Леди Сьюзан (сборник) - Остин Джейн

Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48

У этой женщины было весьма специфическое несчастье – плохие министры. И хотя сама Елизавета была злой, она не смогла бы причинить столько бед, если бы все эти низкие, падшие мужчины не смотрели сквозь пальцы на ее преступления и не поощряли ее. Я знаю, многие верят в то, что лорд Бурлей, сэр Фрэнсис Вальсингэм и остальные господа, наполнявшие основные государственные ведомства, были достойными, опытными и знающими министрами. Но ах! Как слепы должны быть те писатели и читатели по отношению к настоящей доблести – доблести презираемой, забытой и опозоренной, если они могут упорствовать в подобном заблуждении, сомневаясь в том, что эти мужчины, эти хваленые мужи опозорили свою страну и свой пол, позволяя и даже оказывая помощь своей королеве в том, чтобы заключить в тюрьму на долгие девятнадцать лет женщину, которая, даже если пренебречь требованиями кровных уз и приличий, все же как королева и как человек, снизошедший до того, чтобы довериться Елизавете, имела основания ожидать поддержки и защиты; и наконец, не воспрепятствовали Елизавете казнить эту милую женщину, принявшую преждевременную, незаслуженную и позорную смерть. Может ли кто-нибудь после секундного размышления над этим пятном, этим несмываемым пятном на их способности соображать и их чести по-прежнему восхвалять лорда Бурлея или сэра Фрэнсиса Вальсингэма? Ах! Что должна была испытать эта очаровательная принцесса, чьим единственным другом в то время был герцог Норфолк (а сегодня ее друзьями являются мистер Витакер, миссис Лефрой, миссис Найт [43] и я), покинутая собственным сыном, заключенная в тюрьму кузиной, оскорбляемая, поносимая и унижаемая всеми; какие страдания вынуждена была перенести ее благородная душа, когда она узнала, что Елизавета отдала приказ предать ее смерти! Но Мария восприняла новость с непоколебимым мужеством, оставаясь сильной духом и верной своей религии, и приготовилась встретиться лицом к лицу с жестокой судьбой, на которую была обречена, с великодушием, которое могло проистекать лишь из осознания собственной невиновности. И тем не менее неужели ты, читатель, мог счесть возможным, что некие бессердечные и фанатичные протестанты вообще когда-либо оскорбляли Марию за стойкость в приверженности католической вере, делающую ей честь? Ведь это – потрясающее доказательство низости души и предубежденности суждений тех, кто обвинял ее! Марию казнили в главном зале замка Фотерингей (священное место!) в среду, 8 февраля 1587 года, и казнь эта – вечный укор Елизавете, ее министрам и всей Англии в целом. Возможно, прежде чем закончить мой доклад о злосчастной королеве, необходимо отметить, что ее обвинили в совершении нескольких преступлений за время правления Шотландией, в которых, как я с полной серьезностью уверяю своего читателя, она была совершенно невиновна. Мария не была виновна ни в чем более серьезном, нежели несколько опрометчивых поступков, кои она совершила под влиянием открытости своего сердца, юности и полученного воспитания. Полностью, как я надеюсь, развеяв данным утверждением все подозрения и сомнения, которые могли возникнуть в душе читателя под влиянием написанного о ней другими историками, я далее упомяну остальные события, отметившие время правления Елизаветы. Приблизительно в это время жил сэр Фрэнсис Дрейк [44], первый английский мореплаватель, совершивший кругосветное путешествие, гордость своей страны и украшение английского судоходства. Однако как бы велик он ни был и какими бы справедливыми ни были похвалы его искусству мореплавания, я не могу не предвидеть, что в этом или в следующем столетии с ним сравнится тот, кто, хоть сейчас и молод, но уже обещает соответствовать всем оптимистическим ожиданиям многочисленных родственников и друзей, к коим я могу отнести и милую даму, которой посвящен данный труд, и не менее милую себя саму [45].

Хотя этот человек посвятил себя другому делу и блистал в другой сфере жизни, он обладал не менее замечательными качествами графа, как Дрейк обладал замечательными качествами моряка, – я говорю о Роберте Деверо [46], лорде Эссексе. Этот несчастный молодой человек был весьма схож своими качествами с не менее несчастным человеком – Фредериком Деламером. Параллель можно продолжить, сравнив Елизавету, мучительницу Эссекса, с Эмелиной Деламер [47]. Можно бесконечно перечислять злоключения сего благородного и храброго графа. Но достаточно сказать, что его обезглавили 25 февраля, после того, как он прослужил вице-королем Ирландии, после того, как схватился за меч, и после того, как оказал множество иных услуг своей стране. Елизавета пережила его ненадолго и умерла такой несчастной, что не будь это оскорблением памяти Марии, я бы пожалела ее.

Хотя у этого короля были недостатки, самый главный из которых – неспособность защитить свою мать, но все же, если рассматривать его в целом, он не может мне не нравиться. Он женился на Анне Датской, и у них родилось несколько детей; к счастью для него, его старший сын принц Генри умер еще до того, как отец или он сам столкнулись с несчастьями, преследовавшими его несчастного брата.

Поскольку сама я прихожанка римско-католической церкви, я с бесконечным сожалением вынуждена порицать поведение любого ее члена; однако поскольку любовь к истине, как я полагаю, весьма оправданна в любом историке, я считаю необходимым заявить, что во времена правления Якова I английские католики вели себя с протестантами совершенно не по-джентльменски. Их поведение по отношению к королевской семье и обеим палатам парламента может весьма справедливо рассматриваться как очень грубое, и даже сэр Генри Перси, хотя и, несомненно, самый благовоспитанный член всей компании, совершенно не обладал общепринятой вежливостью, поскольку окружал заботой исключительно лорда Маунтигла.

Сэр Вальтер Рейли [48] процветал во время его правления и правления его предшественника, и многие люди относятся к нему с большим почтением и даже благоговением… Но поскольку он был врагом благородного Эссекса, я не могу ничего сказать в его пользу и вынуждена посоветовать всем, кто хочет познакомиться с подробностями его жизни, обратиться к пьесе мистера Шеридана «Критик», где они обнаружат множество любопытных анекдотов как о нем, так и о его друге сэре Кристофере Гаттоне [49]… Его Величество отличался любезным нравом, который побуждает человека заводить друзей, а потому обладал большей проницательностью в обнаружении выгоды, чем многие другие. Я однажды услышала превосходную шараду о картине, которую вызвала в моей памяти затронутая мною тема, и, поскольку я подумала, что моих читателей развлечет попытка разгадать ее, я позволю себе предложить ее им:

«Мой первый слог – то, чем мой второй слог был для Англии времен короля Якова I, а меня целиком можно повесить».

Фаворитами Его Величества были Кар, впоследствии граф Сомерсет, чье имя, возможно, составляет часть загаданной выше шарады, и Джордж Вильерс, впоследствии герцог Букингемский. После смерти его величества трон перешел к его сыну Карлу.

Этому приятнейшему монарху, кажется, на роду было написано пережить страдания, сравнимые разве что со страданиями его очаровательной бабушки; страдания, коих он совершенно не заслуживал, поскольку являлся ее потомком. Разумеется, до тех пор в Англии не бывало столько отвратительных личностей сразу, как в тот период ее истории; никогда еще благожелательные люди не были столь немногочисленны. Количество их по всему королевству доходило лишь до пяти человек, не считая обитателей Оксфорда, всегда остававшихся верными своему королю и преданными его интересам. Имена членов этой благородной пятерки, никогда не забывавших о своем долге и никогда не отклонявшихся от верного пути служения Его Величеству, таковы: сам король, всегда неуклонно поддерживающий себя самого; архиепископ Лауд, граф Стаффорд, виконт Фолкленд и герцог Ормонд, проявившие себя ничуть не менее усердными и ревностными служителями этому делу. В то же время злодеи того времени составят слишком длинный список, чтобы писать или читать его, а потому удовольствуюсь тем, что упомяну главарей сей банды. Кромвеля, Ферфакса, Гемпдена и Пима [50] можно считать истинными виновниками всех волнений, невзгод и гражданских войн, которые Англия переживала долгие годы. Во времена правления этого монарха, как и во времена правления Елизаветы, я вынуждена, несмотря на свою симпатию к шотландцам, считать оных столь же виновными, сколь и большинство англичан, потому что они осмелились: придерживаться иного мнения, нежели их сюзерен; позабыть о благоговении, которое обязаны были испытывать к нему, поскольку тоже принадлежали Стюартам; восстать против несчастной Марии, свергнуть ее с престола и заключить в тюрьму; противиться воле, обманывать и предать не менее несчастного Карла. События правления этого монарха слишком многочисленны для моего пера; кроме того, простое перечисление любых событий (за исключением тех, которые касаются непосредственно меня) мне абсолютно не интересно; основная причина, побудившая меня взяться за написание истории Англии, – попытка доказать невиновность королевы Шотландской, что, льщу себя надеждой, мне сделать все же удалось, и очернить Елизавету; хотя, боюсь, в том, что касается второй части моего замысла, я потерпела неудачу… Поскольку, таким образом, в мои намерения не входит давать подробный отчет обо всех невзгодах, выпавших на долю Карла І вследствие неправомочного поведения и жестокости его парламента, я удовлетворюсь тем, что защищу его от упреков в деспотичном и тираническом управлении государством, в котором его так часто обвиняли. Это, кажется мне, сделать не так уж и трудно, ибо у меня есть один аргумент, который, без сомнения, удовлетворит любого здравомыслящего и рационального человека, чьи взгляды должным образом направлялись хорошим воспитанием, – и этот аргумент состоит в том, что король был Стюартом.