Скальпель против волшебства (СИ) - Волконская Мария Николаевна

Едва Рита открыла двери на лестницу, заметила живот, торчащий из-за угла. Красная майка, усыпанная крошками, туго обтягивала телеса мужчины, спешно запихивающего в рот булку с изюмом. Блаженство на лице мгновенно сменилось страхом, едва нерадивый диабетик заметил, что его раскрыли.

– То есть мы только снизили ваш сахар… А он, если помните, был у вас около тридцати, только подобрали схему инсулина… Стабилизировали ваше состояние… А вы первым делом решили побаловать себя сладеньким? – В Маргарите нарастало раздражение. – Вы понимаете, что были в шаге от судорог? Еще пара дней – и оказались бы в реанимации! Стопа, покрытая язвами, для вас, что – шутка?!

Пациент с трудом проглотил наспех пережеванный кусок и растерянно заморгал.

– Не могу я так питаться, доктор, еда ужасная. Ну, не могу я совсем от сладкого отказаться! Даже диетологи говорят, что от одной булочки ничего не случится.

– Не станете соблюдать диету, сахар так и будет скакать. Стопа не заживет и следующим шагом станет ампутация. Ясно? – Она решила не говорить безалаберному пациенту, что пропустила несколько стадий болезни.

Мужчина испуганно кивнул и начал протискиваться огромным животом в наполовину открытую дверь, которую придерживала взбешенная Рита.

– Отдайте булку, Щукин!

Мужчина затормозил и попытался повернуть заплывшую шею:

– Меня ж все равно сегодня выписывают…Какая вам разница?

– Пока не получили на руки эпикриз – вы в моей зоне ответственности. Булку! – доктор требовательно раскрыла ладонь.

– Вам легко говорить. Вон, какая худая… – промямлил Никита, но вложил половину злосчастной сдобы в протянутую ладонь.

***

Сперва час перевязок, затем еще четыре – в операционной. Не все время на ногах (пока помоешься, переоденешься, пациента подать, забрать, все проверить), но от этого не легче. Кондиционер в оперблоке давно пора было почистить и заправить. Рита чувствовала, что слизистая в носу покрылась сухими корочками, а горло начало першить.

«Отлично, осталось только заболеть для полного счастья».

Не успела закрыть дверь святая святых хирургического отделения, как на нее налетела женщина в синтетическом платье в горошек и с пакетами в руках. В нос ударил кислый запах пота, взгляд выхватил порванные, явно надетые не первый раз бахилы.

– Когда вы выпишите моего мальчика? Он сказал, нам нужен эпикриз!

– Мальчика? – Рита растерянно заморгала. Выглянула из-за спины посетительницы, ища поддержки у постовых медсестер. Те только сокрушенно покачали головами. – Вы, наверное, ищете внука? Детская хирургия в другом корпусе.

– Какого еще внука? Вы что себе позволяете? Я приехала забирать своего сына! Щукин Никита, в триста четырнадцатой лежит. Вы же его лечащий! Вы что, своих пациентов не знаете?! – Женщина не на шутку разъярилась. На лбу выступил пот, щеки покраснели.

«Да у нее давление поднялось. Только гипертонического криза мне в коридоре не хватало».

– Я всех помню, что вы. И Никиту Сергеевича тоже. Сорок два года, поступил с диабетической стопой. Язвы 1-2 степени. А вы, значит, его мать. Понятно. – У Риты не осталось даже раздражения, одна усталость. – Нужно подождать, я сделаю назначения послеоперационным больным, а после напечатаю вам рекомендации.

– Мне сказали, выписка в тринадцать часов! Уже пол второго! Сколько он тут будет валяться?

– Валяться? – Вот это уже была наглость.

– Совсем зачах тут! Пока я на даче была, соседка скорую вызвала. Ишь, деятельная какая. Я вообще не понимаю, зачем его сюда положили. Дома Никите будет лучше, я его и сама прекрасно вылечу. Нечего моего сына всякой химозой пичкать!

Тяжелый случай. Тут терпение нужно.

– Конечно, мать всегда лучше знает, что нужно ее ребенку. Тем более, видно, вы женщина умная. Сможете и сахара дома мерить, и инсулин вводить. И за диетой его лучше присмотрите. А то нас он не слушается.

– Да. – Женщина гордо вздернула сразу два подбородка. – У него характер волевой. Только я и могу с ним справиться.

«Эх, нужно было в патологоанатомы идти».

На столе ожидала готовой вот-вот развалиться башней груда историй. Пришлось согнать играющего в Энгрибердс ординатора, занявшего компьютер.

«Мне ж еще протоколы операций писать. Боже, дай мне сил».

Вдобавок заломило в затылке.

Через пару минут в дверь постучали, в комнату просунулась голова с роскошными черными усами:

– Здрастье. Я это… Из триста двадцатой. Карцев. Вы меня сегодня выписать обещали. Тут уже меня забирать приехали.

«Так, это не мой».

– Смиренно ожидайте, Карцев, – подал голос Павел Игоревич. – В коридоре.

– Ага. А это…Мне потом где перевязки делать?

– Вас Господь не просто так прикрепил к поликлинике. Вот там и продолжите делать, – доктор отвечал медленно, не отрываясь от монитора.

– А мазать чем-то надо? Мы б тогда сейчас в аптеку сходили, – не унимался Карцев.

– Все будет написано в эпикризе. Меньше будете меня отвлекать – быстрее его получите.

Мужичок смущенно кивнул и закрыл дверь.

Как же Риту раздражал этот Пашкин высокомерный тон.

«Ну, ты что, не можешь нормально ответить? Обязательно надо вот так снисходительно к людям?»

И замечание не сделаешь. На то есть заведующий. Паша – отличный хирург, просто психолог – никакой.

В дверь снова постучали. В ординаторскую тут же влетела мать Щукина.

– Доктор, ну ей богу, вы скоро?

– Сейчас, только печати поставлю.

Рита отжала большой прямоугольный штамп отделения и свой круглый. Голова уже вовсю раскалывалась. Протянула листок женщине:

– Пожалуйста, соблюдайте все рекомендации. Завтра же на прием к эндокринологу и хирургу по месту жительства, чтобы…

– Я все знаю! Вам лишь бы его по врачам таскать. Вот, – дама протянула выцветший пакет, где еще угадывался рисунок желтых хризантем. – Не уверена, что заслужили, но сыну вы понравились.

«В психиатрию. Вот куда нужно было распределяться».

– Ничего не нужно, спасибо, – процедила Маргарита. От этой дамочки не хотелось брать даже шоколадки.

– Берите, берите. И коллегам покажете, – женщина кивнула в сторону Павла Игоревича. – Хоть узнаете, что существует еще что-то, кроме ваших таблеток. Может, наконец, настоящими врачевателями станете.

Ординаторы затихли, оторвавшись от смартфонов. Даже Пашка развернулся, оторопело уставившись на даму. Не дождавшись добровольного принятия презента, женщина водрузила торбу на стол и гордо вышла.

Любопытство пересилило, и Рита заглянула в пакет. Внутри многообещающе пахло копченой колбасой, но на свет девушка извлекла потрепанный книжный томик в мягкой обложке.

– Дикорастущие лекарственные растения в народной медицине, 1972 год, – Рита зачитала название. – Это издевательство.

Кинула книжку на стол и устало потерла виски.

«Быстрее бы этот день закончился».

– Между прочим, триста сорок две страницы. – Ординаторы схватили справочник и теперь гоготали, подтрунивая над девушкой. – С иллюстрациями! А ты, Рита, даже спасибо на сказала!

***

С работы опять вышла на полчаса позже. А значит, на маршрутку в 16.20 уже опоздала. Сил ехать на автобусе не было, Маргарита чувствовала себя совсем больной. И голодной. Так и не успела за целый день пообедать, придется везти несчастные сырники домой. Пакет с подаренным справочником, казалось, обжигал руку.

«Дурацкий день. Дурацкая книга. Наверняка еще и с клопами. Прямо сейчас сдам в ближайший букинистический магазин».

Девушка несколько раз раздраженно нажала на пешеходную кнопку. Дурацкий светофор опять не работал. Глаза предательски защипало.

Со стороны хирургического корпуса кто-то окликнул ее, но Рита упрямо ступила на потертую зебру.

«Нет уж. Сегодня я в больницу не вернусь. Разбирайтесь сами».

Крик стал настойчивее, к нему присоединился еще один голос. Странный, металлический.

Маргарита, наконец, оглянулась, но никого не успела рассмотреть. Еще ярко светило солнце, но единственное, что видели ее залитые слезами глаза, был холодный свет приближающихся круглых фар. А высокий, зовущий ее фальцет превратился в визг несмазанных тормозов.