Тактик 2 (СИ) - Кулабухов Тимофей "Varvar"

— Завтра утром, — уже громче, обращаясь ко всем присутствующим, но глядя на меня, объявил Фольктрим, — я собираю большой военный совет. Нам нужно решить, что делать дальше. Как жить и как сражаться. И твоё присутствие, Рос, там будет необходимо. Твой свежий взгляд и твои… нестандартные идеи могут нам очень пригодиться.

Он ещё раз коротко кивнул мне и, не дожидаясь ответа, круто развернулся и скрылся в тёмном проёме своего скромного дворца.

«Военный совет, — подумал я, провожая его взглядом и чувствуя, как на плечи наваливается свинцовая тяжесть. — Ну да, война-то продолжается. Интересно, какие „сюрпризы“ приготовит нам этот „Молчаливый Король“? И смогу ли я снова найти правильные „читы“ для победы в этой, казалось бы, безнадёжной партии?»

Я оглянулся на своих гномов из арьергарда. Они стояли, прислонившись к стенам, к оружию, уставшие, грязные, многие раненые, но в их глазах, смотревших на меня, горел огонь. Огонь надежды. И этот огонь, как ни странно, согревал и меня, прогоняя остатки ледяного холода гор. Похоже, этот мир ещё не раз заставит меня удивляться. И самому себе в том числе.

Я подошёл, а они построились передо мной как перед командиром, хотя фактически арьергард не был постоянным отрядом, а временным объединением.

— Благодарю вас за службу!

* * *

Я никогда не спал так крепко и так беспокойно. Когда утром меня разбудили, по ощущениям, я вообще не спал.

— Ты всю ночь ходил в атаки, — пробасил Воррин. — Давай свожу тебя в нашу клановую баньку, наши женщины выдадут тебе новую рубаху и пойдём, что ли, на военный совет к новому королю?

Тронный зал Алатора, или то, что гномы с гордостью именовали этим громким словом, снова был набит бородатыми представителями горного народа.

Помещение, вырубленное в самой сердцевине скалы, с его низкими, давящими сводами и грубо обработанными стенами, тускло освещённое коптящими масляными светильниками, больше напоминало увеличенную копию шахтёрского забоя, чем резиденцию монарха. Молодой монарх сразу показывал, что он сын своего отца, но он не отец.

Тронный зал был новым, как и многое в королевстве.

Хотя, надо отдать должное, каменный трон, а это был другой трон (не трон Медноборода, его отца), на котором теперь восседал Фольктрим, выглядел внушительно.

Массивный, украшенный незамысловатой, но мощной резьбой, он словно врос в скальное основание.

Сам Фольктрим, еще недавно «Молчаливый Принц», а теперь уже полновластный король, сидел на нем прямо, как аршин проглотил. Лицо его, молодое, но уже тронутое тенью недавних потерь и тяжким бременем власти, было серьёзным и донельзя сосредоточенным. Словно пытался косплеить своего папашу, только без того ослиного самодовольства, которое так и пёрло из покойного Хальдора.

Вокруг трона, на грубо сколоченных скамьях и просто на полу, расположились уцелевшие вожди кланов, командиры отрядов, советники — вся верхушка гномьего общества, которая ещё могла держать оружие или хотя бы связно излагать мысли. Атмосфера висела такая, что можно было вешать не только топор, но и пару-тройку орков для острастки. Напряжение буквально искрило в воздухе, смешиваясь с запахом пота, сырого камня, крови (у многих ещё не зажили раны) и чего-то неуловимо кислого — видимо, местной браги, которой некоторые успели «полечиться» перед важным собранием.

И вот тут начался парад ораторов.

Один за другим они выходили в центр зала, били себя кулаками в широкую грудь, покрытую панцирем (реже кольчугой) и кожаными ремнями, и начинали вещать.

Ох, что это были за речи! «Героическое отступление», «несломленный дух гномьего народа», «священная месть оркам поганым». Пафос лился рекой, такой густой и липкий, что мне казалось, я сейчас в нём утону. Они нахваливали мудрость покойного короля Хальдора (ага, того самого, чья «мудрость» завела нас в задницу, из которой мы едва выбрались, потеряв половину войска), превозносили стойкость своих воинов (которые, по большей части, просто пытались не сдохнуть) и клялись всеми бородами Махала и наковальнями предков, что уж теперь-то они покажут этим клыкастым тварям, где раки зимуют.

Я стоял в сторонке, рядом с Воррином, который мрачно ковырял пальцем дырку в своем плаще, и слушал этот цирк с плохо скрываемым раздражением.

«Они что, серьёзно? — крутилось у меня в голове. — Или это у них такой специфический гномий юмор? Потеряли короля, армию, чуть не сдохли в буране, а теперь распинаются о героизме?».

Такое ощущение, что у них какой-то коллективный дебафф на интеллект после пережитого стресса. Ни слова об анализе ошибок, ни одного реального предложения. Опять пустые слова, бряцание оружием и надежда на «авось» и «неувядающую славу предков».

Глава 15

Старик который никому не нравится

Я мельком поглядывал на Фольктрима. Молодой король сидел неподвижно, но я несколько раз заметил, как он едва заметно морщился, когда очередной оратор начинал особенно цветисто расписывать будущие победы или превозносить «гениальную тактику» его покойного батюшки.

Кажется, этот гном, в отличие от большинства присутствующих, все-таки не страдал полной амнезией и понимал, в какой глубокой… шахте мы все недавно оказались. Но он молчал, давая высказаться всем. Видимо, такова была традиция. Или он просто ещё не чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы заткнуть этих пафосных болтунов.

Когда очередной молодой вождь, с бородой ещё негустой, но голосом зычным, как боевой рог, начал особенно вдохновенно описывать, как его клан в одиночку (!) вырежет всех орков до последнего щенка и водрузит знамя Алатора над Великой Шестиугольной Пирамидой Камня (той самой, которую мы так и не увидели, потому что едва унесли ноги), его пламенную речь прервал громкий, скрипучий, как несмазанная телега, голос:

— Хватит трепать языками, сосунки!

В зале мгновенно воцарилась тишина. Настолько внезапная и глубокая, что стало слышно, как капает вода где-то в дальнем углу и как тяжело дышит раненый гном на дальней скамье. Все головы, как по команде, повернулись к источнику звука.

Из полумрака, опираясь на толстую суковатую палку, больше похожую на дубину, чем на посох, вышел старый гном. Очень старый. Древний, как сами эти горы. Его борода, когда-то, наверное, рыжая или каштановая, теперь была совершенно седой, длинной, почти до колен, и не заплетенной в модные косички с кольцами, а просто свалявшейся, как старый войлок.

Лицо — сплошная сетка глубоких морщин, из-под кустистых бровей смотрели маленькие, но острые, как шило, глазки. Он был ниже ростом, чем большинство присутствующих, но от него исходила такая мощь и такая древняя мудрость, что все остальные гномы рядом с ним казались просто неопытными юнцами.

— Фрор Простобород, — шепнул мне Воррин, — Старейшина клана Каменный Кулак, самый старый из всех вождей, переживший не одного короля Алатора. Он известен своей прямотой, граничащей с грубостью, и тем, что всегда говорил то, что думает, не обращая внимания на чины и регалии. Поговаривали, что даже покойный Хальдор побаивался его языка и старался лишний раз не попадаться ему на глаза.

Выдав эту информацию, Воррин посчитал необходимым заткнуться, чтобы не нарушать тишину.

Фрор медленно обвёл всех присутствующих тяжёлым, пронзительным взглядом.

— Какое к бесам всех вулканов героическое отступление? — рявкнул он, и его голос, несмотря на скрипучесть, заполнил весь зал. — Вы бежали, как побитые псы! Потеряли короля и половину войска убитыми! Наши лучшие воины остались гнить в тех проклятых туннелях! И вы смеете называть это героизмом?

Он ткнул своей палкой в сторону молодого командира, который всё ещё стоял с открытым ртом, не в силах произнести ни слова.