добропорядочно карауливший крыльцо. Обрадовался, замахал хвостом, запрыгал вокруг Алесты. Она потрепала его по мохнатой голове, коснулась необычных ушек с глубоким надрезом, что делил ухо на две половинки: внешнюю широкую и внутреннюю узкую, напоминающую рожки.

— Доброе утро, мой Король! Как ваша ночь, ничего? Я к вам с угощением — уж чем богаты, не гневайтесь на простолюдинов.

Пока все домашние звали пса по-простому, Бобом, от Алесты он получил куда более уважительное имя — Король Подземельных. За счёт ушек, которые куда гармоничнее выглядели бы на морде у приспешника тьмы. Или, менее поэтичный вариант, походили на творение зубастых подвальных крыс.

Алеста обменяла Короля Подземельных на медную монету больше четырех лет назад, под конец короткого северного лета. Он, лишенный более везучих, уже избранных кем-то братьев и сестриц, грустил в картонной коробке. Никто не выбирал Короля — за счёт внешней неприглядности, которая во взрослом возрасте обернулась для пса тёмным очарованием. Алеста не смогла пройти мимо. И теперь Король каждый день благодарит её своей верностью и привязанностью.

Угощение, мясную похлёбку, он принял без каких-либо возмущений. За несколько мгновений разделался с едой и стрелой устремился следом за Алестой, которая уже отворяла калитку.

Так начиналось практически каждое утро. Пробуждение, сборы, тихое исчезновение, приветливый танец от Короля и дорога к лавке, что вот уже три года служит Алесте местом работы. И вряд ли в ближайшее время что-то поменяется.

Полтора года из этих трёх дорогу к лавке сопровождало поскрипывание снега. Король ступал почти бесшумно, ловко перескакивая с лапки на лапку. Зато каждый шаг Алесты вызывал пронзительный скрип — гибель тысячи невинных снежинок под подошвой грубых зимних ботинок.

В зависимости от того, ближе зима к началу или концу, варьировалось число горящих фонарей, которые попадались по дороге. Их в целом было не так много — ровно пять. В этот раз дорогу освещали два из них. Зима стремилась к зениту… Забавная закономерность: чем ближе весна, тем меньше горит фонарей. Во-первых, кончаются деньги, заработанные летом, и начинается лютая экономия. Во-вторых, жители Плуинга всё больше надеются на весенние солнца, которые однажды наступят и разгонят тьму.

И всё-таки сегодня слишком тихо и мирно.

Обычно по дороге в лавку Алесте встречалась хотя бы пара земляков — многие здесь предпочитают трудиться с раннего утра, чтобы успеть всё задуманное, бесконечных ворох дел. Сегодня же Алеста не встретила ни одного. И даже окна в домах не горели.

Впрочем, ей же и лучше. Можно разговаривать с Королём, не беспокоясь, что случайный прохожий посчитает Алесту чудковатой. Если, конечно, среди обитателей Плуинга остались те, кто ещё не посчитал.

— Итак, Король, запоминайте план действий: сначала нам нужно будет убраться, придётся ещё лестницу со склада притащить, мне кажется, скоро пыль с верхних полок создаст своё собственное королевство. Потом переклеим этикетки. Попробуем, вдруг новый клей окажется лучше, и этикетки продержатся дольше трёх дней. Если нет, придётся ехать в Олтер в поисках клея — вот же глупость, но другого решения этой проблемы с этикетками я не вижу. Потом напишем парочку писем — очень интересно узнать, почему нам задерживают товар. И если они опять начнут оправдываться погодными условиями… То, поехав за клеем, заскочу заодно на разборки.

Король Подземельных кивал, прекрасно понимая каждое сказанное слово. В проблемах содержания лавки он за эти три года, пожалуй, разобрался получше многих управляющих. Умел бы ещё разговаривать — цены бы не было такому псу. Алеста с радостью бы устроила его Темнейшее Высочество к себе, секретарём, и даже жалования бы не пожалела.

Торговая площадь за эти три года ни разу не изменила своё расположение. И всё-таки каждый раз она возникала перед глазами неожиданно, выпрыгивала из-за очередного поворота. Только что с обеих сторон были невысокие, не больше двух этажей, каменные дома. Но теперь впереди — вполне просторная площадь. Центр её занимает фонтан в форме потрёпанной спирали, который перестал работать ещё тогда, когда Алеста училась ходить. Остальное пространство свободно — на нём любой желающий может организовать собственную ярмарку или даже торжество. Желающие в Плуинге находятся редко…

А по окружности площадь утыкана торговыми лавками, больше напоминающими плодовые грибные тела: светлые стены, коричневые крышки, припорошенные снегам. Оконца круглые и небольшие. Чтобы торговцы не хвастались товаром раньше времени, около шестидесяти лет назад тогдашний начальник торговой площади, Нанди Эндерсон, запретил устанавливать в лавках широкие и просторные витрины, а уж тем более направлять на них искусственный свет.

Алесте этот Нанди Эндерсон приходился прадедушкой. Она успела застать его, когда была маленькой. Так вот: нрав Нанди Эндерсона не поменяла даже старость. Первое воспоминание о прадедушке, которое сохранила детская память Алесты: он запрещает ей съесть леденец, поскольку сахар плохо влияет на развитие малышей. И последнее воспоминание: прадедушка забирает у нее роман о приключениях и силой (к тому времени весьма слабой) вручает пособие по экономике.

Тогда десятилетняя Алеста, резко бросив книгу, убежала из дома. И вернулась лишь по темноте. Вернувшись, узнала, что прадедушки не стало…

Протяни Нанди Эндерсон до сегодняшнего дня, он, пожалуй, испытывал бы за правнучку гордость.

Единственный сын оказался для торговли слишком мягкотелым — таких конкуренты топчут одним мизинцем. Внучка с головой погрузилась в магию, что очень скоро её сгубило, а внук прекрасно научился тратить, но не зарабатывать. Зато в старшей правнучке (впрочем, младшую Нанди Эндерсон уже не застал) вдруг проснулась торговая жилка. И всё-таки печально, что он не протянул. Алеста не отказалась бы сейчас от совета. И даже от грамотного пособия.

Лавка, по праву принадлежащая ей (и ещё немного — Королю Подземельных) вот уже три года, располагалась в самой западной точке торговой площади. И носила то ли гордое, то ли насмешливое название «Лавка странностей». Придумать что-либо более подходящее вряд ли бы получилось, и всё-таки название досталось лавке по наследству.

В те же времена, шестидесятилетней давности, над лавкой начальствовала прабабушка Алесты, Бейла Дэвис. Она неплохо обращалась с магией, но ещё лучше находила подход к людям. В те времена Лавка странностей процветала, покупатели съезжались в неё со всего королевства. Собственно, именно эта лавка свела бабушку и дедушку — бабушка помогала матери, а дедушка выполнял поручения отца, и они оба проводили на торговой площади большую часть своего дня.

Прабабушки рано не стало. Её Алеста застать уже не успела. Вместе с Бейлой Дэвис не стало и Лавки странностей — бабушка магическим талантом не обладает, и в поддержании лавки она в те далёкие времена не увидела смысла. Так и стояла лавка в запустении: никакой пользы, но и продать чужим жалко, всё-таки память.

Когда Алесте исполнился двадцать один год, бабушка позвала Алесту к себе и спросила — не желает ли Алеста забрать эту лавку к себе в полное распоряжение? И дальше делать с ней всё, на что только хватит фантазии: организовать новую торговую точку, продать нуждающимся, разобрать на кирпичи.

Фантазии (и настойчивости) Алесты хватило на то, чтобы возродить Лавку странностей — деяние её прабабушки. Пожалуй, знай Бейла Дэвис о том, что у неё существует такая внимательная к семейным традициям правнучка, она бы гордилась ей наравне с Нанди Эндерсоном, а-то и куда больше…

Отворив дверь, Алеста первым делом впустила в Лавку странностей свежий воздух, затем — Короля Подземельных и только потом себя. Плотно захлопнула дверь, чтобы не рассеивать драгоценное тепло, и зажгла одну-единственную лампочку на потолке. Вообще говоря, в прошлом году Алеста прилично потратилась на то, чтобы поставить подсветку на полки с товаром. Но чести лицезреть включенную подсветку удостаивались только избранные, самые любимые покупатели. Чаще всего — предки избранного круга покупателей самой Бейлы Дэвис. Нашлись и такие. Не сразу, но Лавка странностей приобрела постоянных гостей.