Хозяин рубежа. Книга III (СИ) - Глебов Виктор

— Это вряд ли. Уверен, господин Назимов кормится со всей губернии, и врагов у него хватает.

— Но если он умрёт непосредственно после того, как потребовал у вас денег, первым подозреваемым станете вы.

— Для этого кто-то должен признать, что губернатор требовал у меня взятку.

— Я вас умоляю! Вы с ним встречались. Вы новые человек. А то, что Назимов нечист на руку — секрет Полишинеля.

Тут она была, конечно, права. Вот только убивать Назимова я и не собирался. Расследование мне действительно ни к чему.

— Не волнуйтесь, Эвелина. Просить вас отравить его превосходительство в мой план не входит.

— Тогда что?

— Узнаете в своё время.

— А пока я должна подготовиться? Скопировать геномы ближайшего окружения Назимова?

— Совершенно верно. Полагаю, это будет нетрудно. Тем более, наверняка какие-то у вас уже есть.

Моя собеседница мрачно усмехнулась.

— Есть. Чёрт… Из-за вас в моей жизни всё пошло кувырком!

— Это случилось задолго до нашего знакомства.

— Ну, да… Вы правы. Я сама виновата. Мой выбор, — Эвелина вздохнула. — Одну лапку засосало — всей мышке конец. Ладно, не будем об этом. Я не обещаю, что стану на вас работать. Но согласна помочь в том, что вы задумали сейчас. Если это избавит меня от губернатора. По рукам?

— Для начала сойдёт, — ответил я. Собственно, официального согласия и не требовалось. Так или иначе, Эвелина уже списалась в мои дела, а если ей спокойней считать, что ещё есть пути отхода, то пусть так и думает. — Договорились.

Мы обменялись рукопожатием через стол.

— Хотите, чтобы я задержалась, ваше благородие? — спросила девушка, не торопясь отпускать мою ладонь. — Я долго ехала, а пробыла тут всего ничего. Обидно.

— Если вам угодно — оставайтесь.

— Угодно, — улыбнулась Эвелина. — Кстати, если желаете разнообразия, могу сегодня принять ещё чей-нибудь вид. Есть предпочтения?

Вечер оказался весьма томным. И не только он, ибо Эвелина осталась на ночь: не ехать же девушке в темноте по опасным землям, где шастают бандиты и наёмные убийцы. О предстоящем деле больше не говорили. Утром вместе позавтракали, и девушка укатила в город.

— Вас можно поздравить, господин? — осведомился Сяолун, подойдя ко мне на крыльце, с которого я наблюдал за удаляющейся машиной Эвелины.

— Пока не знаю.

— Вы не уверены в чувствах этой девушки? — в голосе дворецкого слышалось сочувствие. — Боитесь, что она разобьёт вам сердце? Если честно, мне она не нравится.

— Ну, само собой.

— Госпожа Сирена или госпожа Лобанова, на мой взгляд, составили бы вам куда лучшие партии.

— Ты помнишь, что я велел тебе делать со своим мнением насчёт моей личной жизни?

Синтетик демонстративно вздохнул.

— Желаете, чтобы я изложил доводы на бумаге, господин?

— Нет. Даже не вздумай. Читать всё равно не стану.

— Может, вам прекратить отношения с госпожой Эвелиной, пока всё не зашло слишком далеко? Вам нужен выгодный брак, который…

— Лун, когда я говорил, что не знаю, можно ли меня поздравить, я не имел в виду амурные дела.

— О! Вот как… А что тогда имели в виду?

— Эвелина — ценный ресурс. Я хочу, чтобы она работала на меня.

— Понятно, господин. Позволено ли мне заметить, что выстраивать рабочие отношения между кабинетом спальней не лучшее решение?

— Ты очень оригинально спрашиваешь позволения что-то сказать. Так, что отказать невозможно.

— Благодарю, господин.

— Это был не комплимент. Что же касается Эвелины — у нас свободные отношения. Ничего личного.

— Простите, господин, но тут вы заблуждаетесь, — уверенно произнёс синтетик. — У женщин всё, что связано с сексом, личное. Даже если они думают иначе. И что вы скажете, если она в вас влюбится? Будет она после этого оставаться ценным сотрудником?

— Скорее, опасным.

— И даже понимая это, вы…

— Сейчас она больше всего стремится к безопасности. А для этого ей нужно помочь мне нейтрализовать Назимова. Мой успех станет и её успехом.

— О! Так вы собираетесь её спасти от его превосходительства.

— В каком-то смысле. Сомневаюсь, что ей грозит реальная опасность, но, кажется, мне удалось её в ней убедить.

— Но девушка же будет считать, что опасность была настоящей?

— Само собой. К чему ты клонишь?

— К тому, что она наверняка в вас после этого влюбится.

— Ты начитался бульварных романов, что ли? Или романтических фильмов насмотрелся?

Сяолун покачал головой.

— Господин, вы чересчур прагматичны. Это не даёт вам увидеть всей картины. Фильмы и книги, может, и утрируют некоторые вещи, но они не лгут. И в жизни порой разгораются такие страсти, которым позавидовал бы не один сюжет.

— Я обдумаю твои слова, Лун.

— Большего мне и не нужно, господин.

— Знаешь, меня вообще удивляет, что тебя волнуют такие вещи.

— Потому что я ненастоящий человек?

— А разве это не так?

— Как посмотреть. Но я вас понимаю. Если хотите, я перестану лезть в то, что вы считаете не моим делом. Серьёзно, я могу с этим справиться.

— Знаешь, не надо.

— Спасибо, господин. Я это… ценю.

— Но не перебарщивай.

— Постараюсь.

В этот момент перед нами возникла Ярила.

— Хозяин, не хочу прерывать вашу исключительно важную и безумно интересную беседу с устаревшей моделью, к которой вы, кажется, испытываете не понятные мне сентиментальные чувства, но к вам направляется вертолёт госслужб. Судя по опознавательным знакам, из полиции. Какие будут приказания?

— А что, есть варианты?

— Я могу предложить примерно…

— Не надо. Это был сарказм. Сообщи Сяолуну — пусть проводит следователей в кабинет. Я думаю, это по поводу моего заявления о нападении.

Всё-таки, дворянина пытались убить. Заказчика, конечно, не найдут — да я и так знаю, кто он — но продемонстрировать рвение полицейским нужно. Вдруг мелкий аристократишко поднимет бучу: начнёт вопить, что плохо работают. Вон, даже вертолёт снарядили ради такого дела.

Потеря времени, конечно.

Делегация оказалась небольшой — всего три человека, не считая пилота и охраны. Два следователя и полицеймейстер. Да-да, лично. Похоже, ему очень хотелось продемонстрировать, что делу придали немалое значение. И, видимо, старался начальник местных органов правопорядка с помещиками дружит. За что его, конечно, осуждать трудно.

Представился он Порфирием Ивановичем, часто улыбался, кивал и хихикал невпопад, будто услышал шутку. Невысокий, худощавый, лет пятидесяти. В сшитом на заказ мундире. Не последний человек на Фронтире и вот лично явился расспросить меня о происшествии. По идее, я должен был чувствовать себя польщённым.

И всё-таки прибытие самого полицеймейстера — это перебор. Во всё время нашей беседы, в ходе которой мой собеседник и оба сопровождавших его следователя постоянно что-то записывали в маленькие блокноты, я ощущал, будто меня изучают. Как будто Порфирию Ивановичу просто захотелось поглядеть на помещика, которого никак не удаётся убить. Наверное, со стороны это, и правда, удивительно.

Наконец, когда всё было рассказано, на все вопросы мои гости получили ответы, я проговорил:

— Порфирий Иванович, удалось ли установить личности нападавших? Полагаю, сделать это не слишком трудно, учитывая возможности имперской системы правосудия.

Полицеймейстер закрыл блокнот и несколько раз ударил по обложке тыльной стороной карандаша. Взгляд его стал серьёзным.

— Рад, что вы спросили, ваше благородие, — сказал он другим тоном. — Если честно, я потому и прилетел лично. Вас предуведомить.

Так-так… А вот сейчас, похоже, будет что-то интересное.

— О чём? — спросил я.

— Одарённый, которого вы убили, человек не безызвестный. Зовут его Хвостов Аркадий Сергеевич. Бывший дворянин и офицер. Потомственный. Разжалован и лишён дворянского звания четыре года назад. Награды у него тоже забрали. Видать, был какой-то исключительный конфликт, который удалось замять. Мне, по крайней мере, не удалось узнать, что случилось. Последние два года Хвостов обитал на Фронтире, но подолгу на одном месте не засиживался. Подозрения на него имелись относительно нескольких инцидентов, но доказать ничего не удалось.