Медь и серебро - Медведская Наталья Брониславовна

Елагины затаили дыхание.

Денис ощутил раздражение. Невооружённым глазом было видно, нотариус упивается пусть и кратковременной, но властью над ними.

– Все денежные средства, а также гостевые дома делятся поровну между сыновьями Серафимы Пантелеевны, – продолжил нотариус, делая новую паузу. – Родовой дом достанется тому из правнуков, у которого первым появятся двое детей любого пола. А до этого времени дом будет общим. Свою волю объявляю при твёрдой памяти и светлом уме.

– Вот это прабабка даёт! – первым опомнился Михаил. – Таким способом собирается повысить рождаемость в семейке Елагиных. Дом конечно отличный, только вот жениться я не собираюсь. Так что пацаны соревноваться будете вдвоём. Я пас.

Кирилл улыбнулся.

– Какое уж тут соревнование. Я на шаг впереди. У Дениса и девушки-то нет, а моя беременная.

После его слов у родителей Кирилла округлились глаза. Анастасия Петровна ахнула.

– Всё-таки на той злюке собрался жениться?

– Почему бы и нет, – махнул рукой Кирилл. – Так что мой первый ребёнок на подходе.

Дмитрий Иванович бросил сердитый взгляд на внука.

– А ты, Мишка, чего тупишь? Всю жизнь гулять собрался?

– Во всяком случае, только ради дома вешать себе ярмо на шею не стану. Ты бы дед лучше порадовался тому, что Серафима Пантелеевна хоть и грозилась, но, в конце концов, поступила правильно, только с домом учудила, а в остальном прабабка молодец.

Последние его слова заглушил уже знакомый звон колокольчиков, показавшийся слишком громким и чуть резковатым, в этом звоне прослушивалась какая-то мелодия, сердца всех членов семейства Елагиных отозвались усиленным стуком на эти странные звуки.

Денис уставился на лестницу. Ольга спускалась по ней, держа руки также как на кладбище, будто собирала потусторонние шарики на нитях в кулак. Она по-прежнему не обращала внимания на людей, словно они её совершенно не интересовали. Обойдя комнату по кругу, направилась к входной двери.

– Девушка, у меня к вам приватный разговор. Подождите меня во дворе, – обратилась к ней Кира Тимофеевна.

Ольга обернулась, пола расстёгнутой куртки распахнулась. Денис заметил висящие у неё на груди, на толстой стальной цепочке, три красновато-золотистых колокольчика размером с маленькую рюмку. Именно эти колокольчики издавали резкий звук. От движения девушки колокольчики зазвенели громче, звон поплыл по комнате, заставляя людей морщиться.

– Сейчас я занята, но через пять минут освобожусь. Буду ждать вас у ворот, – ледяным тоном произнесла Ольга и шагнула за порог.

Денис отметил, что голос бывшей одноклассницы изменился, стал на тон ниже и глуше, будто она, переболев ангиной, охрипла.

– Маша, кажется, ты собиралась объяснить, зачем позвала сначала на кладбище, а теперь и в наш дом эту чудаковатую девицу, – потребовал Дмитрий Иванович.

Нотариус поднялся.

– Если не возражаете, я покину вас. Когда снова понадоблюсь, позвоните. Мой телефон есть у всех.

Едва за ним закрылась дверь, Александр Иванович тоже поднялся. Посмотрев на часы, напомнил родственникам, что пора отправляться в кафе на поминальный обед.

– Тогда я после обеда и расскажу, – предложила Мария Сергеевна. – Никто ведь не против?

Кира Тимофеевна буркнула:

– Нашла шарлатанку какую-то, веришь во всякую ерунду, а она тебя обманывает. Не жалко деньги тратить?

Покосившись на двоюродную бабку, Мария усмехнулась.

– На неё не жалко. Гаранина не шарлатанка, она нам всем сильно помогла. Просто вы ещё об этом не знаете. Хотя… я уверена, вы, баба Кира, уже в курсе её умений. Поэтому и поговорить с ней хотите?

Дениса удивила смертельная бледность и выражение испуга, появившееся на лице пожилой родственницы.

Кира Тимофеевна растерянно заморгала подслеповатыми глазами.

– Не знаю о чём ты. Я лишь хочу задать девочке пару вопросов.

Дмитрий Иванович покачал головой.

– Ладно Маша всегда во всякую мистику верила, но ты, Кира, несуеверный и практичный человек, зачем тебе разговаривать со всякой шелупонью.

– Просто интересно, – отмахнулась от мужа Кира Тимофеевна. – Побудьте немного в доме, я поговорю с ней, и отправимся в кафе.

Выйдя из дома, она поспешила к воротам, где её поджидала Ольга.

Кира Тимофеевна заметила, что девушка уже не держит нечто незримое, а стоит, сложив руки на груди, и смотрит на неё весьма недобрым взглядом.

– Кажется, я всё сказала вам на кладбище. Что ещё вы хотите услышать?

Голос Киры Тимофеевны дрогнул.

– Мне не понравилось, что ты голословно и необоснованно меня оклеветала.

Ольга смотрела в ухоженное лицо старушки. Как ни старалась женщина, скрыть свой почтенный возраст получалось плохо. Выдавала сухая пергаментная кожа, покрытая тонкими морщинками, которые не убрать никакими косметическими процедурами и уколами. Но главное, старыми и усталыми были глаза.

– Я сказала: вы убийца. Теперь вам до конца жизни придётся нести крест вины и сожаления за содеянное. Прето-лок никогда не оставит вас. Это и будет вашим наказанием.

Бледное лицо Киры Тимофеевны обесцветилось сильнее, так выглядит свежевыпавший снег, ещё не припорошенный пылью и грязью.

– Кто тебе сказал, что я убийца. Зачем наговариваешь на меня?

Ольга криво улыбнулась. Ничего нового: ни один душегуб не признавался сразу. Во всяком случае, ей такие не встречались. Люди предпочитали отпираться до последнего, обеляя себя под градом неопровержимых доказательств.

– Вы ведь знаете, что я говорю правду. Мне даже неинтересно, каким способом вы отправили на тот свет свою свекровь. Не жалко было старушку?

– Не жалко. Она монстр. Всю кровь у нас выпила, – вырвалось у Киры Тимофеевны. – Это не значит, что я сократила ей жизнь, она сама умерла.

– Не сознаётесь, значит. Ну и ладно. – Ольга наклонилась к самому лицу собеседницы. – Не мне вас судить, вы сами обрекли себя на страдания. Вы волнуетесь не о том, – догадливо добавила она, – на обыденном уровне мне не доказать, что укокошили свекровь, да это и не требуется. Учтите: ни одно убийство не остаётся безнаказанным, и считается убийством, как бы вы его не оправдывали. Поверьте: обязательно за это расплатитесь.

– Донесёте в полицию?

Ольга хмыкнула.

– Зачем мне это делать. Уверена, вы всё подчистили. Вряд ли улики оставили. Вы злы в той мере, в какой несчастны. Я вам не завидую: будете жить как в аду.

Кира Тимофеевна вздрогнула, ей показалось, тёмно-фиолетовые глаза девушки зловеще сверкнули.

Ведьма!

– Что ты имеешь в виду?

– Своим преступлением вы привлекли голодного духа или по-иному прето-лока, теперь он всегда будет с вами. Именно по прете, связавшему вас и покойницу, я определила убийцу и жертву. У остальных членов семьи потусторонних существ я забрала и уничтожила, а вашего оставила для искупления.

– Вот оно что, – протянула Кира Тимофеевна. – Я чуть было не поверила тебе. Господи, какой бред ты несёшь. Какие духи, какие прето-локи – это всё выдумки шарлатанов и доморощенных ведьм.

– Пусть будет по-вашему. Не собираюсь ни в чём вас убеждать. Вы явно считаете себя спасительницей семьи. А знаете, тот, кто выдаёт себя за спасителя, рискует быть распятым.

Ольга застегнула куртку. Подойдя к мотоциклу, взялась за руль.

– Я тебе не верю, – истерично крикнула ей вслед старушка.

Помахав рукой, Ольга вывела мотоцикл за ворота. Рёв мотора заглушил последние слова Киры Тимофеевны.

Вышедшие из дома Елагины застали пожилую родственницу в растрёпанных чувствах.

– Что она тебе сделала? – встревожился Дмитрий Иванович. Жена отличалась спокойным, флегматичным характером, казалось ничто не способно вывести её из себя, но сейчас она выглядела взволнованной. – Зачем вообще общалась с этой девушкой? Что такое она сказала? Из-за чего ты расстроилась?

Кира Тимофеевна пригладила ладонями и так гладкую причёску. Ни один седой волосок не выбился из тугой гульки. Неприязненно посмотрев на двоюродную невестку Марию, процедила: