Скучная Жизнь 6 (СИ) - Хонихоев Виталий

И на первый взгляд все было в порядке — каждое утро в его комнату входила Суа, раздвигала шторы, помогала ему подняться и одеться, катила его на кресле-каталке в туалет и ванную комнату, накрывала на стол и кормила. После завтрака — он «работал». Покойный муж Суа, некий Ю — был художником, и она вывозил его на кресле-каталке на террасу, где и оставляла на пару часов. Оставляла рядом с высоким мольбертом с незаконченной картиной. Краски в жестяных тубах давно высохли, кисточки задубели и стали темными от времени и погоды, холст был покрыт темными, грязными разводами. Сидя в кресле-каталке рядом с растрескавшемся деревом мольберта и глядя на высохшие деревья в саду он чувствовал себя так, как будто попал в какой-то сон сумасшедшего, будто бы он галлюцинирует наяву. Как такое может быть? Как он может попасть в такие условия? Почему это происходит с ним?

Потом его везли на обед. Далее — сиеста, послеобеденный отдых. Домашние дела. Вернее, это у Суа домашние дела, а он сидит на диване и смотрит телевизор. Вечером — ужин. После ужина они разговаривают. Если не пытаться доказать Суа что он не ее покойный муж, то в целом она на удивление приятный собеседник. Впрочем, когда что-то ее не устраивает она не спорит, не повышает голос, она делает другие вещи… например может запереть его в комнате.

Он просил ее купить ему новый телефон на свое имя, но она проигнорировала его просьбу. Просто делала вид что не слышит его просьбу, а когда он стал настаивать — нахмурилась и резко встала, вышла из комнаты. Тут-то он и понял, что перегнул палку. Облился холодным потом, ожидая что она снова его в комнате запрет или что другое сделает. В конце концов она, например, еду ему готовит и проконтролировать что она туда кладет он никак не сможет. Просто толченного стекла насыплет и все. Или снотворного… а когда он уснет — ножницами ему веки отрежет, ну или мужское достоинство. Или в гроб затолкает, а гроб под землю закопает. Да мало ли что… так что когда он вернулась и стала делать вид что ничего не было — он с величайшим облегчением поддержал ее игру. Ничего и не было, никто себе мобильник не просил, нас все устраивает, дорогая, а что на ужин?

Несмотря на то, что Суа была чистой воды сумасшедшей шизофреничкой — она никогда не оставляла с ним рядом ножницы или ножи, всегда контролировала то, что он держал в руках, самолично нарезала ему мясо, а если он все же пользовался столовым ножом, то подходила к нему сзади, пользуясь тем, что он не мог повернуться в своем кресле-каталке. Но Чжи Мин не просто так вытащил свою заначку. Выдавая ей деньги он понемногу насыщал дом новыми бытовыми приборами, предметами интерьера, инструментами и конечно же — кухонными принадлежностями. В том числе — ножами. Если у тебя два острых ножа во всем доме, то контролировать их достаточно просто, но если ножей много то это становится затруднительным. И Чжи Мин знал, что делает, как говорят самый главный инструмент повара — это нож. Суа умела готовить и обожала порядок, а потому страдала от необходимости резать и рыбу и курицу и свинину и лапшу одним и тем же ножом.

— Как тебе новая плита? — спрашивает он у нее, пока она катит его в зал.

— Отличная, спасибо дорогой. Ты меня балуешь. — отвечает она, толкая его кресло-каталку: — просто замечательная. Сковорода на ней нагревается в доли секунды, я смогу готовить тебе еду еще быстрее и качественнее. Тебе нужно хорошо питаться, ты не забыл? Ты же гений и я не дам тебе умереть от голода.

— Ну да. — он отодвигает в сторону воспоминание о том, как колотил кулаками запертую дверь своей комнаты: — а как новый набор ножей? Это корейский производитель, но по японской технологии, то что раньше называли булатом или дамасской сталью.

— Очень хорошие ножи. Помидоры резать одно удовольствие, к кожице дотрагиваешься и лезвие уже режет. Легко-легко. — говорит она, останавливая кресло-качалку напротив накрытого стола: — давай я тебе руки влажными салфетками протру.

— Хорошо, дорогая. — Чжи Мин позволяет этой сумасшедшей Суа протереть ему руки. Берет в руки палочки из бамбуковой щепы и пододвигает к себе блюдо. Оглядывается по сторонам.

— Слушай. — говорит он так, словно бы только что об этом подумал: — а покажи мне новые ножи? Погляжу как мой подарок выглядит.

— О. Выглядит он просто супер. Вот, смотри в какой коробке пришел. Настоящее красное дерево… — Суа демонстрирует ему красивую деревянную коробку, покрытую лаком: — у тебя безупречный вкус, дорогой. Я так счастлива!

— Хм. А сами ножи? — хмурится он.

— Ой… а я их уже на полку убрала… сейчас! — Суа вспархивает с места и несется к полкам. Чжи Мин провожает ее взглядом. Заслужить ее доверие, заполучить в руки нож, а потом, когда она отвлечется…

Воображение живо рисовало как он ударит Суа в шею, как хлынет алая кровь и она — упадет на пол и останется там лежать безвольной, поломанной куклой. А он наконец сможет выбраться из этого дома.

— Вот! — она раскладывает перед ним набор из шести ножей. Длинный, филейный, короткий тесак, с волнообразным лезвием, еще один для мяса… но его внимание привлекает тот, что с относительно коротким лезвием, острый и хищно выглядящий…

— … такие удобные! Спасибо тебе! Теперь я могу нарезать продукты в два раза быстрее! И это легко! — щебечет рядом Суа: — посмотри на большой дао! Традиционная форма, рукоять из темного драгоценного дерева, а какой острый! Вот что значит качество…

— Угу. — бормочет он, взяв в руку тот самый нож. Он удобно лежит в руке. Все что ему нужно сейчас — это отвлечь ее внимание… и ударить в шею.

— Что это⁈ — он поднимает голову: — сделай телевизор погромче! Немедленно!

— А? Конечно дорогой! — она поспешно поднимает пульт управления и нажимает кнопку. Комнату заполняет голос диктора.

— … лучшие условия в нашей клинике. К сожалению пациенты в коме требуют непрестанного ухода и постоянного присмотра и в нашей клинике к вашим услугам лучшие специалисты двадцать четыре на семь! — говорит диктор, а Чжи Мин с открытым ртом видит как визуальным рядом проходит изображение стерильных комнат, улыбающихся медсестер и серьезных родственников. И в любое другое время ему было бы плевать на рекламу какого-то медицинского центра, но сейчас… камера крупным планом показывает сценку, где у кровати пациента сидит его младшенький, непутевый Бон Хва! А когда камера показывает лежащего пациенте, Чжи Мин узнает свою матушку!

— Кома⁈ — шепчет он, не забывая прятать нож в своем рукаве: — но как⁈

Глава 17

Глава 17

Намгун Бон Хва, напавший на след

— Все-таки я против… — бормочет Бон Хва себе под нос, больше в знак протеста, нежели на самом деле протестуя.

— Ворчун. — клеймит его Оби, которая крутится тут же рядом, еще бы — большая съемка, профессиональная камера, крупное рекламное агенство, все это дело в копеечку встанет конечно же… и хорошо, что не ему. У Братства есть свои деньги и раз уж косяк за братками из кангпхэ, раз уж все решилось с этим «слиянием активов» под твердой рукой дядюшки Вана, то и платит за банкет Братство, а не сам Бон Хва, у которого денег на такие вот мероприятия не хватит. Есть у него немного денег, остатки роскоши былой после той злополучной ставки, но не так много чтобы съемку рекламного ролика для национального телевиденья окупить. И съемки — это полбеды, главное тут — ротация. В прайм-тайм три раза и два раза днем в обычное время. Один раз ночью, наудачу. Итого шесть раз в сутки, а стоит так, что сразу автомобиль себе купить можно, а то и скромную квартирку. А где деньги, съемки и кипиш — там и Оби нарисовалась так, что не сотрешь. Крутится, во все свой нос сует и вообще делает вид, что всегда так и было, вон парни из рекламного уже ее за свою принимают, кто-то уже начал с ней заигрывать, номер телефона дал. Правда к этому бойкому тут же подошел их главный и шепотом на ухо быстро объяснил что-то, одними глазами указывая на самого Бон Хва и его «помощника», дядю Вана. Бон Хва давно приметил что на неподготовленного человека внешность дяди Вана с его лицом, больше похожим на мятый бульдозер и шрамом от лба через глаз до противоположной щеки… эта внешность оказывала на такого человека сильное впечатление. Как молотком по голове. Связываться с дядей Ваном дураков не было, тут нужно или самоубийцей быть или сумасшедшим. Паренек из рекламщиков не относился ни к одной из этих категорий и заметно сбледнул с лица, тут же порвал бумажку с номером телефона Оби и в дальнейшем даже глаз на нее не поднимал.