Воплощение Похоти 6 (СИ) - Некрасов Игорь

Мои руки начали путешествовать по её телу, скользя по прохладной коже. Я сжал её сочную грудь через тонкую ткань платья, чувствуя, как соски набухли и затвердели под моими пальцами.

Она тихо застонала, а её дыхание стало прерывистым. Не отрываясь от её губ, я вытащил одну её сочную сиську, а затем и вторую. Затем она сделала почти незаметное движение и её ткань платья сползла, обнажая её сладкую, идеальную грудь.

Я прервал поцелуй, оставив её губы влажными и припухшими. Затем мои губы скользнули по её подбородку, вниз по шее, ощущая под кожей тонкую пульсацию. Я впился губами в нежную кожу её ключицы, заставляя её вздрогнуть, и опустился ниже. Я захватил один из тёмно-розовых, налитых возбуждением сосочков губами, и она резко вскрикнула, впиваясь пальцами в мои волосы.

Я не просто ласкал его. Я исследовал языком каждый миллиметр упругой плоти, то нежно покусывая кончик, пока она не застонала, то с силой всасывая, заставляя её выгибаться от удовольствия. Её кожа покрылась мурашками, а тело подрагивало в такт каждому движению моего языка.

— Господин… — её голос сорвался на хриплый, прерывистый шёпот, в котором плясали безумие и полная покорность. — Я… вся в твоём распоряжении… делай со мной всё, что пожелаешь… всё…

Мои руки скользнули вниз, и я с громким, звонким шлепком впился ладонью в её упругую ягодицу. Она ахнула, и по её спине пробежала судорога наслаждения. Я развернул её, грубо прижав к прохладной каменной стене.

Она послушно наклонилась, опершись руками о шершавый камень, её спина выгнулась, демонстрируя соблазнительный, покорный изгиб. Я с наслаждением провёл рукой по её бедру, снова шлёпнул, наблюдая, как на бледной коже проступает алый отпечаток моей ладони.

Затем я с предвкушением подтянул подол её платья до талии, обнажив гладкие, бледные бёдра и её идеальную, пышную задницу. Одной рукой я расстёгнул свои штаны, освобождая свой уже готовый, напряжённый член.

— Готовься, — прошептал я ей на ухо, чувствуя, как её тело содрогается в предвкушении.

Следом я провёл головкой члена по её влажной, горящей щели, собирая её сок, и смазывая себя. Её тело ответило судорожной дрожью, и тихий, похотливый стон вырвался из её губ.

— Я всегда готова… — прошипела она, и её голос звучал как обещание и молитва одновременно. — Еби меня! Еби так сильно, как только можешь!

И я вошёл в неё. Не резко, а медленно, мучительно медленно, заставляя каждый сантиметр её тугой плоти принять меня. Она вскрикнула — не звонко, а глухо, сдавленно, и её ногти впились в камень. Её внутренности обхватили меня ледяным, но живым огнём, невероятно тесными и влажными.

Я не стал медлить. Ярость от поражения, злость на собственную слабость — всё это требовало выхода, и я нашёл его в её невероятно сексуальном теле.

Я начал двигаться, сначала с мерным, почти ленивым ритмом, выходя почти полностью и с силой вгоняя себя обратно, наслаждаясь каждым её стоном, каждым содроганием.

Мои руки сжимали её бёдра, оставляя на бледной коже красные следы. Я наклонился и впился зубами в её плечо, чувствуя, как она замирает от смеси боли и наслаждения.

Но скоро ярость взяла верх.

Темп участился, стал жёстче, почти животным. Я схватил её за талию и начал трахать её с такой силой, что её тело билось о стену в такт моим толчкам. Её пышная грудь бешено колыхалась, а стоны стали громкими, отрывистыми, полными неистовства.

— Да! Да, господин! Хозяин! Вот так! — выкрикивала она, но её слова терялись в хаосе движений и звуков. — Ещё! Сильнее! Я твоя… твоя шлюха, твоя вещь! Уничтожь мою дырку! Разорви меня!

Её слова, полные развратной страсти и безумия, подстёгивали меня, заставляя двигаться ещё быстрее, ещё глубже. Я чувствовал, как нарастает знакомое, неудержимое напряжение внизу живота. Я прижался к её вспотевшей спине, мой ритм стал хаотичным, финальным.

— Кончаю! — рыкнул я, и, сделав ещё несколько сокрушительных толчков, излился внутрь неё, заполняя её своим семенем.

Волны удовольствия и энергии, горячие и всепоглощающие, прокатились по мне, смывая последние следы раздражения.

Я замер, всё ещё внутри неё, чувствуя, как её стенки влагалища судорожно сжимаются вокруг ствола члена, выжимая последние капли спермы.

Потом медленно, с наслаждением я вынул свой член и выдохнул, отступая на шаг и чувствуя приятную тяжесть в ногах.

— Отлично, твои дырки как всегда на высоте!

Ну что ж… теперь я готов к новому бою. Но не с Костей. Пошел он нахуй со своей магией, нужен кто-то другой…

— Благодарю за столь приятные слова… — прошептала Лула, всё ещё прислонившись к стене с блаженной, безумной улыбкой. — Может, ещё разок? Или ты… всё?

Хах, — я усмехнулся, — вот как, значит, — я глянул на ее задницу, все такую же соблазнительную, и новый прилив возбуждения пронзил все мое тело. — Похоже, с ней мне предстоит сразиться и заставить молить о пощаде меня и мой член.

С этими мыслями я вновь приблизился к ней, взял за волосы и прижал ее лицо к стене, затем второй рукой схватил член и вновь направил его к ее ягодицам, собираясь трахнуть ее в зад.

— О да, мне нравится ход твоих мыслей, вторая моя дырочка тоже хочет внимания.

Сука! Как же она возбуждает! — пронеслось в голове. — Я собираюсь ебать её пока блять сознание не потеряет!

Сайлон. Сейчас.

Великолепно. Просто великолепно.

Архилич Сайлон продолжал парить в самом сердце созданного им хаоса. Его костлявые пальцы впивались в посох, пылающий лиловым пламенем, а в пустых глазницах полыхали отражения бушующей вокруг битвы. Но главным объектом его внимания было его детище.

Голем Плоти и Кости.

Ходячая гора из тысяч сведенных воедино тел, шедевр, кульминация долгих веков, потраченных на постижение самых тёмных тайн некромантии. Каждый шаг голема, от которого содрогалась земля и сыпалась каменная крошка с уцелевших зданий, был для Сайлона славным аккордом в симфонии разрушения. Каждый обрушенный фасад — жирным, удовлетворяющим мазком на полотне, которое он писал кровью и костями этого города.

Вот она… истинная мощь, — ликовала его древняя, извращённая душа. — Не в атаках рассеянной нежити. А в этом! В этом гиганте, способном одним движением смести целый отряд закалённых воинов!

Вся его надежда, все его расчёты теперь были завязаны на этом творении.

Если даже эта тупая, но несокрушимая гора костей не сможет остановить фанатиков в их сияющих, ненавистных доспехах… тогда всё. Крах. Мне придётся отступить. Бросить едва рождённый некрополь, этот многообещающий плод моих трудов, и бежать. Без этого голема я уже не справлюсь, на его создание ушло много ресурсов, и я теперь чувствую непривычную, тревожную пустоту.

С наслаждением, с гордостью, Сайлон наблюдал, как его детище заносило свою массивную, собранную из десятков тазобедренных костей руку, готовясь размазать по брусчатке очередную горстку тех, кто осмелился ему противостоять. Паладины, жрецы и инквизиторы метали в гиганта свои вспышки — жалкие, с его точки зрения, искорки света, бессильные против концентрированной мощи тысяч сведённых воедино душ.

Именно в этот момент его «взор», простирающийся далеко за пределы обычного зрения, уловил нечто, от чего его ледяное, неживое сердце, если бы оно ещё билось, могло бы замереть.

Это был не снаряд и не привычное заклинание. Это был… луч. Огромный, растущий до невозможности сконцентрированный поток чистого, яростного, неумолимого Света. Он исходил не из рядов простых паладинов.

Его источником была женщина. Она стояла в центре полукольца своих жрецов, и её доспехи пылали таким ослепительным сиянием, что это резало его потустороннее зрение, вызывая почти физическую боль.

В следующий миг луч, широкий и плотный, как ствол древнего дуба, пронзил задымлённый воздух с шипящим, разрывающим уши звуком. Он был так ярок, что на мгновение прогнал лиловую мглу тумана Сайлона, озарив площадь призрачным, неестественным днём.