Тайны старого замка и прочие (не)приятности (СИ) - Абалова Татьяна

Катрина отвела глаза.

– Скажи, что тебя беспокоит? – Конрад взял ее за руку. Та была ледяной. – Ты искусала губы до крови. Случилось что-то, о чем я не знаю?

– Нет, нет, все хорошо, – Кэти поспешно сотворила на лице улыбку. – Я просто устала. Так что ты говорил?

– Очень странно, что граф ничего не предпринял, пока мы были в городе.

– Он ничего не делает на горячую голову. Даже не сомневайся, Фаберт ответит нам за игру в жениха и невесту.

Дома Кэти не разрешила смотреть, что находится в пакетах. Быстро обговорив с Прысей список продуктов на Новогодье, Катрина отправилась к себе, сославшись на усталость.

Кухарка пребывала в приподнятом настроении. У них, наконец-то, появились деньги! Она сама вызвалась ехать в город. Кто лучше, чем Прыся, знает, что приготовить на праздничный стол? На ярмарку с ней согласились отправиться Дуг и Фан.

Остальным же выпало украшать замок еловыми ветвями, за которыми еще до полудня сходили в сосновый бор Вепрь с детьми. Столы надумали накрыть в кабинете – самом просторном помещении, оставшемся целым. Приятно будет растопить камин и украсить комнату. Разбитые и склеенные статуэтки уже заняли свое место на каминной полке.

– Я закачу пир горой! – пообещала кухарка, послав детей за красивой посудой, которую не так давно нашли в кладовке.

В доме чувствовалось приближение праздника. Но Кэти было не до него. Она нервничала и ходила из угла в угол. От ужина отказалась. Сделал вид, что легла рано спать.

За час до условленного срока она выскользнула за дверь, одевшись мальчишкой. Волосы скрутила и поглубже на лоб натянула теплую шапку. Фиалку взнуздала и вывела сама, прикрыв ворота так, чтобы смогла открыть, когда вернется.

Да, она решилась ехать к графу одна. Кэти помнила, что принц обещал вернуть Ламбертам титул и имущество, но будет ли он по-прежнему милостив, когда выяснятся некоторые ужасные моменты из жизни Моны? Кэти хотела сама решить, что Конраду следует знать о ее маме, а что должно остаться тайной навсегда. Может, граф откроет ей нечто такое, после чего лучше забыть о столице и серых глазах младшего сына короля.

Катрина может оказаться дочерью убийцы, если подтвердится, что Мартин погиб из-за Моны. Тогда она и отец станут изгоями. Так не лучше ли никогда не покидать замок Возги, где все привычно и знакомо, а вокруг тебя любящие люди? Дети за отцов не в ответе, но пятно грязных поступков все равно ляжет тяжким грузом. Появится почва для упреков. С такими «регалиями» лучше при дворе не появляться.

На всякий случай Катина оставила под подушкой записку. Ее придут разбудить утром и, если не обнаружат хозяйку в постели, то поймут, где искать. Но Кэти надеялась вернуться до рассвета.

Стоило выехать на большую дорогу, как ее встретили двое всадников с факелами. Огонь издалека осветил одинаковую форму ночного дозора, поэтому Кэти не испугалась. Она догадывалась, что Фаберт позаботится о ней. И дорогу будут охранять, и городские ворота распахнут для ночной гостьи.

Всадники проводили ее до ограды графского особняка. Тот даже при свете холодной луны смотрелся величественно. Белый камень, строгие линии крыш, высокие колонны и мраморные скульптуры. Все это когда-то принадлежало Возги.

До крыльца ее проводили слуги в красивых ливреях – они бежали с факелами впереди лошади. Фиалка пряла ушами и вздрагивала. Ее редко выводили из конюшни ночью, а тут еще такое представление.

В проеме распахнутой настежь двери стоял лорд Фаберт. Хорошо освещенный холл позволял издалека заметить хозяина, гордо вздернувшего подбородок и расправившего плечи.

– Я знал, что ты приедешь одна, – произнес он, наблюдая, как Кэти сползает на животе с лошади и поднимается по лестнице. Обледенелые ступени грозились скинуть с себя любого, но для полуночной гости постелили дорожку.

Кэти сняла перчатки и сунула их за пояс, показывая тем, что не собирается долго задерживаться.

– Ну нет, пока ты не поужинаешь со мной, я тебя не отпущу.

За спиной Кэти замер слуга, ожидая, когда она скинет кафтан. Волосы рассыпались по плечам, когда девушка сняла шапку. Она видела, как хищно сверкнули глаза графа.

– Ты очень похожа на мать. Мона тоже предпочитала не собирать волосы.

– Вы были с ней знакомы? – Кэти оглянулась и убедилась, что вышколенные слуги быстро убрались.

Не было причины ломать комедию и спрашивать, кто такая Мона. Граф Фаберт знал, и судя по всему, очень давно, что Кэти вовсе не бастард Возги. Он угадал в ней черты матери. Как они с отцом не подумали, что на Севере есть люди, которые близко знакомы с герцогиней Ламберт?

– Мы были не просто представлены друг другу. Мы долгое время состояли в любовной связи. Еще до того, как твоя мама выскочила замуж за старика Ламберта. Так что не переживай, ты не моя дочь. Кстати, это я посодействовал, чтобы королева взяла ее в фрейлины. Признаюсь, я допустил ошибку. Надо было держать Мону при себе, тогда она до сих пор была бы жива.

Говоря это, лорд Фаберт поднимался по высокой лестнице на второй этаж. Кэти, как привязанная, шла за ним. Она не смотрела по сторонам. Была полностью сосредоточена на словах графа.

Любовница! Как мама могла лечь с Гарольдом в кровать? Хотя...

Кэти мысленно прикинула возраст обоих любовников и поняла, что граф ненамного старше мамы. Когда у них случилась связь, они оба были молоды и... красивы. Катрина не могла не признать, что лорд Фаберт даже сейчас выглядел привлекательным. Если бы не его жесткий характер и занятие отвратительными делами, он казался бы приятным знакомым.

– Она любила вас?

– Не знаю. Трудно сказать, кого любила твоя мама. Мартина, меня или герцога Ламберта. И со всеми нами она спала. Мона Да-Винчи обладала таким очарованием, что в нее трудно было не влюбиться. Она словно пришла из другого мира. Мира фей, может быть. Даже наш монарх не устоял, поддался ее колдовству.

– Мама не обладала магическим даром.

– Да. И это было поразительно. Сколько я ни бился, у нее ничего не получалось.

Граф улыбнулся. Было заметно, что ему приятны воспоминания. Выйдя в длинный коридор второго этажа, Гарольд остановился у одной из дверей. Толкнув ее, показал жестом, чтобы Кэти вошла.

Та остановилась, увидев кровать. Попятилась, невольно вжав голову в плечи.

– Это комната твоей матери, – успокоил ее граф. Здесь до сих пор хранятся некоторые ее вещи. Я иногда лежу на этой кровати и смотрю на нее.

– На нее?

– Войди и ты сама поймешь.

Кэти прошла следом за графом к широкой кровати под воздушным балдахином, покоящимся на столбах, увитых шелковыми золотыми шнурами. Комната была красивой, просторной и изобиловала дорогими деталями интерьера. Ее создавали, не жалея денег. Но здесь Кэти не чувствовала вкуса матери. Все было чересчур, напоказ.

Остановившись у кровати, она обернулась на дверь, куда смотрел граф. Всю стену, включая дверь, которая в закрытом состоянии была не видна, занимала одна огромная картина. На ней была нарисована обнаженная Мона, лежащая на этой самой кровати. Она улыбалась. Улыбалась не дочери и не супругу. Она, даже спустя десять лет после казни, улыбалась графу Фаберту.

Кэти не помнила ее такой молодой.

– Сколько ей было лет, когда вы познакомились? И как вы познакомились? – Катрина села на кровать. Сил не было стоять.

– Наверное, восемнадцать. Когда я увидел ее на ярмарке с Мартином, в меня будто выстрелили. Я влюбился с одного взгляда. Мона была юна, смешлива и абсолютно не воспитана. Мне пришлось потратить годы, чтобы сделать из нее леди, – граф хмыкнул. – Знал бы я, что она предпочтет мне старого Ламберта. И даже родит от него. С твоим появлением Мона изменилась. Словно повзрослела. А ведь была такой отчаянной.

– Почему она попала на плаху? Разве нельзя было что-то предпринять, чтобы спасти ее? Вы говорите о большой любви, однако вы живы и здоровы, а мама... я даже не знаю, где она похоронена.

– Я пытался. Но попал с отрядом в засаду еще на подходе к столице. Король знал, что казни захотят помешать, и сделал все, чтобы попытки не удались. Я год сидел в тюрьме, пока до Его Величества не дошло, что мы оба жертвы ее колдовства.