Как злодейка кукурузу выращивала (СИ) - Джейкобс Хэйли

У меня в животе появилось какое-то дурное предчувствие. Сердце в груди лихорадочно билось вовсе не из-за болезни.

Через две минуты Кайден растерянно поднял голову и заморгал, озираясь вокруг. Затем наши взгляды снова пересеклись.

— Ох, Лисси, уже проснулась? Как себя чувствуешь? Температура уже спала? Я, кажется, ненадолго задремал…

Безучастно слушая его взволнованную речь, я не спешила отвечать.

Что это только что было? Этот взгляд, голос, эта удушающая холодность, как и прежде…Точь-в-точь как тогда…Прежде.

Мне не показалось. Без сомнений — это был прежний он. Тот Кайден, до потери памяти.

— Лисси, что случилось?

Когда его высочество попытался снова до меня дотянуться, я оттолкнула его руку, отпрянула и растерянно прижала ко рту ладонь. Рука Кайдена застыла в воздухе. Он поглядел на нее и неловко извинился.

На короткое мгновение мне показалось, что память к нему вернулась.

— Как ты? Тебе лучше? — осторожно интересуется принц.

Я сглатываю. Не ведись на это, Лиссандра. Ты же видела только что, что ничего не изменится. Перед тобой сейчас не Кайден, а Эн — версия принца, потерявшая все свои воспоминания. Но когда настоящий Кайден вернется, все слова о любви сразу забудутся.

— У тебя всю ночь был жар…Я очень волновался.

Такой нежный и заботливый взгляд.

Мое чувство несоответствия стало еще сильнее.

— Я в порядке, — отвечаю с хрипотцой в голосе, отмахнувшись от внимания мужчины.

Я разбудила его, потому что хотела, чтобы он перестал так хмуриться от неудобства во сне. Еще хотела поблагодарить, все же манеры мне не чужды, его высочество ухаживал за мной всю ночь напролет, это было бы правильно.

Но теперь, после этого инцидента, мне не хотелось больше говорить.

И вдруг мои губы неожиданно для меня самой растянулись в нежной улыбке. Увы, сердце не всегда следует за разумом.

— Я проголодалась. Позавтракаем вместе? — словно издалека я услышала собственную речь.

Ослепительная улыбка на лице резко поднявшегося со стула Кайдена сияла словно солнце, прорезавшееся сквозь грозовые тучи.

Мой защитный механизм дал очередной сбой и задымился, становясь непригодным для последующей эксплуатации.

Если конец действительно неизбежен, и ничего нового меня не ждет…Так почему бы тогда немного не помучить себя перед смертью?

Ведь эта агония так сладка…А ненависть давно уже привычна.

Глаза принца после вчерашнего смотрели на меня так, словно требовали ответа — ответа на привязанность, которая читалась в этом взгляде.

Все, то, о чем я втайне мечтала и не смела надеяться получить.

И вдруг, так просто, это желание исполнилось, но не покидает ощущение, что все это какой-то сон, который вот-вот растает словно туман. Сон, от которого кружится голова и трепещет сердце.

Проснуться не получается. Тогда я прыгну и утону в этом чувстве с головой.

Поднявшись на цыпочки, я дотянулась до щеки Кайдена и запечатлела на ней мимолетный и невинный поцелуй.

— Спасибо тебе. Мне гораздо лучше.

Видя, как он взволнован и потрясен, сердце в моей груди встрепенулось и расправило крылья, готовясь к своему последнему полету.

22

— Доброе утро! — меня чмокают в щеку.

Моргаю и, в состоянии полудремы, игнорирую любвеобильного Кайдена, огибаю его могучую фигуру и тянусь за предназначенной мне чашкой крепкого чая.

Горячо. Хорошо. Ко мне возвращается желание жить. Разлепляю веки и лениво наблюдаю как управляется с яичницей на плите принц.

Количество доставляемых прямиком из особняка готовых блюд за минувшую неделю сократилось вдвое. Чаще всего Кайден справляется с готовкой несложных рецептов сам. Например, ему мастерски удается глазунья.

Кто бы мог подумать?

Если бы не это наше совместное проживание, я бы никогда и не узнала, что его высочество — прирожденный шеф-повар.

Закончив с готовкой, Кайден раскладывает яичницу по тарелкам и ставит передо мной глазунью из двух яиц и помидорных долек, уложенных в виде улыбки.

После того дня прежний Кайден больше не возвращался. Чем больше проходит времени, чем больше я получаю непривычной для себя заботы, тем больше то странное мгновение кажется мне миражом. Иллюзией, игрой моего воспаленного болезнью мозга, ночным кошмаром, что исчезает с рассветом.

Поднимаю на него глаза через маленький стол. Принц щурится и улыбается, уголки моих губ сами собой растягиваются в ответ.

Когда именно нам стало так привычно улыбаться друг другу? Не успела я опомниться, а мы уже ведем себя словно парочка новобрачных в медовый месяц.

Правда, с единственной разницей: мы не спим вместе. О, и поцелуев, кроме как в щеку, тоже не было.

В прошлом было сложно осознать, что он, который живет в моих самых светлых и радостных воспоминаниях, и тот, кого я встретила в реальности — один и тот же человек. Непросто было и привыкнуть к презрительному к себе отношению, ожидая иного.

Однако к хорошему времени легко приспособиться. Не то чтобы я воспринимаю такое отношение как нечто должное или питаю какие-либо надежды.

Нет. Все гораздо проще.

Я не могу вспомнить, какой я была до «Лиссандры». Ее память, ее чувства — сложить их в ящик и спрятать его на задворках сознания не получается. Я словно на тонущей лодке в открытом море. Сколько ни выгребай из нее воду, промокнешь насквозь и утонешь с головой, не добравшись до берега.

Граница между нами настолько истончилась, что уже непонятно, где кончается «она» и начинаюсь «я».

А кто вообще такая эта «я»? Существовала ли когда-то? Может, то был просто сон? Ни имени, ни личных данных…Ничего. От меня не осталось ничего.

Мне снится, что я — Лиссандра. Или…Это ей снится, что она — это я? Прямо как в той легенде про бабочку и генерала. Где же реальность, а где фантазия?

Настоящие ли эти чувства? Искренняя ли любовь?

Я не знаю.

Но я знаю, что больно. Так может, раз эта боль чувствуется, а значит, она реальная, то и мои чувства к Кайдену — сложные, запутанные, омраченные чувством вины и стыдом — тоже реальны?

Знаю точно, что я уже до самой смерти никуда не денусь от Лиссандры. Без нее я — ничто. Меньше чем воздух и неразличимей тишины. Меня не существует.

А значит, мне нечего и терять.

— Вкусно, — даю оценку я, прикончив завтрак.

— Сегодня снова на поле?

— Нет.

Делаю глоток из кружки.

Прошла неделя с посадки, с кукурузой все хорошо. Появились зеленые всходы с тремя сочными зелеными листочками.

Если такой темп роста продолжится, думаю, месяца через два, может, два с половиной будем собирать урожай. Главное, семена прижились и проросли крепенькими и здоровыми ростками.

Скоро фаза всходов закончится, и каждые три-четыре дня на растениях будут появляться по еще одному новому листочку.

Объем окончательной зеленой массы зависит от спелости сорта. К сожалению, о нем нам ничего не известно.

Сомневаюсь, что тот купец, который с радостью сбагрил мне запрещенную для провоза в центральные земли поклажу у первых портальных врат, был осведомлен о подобных деталях.

Повезло вообще хоть какую-то кукурузу в свои руки заполучить!

Раннеспелые сорта насчитывают одиннадцать-тринадцать листьев, средне- и позднеспелые — в два раза больше. От сорта зависит не только период созревания, но и количество початков.

Как правило, на раннеспелой кукурузе один-два початка, а на той, что растет подольше, больше и початков. Вдобавок она более устойчива к болезням и вредителям, легко приспосабливается.

— Значит, весь твой день свободен? — интересуется Кайден, явно на что-то намекая.

Поднимаю брови.

— Есть предложения?

— Ну, я уже успел прочитать все семь книг, которые здесь имелись. Как насчет того, чтобы выбраться в город? Можно погулять, где-нибудь поесть, купить новых книг и, если время останется, еще что придумать.