Драконьи булочки (СИ) - Петровичева Лариса

– Зря вы так скептически усмехаетесь, госпожа Джина, – произнес Алпин, задвигая ящик кассы. – В ресторанах, где едят лорды и леди, у повара есть лишь риск увольнения. Новую работу он найдет на следующий день. А если кому-то на рынке не понравится твоя стряпня, они выпустят повару кишки и не скажут “Ах” – а новых кишок у нас не выдают. К тому же, у нас есть ваша милая домовичка. Она будет мне помогать.

Я провела ладонью по лбу. Не хотелось, конечно, ставить Элли за плиту в пекарне, но пока у нас не было выхода. Алпин выучит ее рецепты, например, каре ягненка на ребрышках с соусом на основе красного вина и соте из местных овощей, и Женевьева проиграет.

Нет, лучше королевский окорок – кусок мяса, обильно начиненный картофелем, морковью и специями, и завернутый в слоеное тесто. Сочно, сытно, ароматно – это блюдо точно придется по вкусу поселянам. Не какие-то дурацкие гранд-котлетки из обрезков!

Кевин обожал сытно поесть. Элли знает эти рецепты и поделится ими. Представляю, какое будет лицо у моего бывшего мужа, когда Женевьева расскажет ему, как именно проиграла.

Тогда он пожалеет о том, как относился к своим домовым.

– А если без домовички? – спросила я. – Что ты можешь приготовить?

Алпин задумчиво посмотрел куда-то в сторону и ответил:

– Да хоть свиной антрекот! Промариновать мясо в душистых специях, прожарить, а на гарнир – печеный картофель и зеленая фасоль. У Гвинни Паттисон ее много, она с удовольствием со мной поделится.

Я знала эту Гвинни со школьных времен: она и снегом бы зимой не поделилась. Белый свет не видывал такую скрягу.

– Хочу посмотреть, как ты будешь ее уговаривать, – хмыкнул Большой Джон. – Она сквалыга известная!

– Увидите, когда я принесу с ее ледника пакет зеленой фасоли, – усмехнулся Алпин. – Я сумел найти подход и к Гвинни, и к ее припасам.

Хлопнула дверь – в молочную лавку вошел Киллиан с коробкой круассанов. За ним шел Оран – серьезный, погруженный в размышления. Передав коробку Алпину, Киллиан ослепительно улыбнулся и сказал:

– Плюх не надо. Плюшек тоже. Я никому здесь не желаю зла.

Большой Джон посмотрел с таким видом, словно хотел сказать: “Знаем мы, что не желаешь, а обрез вот он, всегда под рукой”.

– Вы, должно быть, скоро отправляетесь домой, – я взяла пакет и принялась складывать в него круассаны. – Вот, возьмите немного, перекусите в пути.

Оран рассмеялся – наверно, я выглядела очень решительной. Как и должна была: мне не за что любить драконов, и я хочу, чтобы все они держались от нас подальше.

– Пожалуй, вы рано начали упаковывать мой перекус, – произнес Киллиан уже серьезнее. – Я останусь здесь на недельку-другую.

***

Дни до открытия пекарни прошли быстро, и в них было столько дел, что мы с Ораном добирались до дома, падали в кровать и засыпали глубоким тёмным сном без сновидений.

Чарную печь установили вовремя. Отделений в ней было три: одно для хлеба, другое для выпечки, третье для горячих блюд. Печь была похожа на пузатое существо с кривыми ножками. Когда крылатые вывели трубу, то печь даже подпрыгнула и что-то заворчала.

- Сердится, - заметил приключившийся рядом Копилка. - Ну пусть, лишь бы мясняшки выдавала, как следует.

- Мясняшек будет много, - сообщила Элли. - И сельское рагу тоже, обязательно приходите.

Домовичка с удовольствием приняла на себя обязанности повара и учительницы Алпина. Я назначила ей хорошую зарплату за труды, и, услышав об этом, Элли некоторое время изумленно смотрела на меня - а потом бросилась, схватила за подол платья и воскликнула:

- Как же я рада, что тогда сбежала с вами, леди Макбрайд!

- А я-то как рада, - призналась я, подняв домовичку на руки. - Без тебя мы бы все пропали.

День открытия пекарни, которая теперь была ресторанчиком, выдался морозным и свежим. Мы заказали аккуратные книжки с меню, особые бумажные пакеты для выпечки, и, в последний раз проходя по залу перед открытием, я думала, что у нас получилось столичное заведение. Светлое, изящное, но без того пафоса, когда чувствуешь себя мухой в сметане среди богатых интерьеров.

Нет. У нас все было спокойно и уютно по-семейному.

Что касается семьи, то Киллиан снял комнату у господина Стоуна и жил в ней, особенно не отсвечивая. Стоун, конечно, хвастался на весь поселок: вот, мол, у меня дракон из самой столицы квартирует! Но каких-то подробностей для рассказов у него не было. Киллиан покупал газету по утрам, иногда выходил на прогулку, но никак себя не проявлял и вскоре о нем уже не говорили. Он сумел смешаться с жителями Шина так, словно был тут с рождения.

К тому же, поговорить и так было, о чем. Поселяне ходили посмотреть на пекарню и поделиться мнениями о том, какой хлеб там будут продавать. “Вкус навсегда” уже обзавелся вывеской, ремонт в здании заканчивался, и Женевьева, которая с раннего утра приезжала в Шин, ходила с таким царственным видом, словно готовилась присвоить здесь все от земли до неба.

Про наш кулинарный конкурс уже знали…

- Ну, пошла жара! - Большой Джон выглянул из кухни с довольным видом. - Наконец-то можно снова спокойно работать, а не гонять туда-сюда с коробками!

Чарная печь удерживала все запахи, кроме аромата свежевыпеченного хлеба. Его тонкие нотки сейчас плыли в воздухе, заставляя сердце замирать в предчувствии чего-то очень хорошего. Очень важного, того, что ты когда-то знал и забыл, а сейчас вспомнил.

- Два часа до открытия, - сказала я, и Алпин, который наводил последний лоск на пока ещё пустую витрину, важно кивнул.

- Вон, люди уже смотрят, - он мотнул головой в сторону высоких окон. Снаружи я увидела два знакомых силуэта: вдова Тимоти и госпожа Тоуль вышли на раннюю прогулку, разглядывая новое здание.

Я зашла на кухню. Столы сверкали, Элли порхала над ними, лёгкими движениями создавая заготовки и отправляя их в большой морозильный шкаф. Оран в новой белой форме стоял у стола и работал с круассанами.

Начинка была клубничной. От её густого сладкого запаха в воздухе разливалось предчувствие весны и любви. Оран был полностью погружен в работу, не видя и не слыша ничего. Его бледное сосредоточенное лицо было вдохновенно-отрешенным, как у поэта. Первая  партия круассанов уже вышла из печи и легла на новый поднос.

- Привет! - окликнула я. Оран поднял голову и несколько мгновений смотрел так, словно не видел меня в своём мире. Потом его взгляд прояснился, дракон тепло улыбнулся мне и ответил:

- Привет. Волнуешься?

- Нет, - беспечно откликнулась я. - Не волнуюсь. Я трясусь от страха!

Оран вышел из-за стола, приблизился и обнял, крепко прижав к себе. В его объятиях было так спокойно и тепло, что звенящее напряжение, что наполняло моё тело, исчезло без следа. От Орана пахло свежей выпечкой, в глубине его тела бродил огонь в поисках скорого выхода и я чувствовала кожей каждое движение драконьих чар.

– У нас все получится, – негромко произнес Оран. – Верь мне.

– Не верю, – вздохнула я. – Знаю. Как твое проклятие?

Оран осторожно отстранил меня, заглянул в лицо.

– Ты что-то чувствуешь? – спросил он, и я призналась:

– Твой огонь.

Оран кивнул. Снова обнял меня.

– Он готовится выйти. Осталось совсем немного.

Скоро Оран избавится от проклятия и взлетит. Скоро он снова станет собой – и я верила, что тогда наша жизнь потечет теми спокойными и правильными путями, о которых всегда мечталось.

Ну а пока нам предстояло открытие пекарни. Это будет долгий, очень долгий день.

***

– Мне, пожалуйста, ржаные булочки с чесноком, десять круассанов, три бублика с начинкой и семь мясняшек!

– Мясняшки-то оставь! Куда ты их загребаешь, тут всем мясняшек хочется!

– Не напирайте, господа, мясняшек хватит всем! Ваш пакет, прошу! Ваш кофе – осторожно, стакан горячий!

– А мне три пшеничных батона, связку бубликов и две… нет, девять мясняшек, и шесть эклеров.