Эпоха Опустошителя. Том IX (СИ) - Павлов Вел

СЛУЖИТЕЛЬНИЦЫ⁈ ЧТО ЭТИ ЛЖИВЫЕ СУКИ СДЕЛАЛИ С МОЕЙ ФЬЁТРОЙ⁈

— Фейлан, — хрипло пробормотал я, едва сдерживая себя от выплеска эмоций. — Тебе… солгали, — огорошил я вана. — Валькирии тебе солгали! Я клянусь тебе своей жизнью! Я клянусь тебе всем, что имею! Я клянусь тебе своей любовью к Фьётре, что она вернулась назад. Фьётра вернулась назад. На север. А ЭТИ ЛЖИВЫЕ КРАЛАТЫЕ СУКИ ТЕБЕ СОЛГАЛИ!!! — вышел я из себя.

— Нет… — панически сглотнул ван. — Этого не может быть! Зачем им лгать? Зачем… Подожди! — вдруг с потрясением уставился на меня Фейлан. — Ты сказал… Любовью⁈ Ранкар, только не говори мне, что вы с Фьётрой… Неужели еще с отбора в Неукротимые? — ошарашено прошептал заботливый отец. — То есть получается, что ты защищал её не просто так? Ты намеренно…

— Слушай меня внимательно, Фейлан, — грубо перебил я вана. — Передай всем, что если хоть волос упадёт с её головы, то пусть начинают молиться! Пусть молятся своей сраной Фрее!

— Ранкар, главное не делай глупостей! — изумленно выкрикнул мужчина. — Валькирии через декаду-другую отправятся в столицу. Не вздумай их злить. Я постараюсь всё уладить! Я…

Что именно намеревался сделать ван я так и не узнал, потому как резко оборвал связь, а затем возвёл глаза к небу и закричал во всё горло прямо под пологом тишины.

— НЕНАВИЖУ! ПРОКЛИНАЮ! УБЬЮ! ПРИКОНЧУ! РАЗОРВУ НА ЧАСТИ! ВСЕХ! ВСЕХ И КАЖДОГО…

Я кричал и вопил как умалишенный. Рычал и проклинал всё на свете, как последний оставшийся в живых грешник. Вот только жаль, что мои крики так и остались неуслышанными. Руки дрожали, тело содрогалось, а ноги не слушались. Назад к остальным я не шел, а тащился, пока Истра пыталась привести меня в чувство.

«Ранкар, терпи. Ты знаешь каково это — терпеть. Сделай это не ради себя, а ради Фьётры. Я уверена, что она жива. Они бы не казнили её. Кодекс валькирий знаком всем. Если служительница согрешила без дозволения оберега, то вначале её сестры должны казнить её любовника, а уже после саму грешницу. Но если за тобой не пришли, значит она ничего им не рассказала».

Слова Альяны прогремели как гром среди ясного неба, и я невольно замер прямо рядом с ваной и альвой.

Ты… уверена?

«Уверена! Уйми ярость и действуй с умом! Я знаю, что это сложно для тебя, но сделай это не для себя, а для Фьётры. Вспомни, что сказал Фейлан. Валькирии сами вскоре явятся в Аронтир».

Знал бы кто, каких сил мне стоило сдержать себя. Знал бы кто, каких сил мне стоило не убить всех северян на месте. Знал бы кто, каких сил мне стоило начать беседу сиплым, но ровным голосом.

— Вот… — протянул я дрожащей рукой артефакт обратно Линнее. — Спасибо…

— Вы закончили? — спокойно вопросила та.

— Нет, — отрицательно качнул я головой, глядя вниз. — Мы только начинаем. Но теперь это уже неважно.

— Ранкар, с тобой всё в порядке? — вклинился в беседу Илай, видя моё состояние.

— Я… я в норме.

Унять ярость и действовать с умом…

Унять ярость и действовать с умом…

Унять ярость и действовать с умом…

Слова Истры я повторял словно мантру. Лишь они сейчас сдерживали меня от кровавой бани.

— Мегера, Мотылёк, вы же… вы же обе послушница валькирий, не так ли? — сипло поинтересовался я, глядя на альву и вану. — Кто за вами присматривает и всему обучает?

— Уважаемая госпожа Ингрид, — хмуро ответила Элейна. — И прекращай уже всех оскорблять. У нас есть имена!

— Какие именно валькирии прибудут в Аронтир? — чуть тише полюбопытствовал я.

— Вначале госпожа Ингрид, госпожа Эрна и госпожа Орхелия, а затем и многие другие.

Ингрид, Эрна и Орхелия, значит. С Ингрид я уже знаком. А о двух других рассказывала Фьётра. Что ж, да будет так. Вы сами выкопали себе могилу. Костьми лягу и потроха выплюну, но эти пернатые суки мне за всё ответят.

— Эй, ты куда? — вдруг ударил мне в спину озадаченый голос Линнеи. — Мы же в расчете с тобой, да? Со всем покончено?

— С твоим долгом и вправду покончено, — спокойно отозвался я, бредя в направлении своей резиденции, пока Грация и Илай плелись позади. — Но покончили ли мы со всем? Тут уж вряд ли…

Глава 13

Между прошлым и настоящим…

Северный пантеон.

Верховный клан Ванахейм.

На подступах к главному храму Ванадис.

20 сентября 4055 года от начала Великой Миграции.

Две декады спустя…

Старинная присказка гласит, что с возрастом человек становится не только мудрее, но и более сентиментальным. В случае с Фейланом два этих атрибута были возведены в предел два, а то и три десятилетия назад. Пешая Молния не любил хвастаться, но практически все в Ванфее знали, что главной его гордостью являлась семья: старшая дочь Фьётра, младший сын Фрам и две супруги. Ради них он мог пожертвовать всем на свете. Он любил, оберегал и поддерживал их так, как только мог. Вот только две декады назад его мудрость, его сентиментальность и его вера дали глубокую трещину.

Ошеломляющий разговор с Ранкаром и признание парня посеяли в душе у главы побочной ветви семя хаоса и раздора. С каждым днём оно зрело лишь сильнее. Мужчина не мог поверить в то, что ему лгали. Не мог поверить в то, что его дочь истязали служительницы. Не мог поверить, что великодушная госпожа Фрея действовала столь жестоким и безжалостным образом, но мальчик… мальчик не мог врать. По крайней мере не после того, что услышал встревоженный отец. Затем же он начал действовать, чтобы узнать всю правду.

Днями напролёт Фейлан обивал пороги главного храма. Грозный и несгибаемый герой Севера, который в авторитете мог посоревноваться с легендарным Изувером стал унижаться, просить и умолять. Храмовницы озабочено шептались, а храмовники презрительно морщились, когда понимали во что превратился столь уважаемый всеми воитель. Глава побочной ветви клана Ванахейм в прямом смысле ползал на коленях, чтобы добиться аудиенции хоть с какой-нибудь валькирией и только три недели спустя ему улыбнулась удача. На пороге храма своим присутствием его почтила не абы кто, а предводительница валькирий и Знающая клана Альвхейм.

С появлением валькирии в прямом смысле стихли все звуки. А её спуск по ступеням храма напоминал снисхождение опаляющей звезды. Ослепляющие крылья светлой альвы напоминали свет Сиги и Меры, но её холодный взор не сулил ничего доброго, а затем по мановению ладони женщины их обоих окутал купол света.

— Что ты тут устроил, Фейлан Пешая Молния⁈ — недовольно произнесла Арнлейв. — Ты же знаешь, что вход в храм воспрещен! Знаешь и намерено испытываешь свою судьбу! Кем ты себя возомнил? Бессмертным⁈ Хочешь верь, а хочешь нет, но ты жив лишь благодаря моему терпению. Говори, для чего ты здесь? Говори и уходи прочь!

— Дочь… — сипло пробормотал мужчина, опустившись на правое колено и уперев глаза в землю. — Я хочу увидеть свою дочь. Хотя бы краем глаза.

— Фьётры тут нет! — ледяным тоном отчеканила светлая альва. — Ищи её у Хаззаков. Она их рабыня!

— Это… ложь, — разочаровано покачал головой ван. — Её нет у Хаззаков. Давно нет. И вам это прекрасно известно.

Под куполом света образовалась гробовая тишина, но он ждал… Продолжал ждать.

— Донесли, значит, — фыркнула холодно женщина с отчетливыми едкими нотками в голосе. — Кто донёс, Фейлан? Кто именно⁈

— Неважно, — упрямо добавил мужчина. — Теперь это абсолютно неважно. Я просто хочу увидеть дочь.

— Тебе прекрасно известно, что у тебя больше нет дочери! — изрекла всё тем же бессменным ледяным тоном служительница. — Есть только валькирия громовых клинков! ТОЧКА! Хотя чего это я? — вдруг колко отметила она словно желала доставить боль отчаявшемуся отцу. — Боюсь, она и валькирией-то теперь может зваться с огромной натяжкой.

Сердце Пешей Молнии пробило учащенный такт, а вся беседа с Ранкаром за одно краткое мгновение промелькнула в голове со скоростью вихря. От нахлынувшего шока брови вана подпрыгнули вверх, и он с трепетом поднял глаза на валькирию, тем самым встретившись с ней взглядом, но то, что он в них увидел, потрясло Фейлана до глубины души. Он не хотел в это верить. Не хотел верить в истину. Не хотел верить в то, что мальчишка оказался прав. Но взор Арнлейв не лгал. В глубине её холодных глаз поселилось презрение, злоба, гнев и злорадство. Она упивалась данным моментом.