Глашатай бога войны (СИ) - Харитонов Дмитрий

— Знал я одного человека, — заметил Ласло, — слепого от рождения. Но слух у него был такой, что он муху мог поймать на лету. Когда обычный способ что-то делать недоступен, бывает, что подавленная способность находит себе другой выход. Так и с Даром. Уж если он есть — он пробьёт себе дорогу, так или иначе…

Вдруг шаман насторожился, прислушиваясь к перебору струн.

— А что это ты такое играешь? — спросил он неожиданно. — Усталость как будто отступает…

— Не знаю, бывает такое, что руки как будто живут своей жизнью, — ответил бард. Но как только он начал вслушиваться в мелодию, как целебный эффект пропал, оставив после себя только мелодию. — Вот ведь. И не поиграть теперь.

— А что мешает? — не понял Ласло.

— Каждое занятие начиналось с того, что мне напоминали: магия требует контроля, — ответил бард. Но струны всё-таки приглушил ладонью. — А так я играю с неизвестным эффектом.

— И делаешь это не первый год, а мир пока не рухнул, и духи на тебя не гневаются, — отмахнулся шаман. — Успокойся, твоя магия сама знает, что тебе нужно. Ты мне сам говорил — важен настрой. Говорил? Ну и чем тебе твой настрой сейчас не нравится? Я за полдня так не отдохнул бы, как сейчас под твою музыку.

— Ваша правда, мастер, — рука продолжила блуждать по струнам. — Кстати, как вам такая награда? Я вас не слишком стесню?

— Если бы меня что-то не устраивало, я бы так и сказал, — усмехнулся Ласло. — А если ты из своих странствий будешь что-то новенькое приносить, так и вовсе счастливым гостем станешь.

— Договорились, мастер, — улыбнулся Халлар. — Кстати, на счёт странствий. Дня через три, буду вынужден отправиться в Агостон. Вам там чего-нибудь надо?

— В Агостоне? — шаман задумался. — Ну, может, каких заморских амулетов завезут? Так мне самому всё равно смотреть надо… Давай так — если вдруг ты увидишь что-то такое, что мне, по-твоему, нужно, ты это и привезёшь. Только пусть это будет не баронский замок, пожалуйста!

— Кстати, хорошо, что напомнили, мастер, — Халлар посмотрел на целителя. — А вы как, амулеты делать умеете?

— Великим мастерством не обладаю, но обучен этому искусству, — подтвердил шаман.

— Я пока и сам не знаю, что это будет и зачем оно требуется мне или кому ещё, но при наличии, скажем, ожерелья с агатом, что бы вы смогли с ним сделать? — поинтересовался бард.

— Агат, говоришь… — Ласло задумался. — Это камень странников и влюблённых, он помогает пережить разлуку и воссоединиться разлучённым, помогает отыскать верный путь. Его носят ясновидящие — он помогает им прозреть скрытое, и те, кто боится дурного глаза. Что из этого тебе подойдёт?

— Любовь у меня пока что одна, и та сейчас на коленях лежит, звуки для нас издаёт, — усмехнулся Халлар. — Воссоединяться мне тоже не с кем. Дурной глаз пусть сам боится. А вот отыскать верный путь и прозреть скрытое — это важно.

— Тогда приноси своё ожерелье, — Ласло улыбнулся. — Посмотрим, что я смогу с ним сделать.

— Приеду — займусь, — пообещал Халлар. — Я так, на будущее.

Побратим как в воду глядел. Утром на кухне Аранки не оказалось. Старшая кухарка привычно ворчала на девушек, а Матьяс с подозрительно красными и припухшими ушами помалкивал, ставя перед господами чашки с горячей кашей в мясной подливе с кореньями.

Ицкоатль улыбнулся, поглаживая за пазухой тёплое дерево флейты. Вчера он распределил добычу между солдатами, а потом весь вечер посвятил игре, и должно быть, выходило неплохо, потому что никто не пришёл жаловаться на шум. Только похожая на ягуарунди кошка с округлыми маленькими ушами принесла ему задавленную мышь и осталась на ночь. Под её уютное мурлыканье так спокойно спалось…

— Матьяс, а ты где такие ухи нашёл? — спросил неугомонный Халлар, отдав должное завтраку. — Мне бы такие на сцене очень пригодились.

Поварёнок шмыгнул носом и покосился на Джизи.

— Пришлось надрать за слишком длинный язык, — спокойно пояснила старшая кухарка. — Дела господ обсуждать — не его занятие.

— Тогда мне этот способ не подходит, — сокрушённо заметил бард. — Но уши, честно сказать, хороши. На заглядение. Любой уличный актёр подтвердит.

— А меня в уличные актёры возьмут? — с надеждой спросил Матьяс.

— Был бы ты вполовину младше — взяли бы без слов, — вздохнул Халлар. — Нет, иногда в ученики берут и таких как ты, и старше тебя, но для этого нужно совсем уж гореть этим ремеслом.

Поварёнок сник.

Ицкоатль оставил их дальше беседовать, поблагодарил кухарку за завтрак и отправился выяснять, сможет ли принять его барон.

— А что, так хочется? — поинтересовался бард. — Только учти, что это не сплошной праздник, как кажется снаружи. Гимнасту нужна гибкость и сила. Ловкость. И немалая толика удачи. Сегодня толпа тебе платит, а завтра сидишь без денег. Но это просто. Посложнее — я как-то был свидетелем падения гимнаста с каната, с высоты его собственного роста. Знаешь, что он сделал, когда пришёл в себя?

— Что?! — восторженным шёпотом спросил Матьяс.

Судя по тому, как стих и поредел перестук ножей, вопрос занимал не его одного. И даже строгая старшая кухарка не стала ворчать.

— Снова полез на канат, — нехотя продолжил Халлар. — Расшибся он тогда здорово. Но есть традиция: если что-то не получилось, если упал — поднимись и пройди снова. Тело должно запомнить не поражение, а победу. Иначе ты никогда не сможешь повторить трюк.

Поварёнок притих и вдруг просиял.

— Мне то же самое конюх говорил! Когда я с водовозной кобылы свалился! Что надо снова сесть верхом, потому что человек главный, и лошадь должна это запомнить! Получается, тело — оно как лошадь?

Кухарки рассмеялись. Все, кроме старшей.

— Почти, — улыбнулся бард. — Оно тоже должно подчиняться твоей воле.

Молчание Джизи говорило о том, что она тоже вспомнила тренировки Теней, у которых на этот счёт было своё мнение.

— Это трудно, — со вздохом сказал Матьяс. — Утром так спать хочется, а надо вставать и работать… Это же считается?

— И это тоже считается, — кивнул бард. — Ладно, спасибо вам за угощение. Пора и мне поработать.

Он встал из-за стола и не спеша вышел с кухни.

Матьяс вздохнул и решительно занялся самой нелюбимой своей работой.

Отправился чистить лук.

К барону раннего посетителя допустили на удивление скоро. И получаса не прошло, как стражник выглянул из дверей и сделал разрешающий жест: можно заходить.

За эти полчаса Ицкоатль успел обдумать, как себя вести. Напирать и требовать не имело смысла. Барон разгневается и, чего доброго, прикажет казнить Игнака. Тогда придётся выбирать между планами на будущее и жизнью доверившегося ему человека. То и другое было Ицкоатлю не по нутру.

Что имело смысл, так это мягко подвести барона к мысли, что дознаватель подводит этого самого барона.

Поздоровавшись, Ицкоатль переступил порог личных покоев Баласа.

То, что его допустили куда-то помимо кабинета, могло говорить о многом. Например, о том, что барон начал больше доверять Саркану. Но Ицкоатль был склонен думать, что дело в минувшей ночи. Уж очень самодовольный был вид у его милости.

— С чем пожаловал? — встретил его вопросом барон.

— Ваша милость, мне сказали, вы распорядились отправить в тюрьму Игнака, одного из моих людей, — спокойно начал Ицкоатль. — Я хотел поговорить с вами об этом.

Барон нахмурился.

— И что тебя не устраивает? Он единственный, кроме двоих моих стражников, смог попасть этой стрелой в мешок.

— Единственный в замке, — скромно поправил его Ицкоатль. — И вот это не даёт мне покоя.

— Почему? — против воли барон заинтересовался. Проситель не показывал норов, не настаивал, но намекал, что ему известно нечто ускользнувшее от внимания Баласа. Стоило выслушать, вдруг что-то дельное скажет? — Садись и говори.

— Благодарю, ваша милость, — Ицкоатль присел на свободный стул. — Смотрите, что получается, ваша милость… Скоро приедет королевский дознаватель. Вы ему предъявите Игнака — вот, мол, убийца. Но ведь господин дознаватель начнёт всё проверять, ему по чину положено… И что же он увидит? Что схватили первого попавшегося и на этом успокоились. Я со своими людьми поговорил — они в один голос утверждают, что Игнак выходил по нужде на несколько минут. И то же самое они скажут дознавателю. В городе никаких состязаний не проводилось, я спрашивал. Дознаватель тоже спросит, ваша милость. И стрелу попросит показать. А Игнак утверждал, что она очень похожа на стрелы Ночных Теней.