И да, это был Лютый.
Визуал
Немного визуала для атмосферности)))
3. Совместный завтрак
Удивительно, но в этот раз не было того страха, что я испытывала вчера. Лютый продолжал лежать и все также молчаливо на меня смотреть.
Когда до меня дошло, что меня никто не удерживает, не трогает, а я сама продолжаю находиться на его голой груди, я покраснела и тотчас попыталась встать.
Однако в волнении запуталась в длинном платье, снова упала, правда успела выставить руки. И вновь замерла.
Лютый не двигался, ни один мускул на его лице не дрогнул, он продолжал пристально и невозмутимо смотреть мне в глаза.
Совладав с волнением, со второй попытки я удачно поднялась и отошла в сторону, искоса поглядывая на мужчину.
Широкоплечий, с рельефными выпуклыми каменными мышцами, он не был похож на наших мужиков. На его фоне я казалась мелким воробышком.
Гулко сглотнув слюну от смущения, я отвернулась и маленькими шажками побрела к массивной двери.
Друг Лютого оплатил моему опекуну ночь со мной. Ночь прошла, соответственно, я свободна. Однако учитывая, что я не отработала ни одного золотого, я сомневалась, имею ли право открыть дверь и спокойно уйти.
Поэтому решила дождаться разъяснений от карателя. Не хватало мне его разозлить. Говорят, в гневе они тяжело себя контролируют. А жить мне сейчас хотелось.
Я стояла и ждала, а мужчина будто не торопился. Если честно, я вообще не слышала ни одного звука. Он что, заснул?!
Мысленно выругалась, сбрасывая напряжение, и обернулась, чтобы подтвердить свою догадку. И вновь мое лицо уперлось в мужской торс, правда на этот раз не голый, а одетый в светлую льняную рубашку, пахнущую свежестью и костром.
Я торопливо отступила, упираясь спиной в дверь. Мое сердце громко стучало.
Лютый молчал, скользя по мне равнодушным взглядом.
- Завтракать. – приказным холодным тоном произнес он, дождавшись, когда я отскочу в смятении от двери, и выходя первым.
Я хотела спросить, могу ли я возвращаться к себе, но язык присох к небу, и мне так и не хватило смелости задать этот важный вопрос.
Поэтому я продолжала торопливо семенить за грозной фигурой, при виде которой расступались и прятались по своим комнатам постояльцы таверны.
На мгновение мне стало так хорошо и надежно. Впервые я чувствовала себя в безопасности и укрытии. И совершенно не хотелось выходить из-за его спины, возвращаясь в привычный жестокий и несправедливый мир.
- Садись. – вновь приказал Лютый, когда мы спустились в зал и подошли к столу. Видя мое замешательство и нерешительность, он остановился, и, не поворачиваясь ко мне, повторил свой приказ.
Я торопливо села на скамью, исподлобья оглядываясь по сторонам. Вокруг не было ни души. Странно, неужели постояльцы так старательно избегают общество бывшего опасного преступника?
Лютый сел напротив меня и к нам сразу же подбежал мой опекун, искоса поглядывая в мою сторону и прикусывая губу от волнения.
- Господин, что изволите отведать?! Смею предложить свежие воздушные булочки с лесной ягодой, ароматный сыр, и горячую травяную настойку
- Все, что пожелает моя спутница.
Я сидела, позабыв как дышать. Три года я прислуживала и убирала за отчимом и его постояльцами, а теперь опекун будет прислуживать мне.
Нет, я этого не хотела! Как только Лютый отпустит меня, опекун отыграется на мне сполна, и неизвестно что они с женой захотят мне сделать в этот раз.
За мое последнее непослушание мне исполосовали ремнем спину и сломали один палец. Магические услуги лекаря в этом мире стоят не так уж дорого, и зажиточные клиенты могут себе позволить вольно обращаться с опекаемыми, убирая на следующий день следы рукоприкладства.
- Может быть … я пойду? – сглотнув, набралась смелости и произнесла вожделенный вопрос. Хоть бы он меня сейчас отпустил…
Каратель хмуро на меня посмотрел, и все мои надежды рухнули. Он не отпустит, читалось в его взгляде. Затем он перевел взгляд на моего опекуна, вернее уже нет. Я запоздало вспомнила, что еще вчера наступил двадцать первый день рождения девушки, в чье тело переместилась моя душа, и она считалась свободной.
Только куда мне идти? Из всех богатств у меня было три простых платья, да серебряное колечко, доставшееся предшественнице от матери, которую она не помнила. И два золотых, скопленных за три года тяжелых работ.
Насколько я успела понять, после гибели родителей у Лютиции оставался дом с таверной и стабильный доход, но появившийся опекун быстро прибрал имущество к своим рукам, превратив приличное заведение в дом утех и лишив сироту всего.
Лютиция могла обратиться к законнику, но, во-первых, у нее не было денег, а во-вторых, она росла болезненной и тихой девочкой, молча сносившей все удары судьбы.
В день, когда ее душа покинула тело, притянув мою, жена опекуна толкнула девицу, отказавшуюся торговать своим телом, с лестницы. Та неудачно упала, и вот итог. На ее месте я, а она, возможно, заняло мое тело в другом мире. Не знаю наверняка, но очень хотелось в это верить.
Лютый бросил на стол три золотых и, с небрежным превосходством в голосе, произнес:
- Тащи! Самое! Лучшее! – даже в обычной речи его слова звучали, словно команда.
Опекун кивнул и убежал. А через пару минут на нашем столе появилось столько вкусной пищи и выпечки, сколько я не ела за все три года моего пребывания здесь.
4. День рождения
Я дождалась, когда первым к трапезе приступит мужчина, а затем несмело потянулась за сладким пирожком. Лютый двинулся вперед, а я машинально одернула руку и вжала голову в плечи, зажмурясь.
Я не боялась оплеух и затрещин, успела с ними свыкнуться за это время, но каждый раз вздрагивала и на автомате группировалась.
Первое время я пыталась наводить свои порядки и выставить опекуна за дверь вместе с его омерзительной и злобной женой, за что сразу же и поплатилась. Физическое превосходство было не на моей стороне. И до моего дня взросления я считалась бесправным существом, полностью зависящим от решений опекунов.
В тот день меня заперли в чулане на два дня, без еды и воды. Я изнывала от жажды, мне приходилось справлять нужду прям там, в уголке. Мою гордость сломили, но принципы остались. И я каждый день просыпалась с мыслью о том, что до праздничного события осталось на один день меньше.
Как показала практика, после моего совершеннолетия ничего особо не изменилось, разве что я стала свободной и могла уйти в никуда из этого места, ставшим моим испытанием на прочность.
Обычно девицы-бесприданницы в подобных случаях подавались в дом утех, торгуя собой, но оставляя вырученные монеты себе. Более везучие становились наложницами какого-нибудь богатого господина, за покровительство и статус выполняющие все его прихоти.
Я не хотела себе ни той, ни другой участи. Я была в меру умна, сообразительна, и надеялась устроиться в какую-нибудь лавку служанкой на побегушках. Буду зарабатывать копейки, зато буду свободна.
Когда приоткрыла правый глаз, то увидела, что Лютый выгнул бровь и замер с тарелкой в руках, рассматривая меня словно какую-то диковинку. В его глазах не было жалости или раздражения, или гнева. Он смотрел на меня с обжигающе холодным любопытством.
