Проклятье Мира (СИ) - Черника Ника

Я не сразу понимаю, что окутывающая Сила исчезла. Дрожащей рукой делаю еще один шар, отчего-то боясь, что он просто не получится. Кто сказал, что магия и колдовство сочетаются? Но шар, легко отделившись от руки, поднимается вверх, освещая комнату.

Быстро поднявшись, я подхожу к окну и, раздвинув шторы, распахиваю его настежь. Надеюсь, запах быстро выветрится, сейчас воняет ужасно. Высыпав содержимое в туалет и отмыв турку, отношу ее в столовую, а потом мышкой возвращаюсь обратно. Снова закрываюсь на ключ и наконец выдыхаю. Теперь можно посмотреть, получилось что-то или нет.

Глава 20

Гримуар — написано размашистым почерком на первом пожелтевшем от времени листе книги. Ниже приписка: Питер Лайтман, сборник заклинаний, доступных ведьмам высшей категории. Вспоминаю слова ведьмака о том, что я избранная Силой. Что это значит? Могу ли я творить заклинания, описанные к этой книге?

Я листаю, читая только названия, чтобы понять, на что вообще способен сильный ведьмак. Мой папа реально был таким? А эти заклинания? Он просто записывал их или… Сам создал?

Взгляд замирает на словах:

“Создание купола, защищающего от магических сил”.

Сердце екает, я быстро читаю суть заклинания. Так и есть, маг, пересекший невидимый барьер, будет сожжен, все его атаки не пройдут через купол. Снять заклинание может только тот, кто наложил.

Оборотни наверняка хотели обезопаситься от внезапной потери купола, значит, ведьма или находится у них, или… Убита.

Я ежусь от этой мысли и вспоминаю слова Мира о его природе. Проще убить. Оставляя ведьму в живых, они всегда рискуют. Только вот после ее смерти будет ли иметь силу заклинание?

Этого я не знаю, и ответа в гримуаре отца не нахожу. Зато замечаю другое: заклинания направлены на отражение воздействия магов. Выходит, папа опасался их, не только оборотней?

Тут в голову приходит другая мысль, и я роняю гримуар на кровать. Что, если папа убегал именно поэтому? Он нужен был оборотням, потому что был сильным ведьмаком, способным сотворить подобное заклинание. Таких мало, как я понимаю.

Они готовились к войне и искали того, кто мог защитить их город. Чтобы сделать такое заклинание, как и многие другие, связанные с магами, папа должен был знать, как работает магия. Конечно, он ученый, однако это только теоретические знания. Но у него была мама, которая помогала ему в ведьмовских делах.

У меня в руках сейчас не просто книга заклинаний, это настоящее пособие для уничтожения магов, если только в руках у оборотней окажутся великие ведьмы. Так может, тогда, восемь лет назад, они похитили моих родителей именно для этого? Чтобы употребить его способности в войне, которую готовили?

От этой мысли пальцы холодеют, а в животе ухает. Вскочив с кровати, я прохожусь по комнате, бестолково натыкаясь на стены. Что, если я права? Если им нужен был папа, и они нашли его? Что, если он до сих пор жив и находится в Кемвуде?

Я снова сажусь на кровать, меня слишком трясет, чтобы стоять. Потом и вовсе ложусь, пытаясь глубоко и медленно дышать, чтобы успокоиться. Я не знаю, верны ли мои предположения. Они одновременно такие реальные и такие фантастические. Но я готова верить чему угодно, жизнь показала, как может все измениться в один миг.

— Папочка… — шепчу я, не открывая глаз. — Я знаю, что ты меня не услышишь… Просто… Помоги мне, пожалуйста, я так хочу найти вас с мамой.

Конечно, чуда не случается. Ни голосов, ни видений, ничего. Вздохнув, я сажусь и снова притягиваю к себе гримуар.

Зачем папа оставил его мне? На что рассчитывал? Почему большинство заклинаний направлено против магов? Он чувствовал опасность от них? Что, если работая на Академию, он узнал что-то такое, что отшатнуло его от всей этой системы. Он поспешил уйти и скрыться от их надзора. Не хотел, чтобы о нем знали.

Но что могут скрывать маги? А если оборотни знают это что-то? Если они ведут войну не из-за желания власти, а именно по той причине, что считают магов губительной силой? Вот если бы я могла поговорить с кем-то, кто знает больше Мира. Не с простым бойцом, а с кем-то повыше рангом.

Интересно, а вожак клана на войне или сидит тут, в Кемвуде, надежно укрытый куполом, находясь под открытым небом, как в закрытом бункере? Это больше похоже на правду, он ведь правитель, не дело ему рисковать своей жизнью, когда можно послать на поле боя верных солдат, которым ничего не остается, как убивать и верить, что они делают правое дело.

Мысли бродят в моей голове, скачут, и я сама не замечаю, как проваливаюсь в тревожный сон. Вспоминаю про открытое окно, но не могу заставить себя проснуться. Кое-как кутаюсь в покрывало, на котором лежу, ночь не холодная, но все-таки я зябну. Не помню, снится мне что-то или нет, но в какой-то момент вижу маму, очертания нечеткие, словно она стоит в тумане. Мама смотрит на меня, ласково улыбаясь, тянет руку, говоря:

— Ты можешь закончить эту войну, дочка. Только ты можешь сделать это.

— Мама… — шепчу я, протягивая руку, надеясь переплести наши пальцы, почувствовать ее тепло.

Но мама растворяется в туманной дымке, а я так и не могу сдвинуться с места. Кажется, я обречена бежать к ней и не добегать.

Резко открыв глаза, я оглядываюсь, не сразу понимая, где нахожусь. Сквозь окно в комнату пробирается хмурый рассвет, небо затянуто облаками. Ветер треплет занавески, поднявшись, я закрываю окно и смотрю на спортивную площадку, на которую оно выходит. Почти вплотную к ней за забором находится похожая, а чуть дальше стоит мужская община.

Еще очень рано, но я вижу, как молодой мужчина дубасит подвешенную грушу. Интересно, общины вообще не пересекаются между собой? Есть же между ними общение какое-то? Или здесь строгие порядки? Вряд ли, конечно, они ведь свободны…

Сунув гримуар в сумку, я спускаюсь вниз. Тихо проскользнув по пустому зданию, выхожу во двор. Зачем-то поглядываю на окна, но в такое время все еще должны спать. То, что девушки настроены ко мне недоброжелательно, я уяснила, интересно, что с мужской половиной?

Я подхожу к невысокому забору, ограждающему общину. До соседнего не больше метра, не удивлюсь, если где-нибудь обнаружится калитка. Хотя зачем, если через забор можно перешагнуть?

Мужчина чувствует мое приближение, остановившись, оборачивается, тяжело дыша. Стирает пот со лба, я натягиваю улыбку, надеясь, что выгляжу дурочкой. На вид ему чуть больше двадцати, он смотрит, периодически щурясь и дергая носом. Ведет головой, не сводя с меня взгляда.

— Привет, — говорю ему, остановившись чуть поодаль. Я не чувствую опасности, но волнение ползет по телу.

— Привет, — отвечает он.

— Я Ада, истинная Мира, он привез меня сюда. Ты его знаешь?

Он криво усмехается, отводя взгляд, легонько бьет в грушу кулаком, я только обращаю внимание на разбитые костяшки.

— Знаю. А что?

— Как тебя зовут?

— Кеин.

— Я понимаю, что я здесь чужая, — говорю тихо, опустив на мгновенье глаза. — Но все равно тяжело, когда с тобой никто не хочет общаться. Такое ощущение, что девушки в женской общине меня ненавидят.

Это, конечно, преувеличение. До ненависти далеко, но я им однозначно не нравлюсь. Кеин усмехается, бросая взгляд на здание позади себя. Тоже боится, что нас заметят вместе?

— Ну это неудивительно, — отвечает мне, — учитывая славу Мира среди женщин.

— Что это значит? — хмуро спрашиваю я, но Кеин только снова усмехается.

— Спроси его, ты же истинная. А мне надо идти.

Не попрощавшись, он быстро следует в сторону общины, я кричу ему вслед:

— Пока, — но Кеин только поднимает руку, не оборачиваясь.

Я хмуро размышляю над его словами, возвращаясь в общину. У Мира есть определенная слава среди женщин? Что это значит, интересно? Что у него их было много? И многие из общины? Я закусываю губу, спешно поднимаясь по лестнице. Он занимался сексом со многими девушками, живущими в этом доме? А теперь я живу среди них? Это отвратительно.