Индульгенция 2. Без права на жизнь (СИ) - Машуков Тимур

Тот стоял и смотрел на меня. Но, к моему удивлению, в его взгляде не было ненависти — только уважение. Он наконец признал право сильного и мое право повелевать им. Поэтому через пару секунд просто склонил голову.

— Так-то лучше, — кивнул я. — А теперь погнали к заставе богатырской. Планы не меняем. Огород и козы твои — только не попадись.

— Ме-е-е-е-ек! — довольно завопил он, мигом превратившись из серьезного пета в прежнее недоразумение, и вот миг спустя мы уже несемся напролом, потому как давно известно: так и короче, и веселей.

Опять замелькали деревья, да поляны. Опять ветки в лицо и штурм небольших речек. Но теперь он просто бежал вперед, не отвлекаясь на всякое, вдохновленный идеей хорошо пожрать и, по возможности, потрахаться. Интересно, а как с этим делом в его мире? Там все такие большие или он такой один? И с кем это он там дрался, раз вернулся с окровавленной рожей? Ведь явно я его выдернул как раз в разгар боя. Какие у горных козлов естественные враги?

Хотя, если я хоть что-то понимаю в этой жизни, то наверняка рано или поздно окажусь в мире, породившем Пургена. Не просто же так именно его мне подсунули. И так же не просто так не дали его вернуть туда, откуда взял. Ладно, будем разбираться с проблемами по мере их поступления.

Вон уже дозорная вышка виднеется, но морды сидящих на ней почему-то совсем не выглядят дружелюбными. Как и большой арбалет, нацеленный в мою сторону. Солидный такой и на вид очень опасный. И кажется, они всерьёз собираются из него выстрелить…

Глава 17

Глава 17

— Гой еси, добрый молодец, -послышался голос, и арбалет призывно качнулся.

— Я не гой и уже пару часов как не еси. Или даже больше. А что — есть что? — отозвался я.

— Дело пытаешь, аль от дела лытаешь? — продолжился странный и непонятный мне допрос.

— Гуляю вот. Иду куда глаза глядят.

— И куда глядят они?

— Ну, в данный момент на стрелу в арбалете. Неприветливо гостей-то встречаете. Надеюсь рука у держащего его не дрогнет и мне не придется потом подниматься и засовывать ему эти стрелы в жопу.

— Незваный гость хуже татарина. Особенно со стороны леса, где уж давно не ступала нога человека.

— Где пройдет горный козел, пройдет и русский солдат. А Пурген где хочешь пройдет и в любую дырку влезет.

— Мек, — подтвердил тот, как-то странно принюхиваясь. Не иначе, еду служивых учуял. Нюх у него на это как у собаки, а глаз как у орла. Ну, и ноги быстрые, чтобы суметь вовремя удрать.

— Так ты добрый молодец или злой?

— А по мне не видно?

— Говорлив больно. Чую зло в тебе. Стой на месте — спущусь, проверю. Дернешься, и Аким тебе голову снесет. Наша стрела заговоренная, да живой водой омытая. Никакие щиты не сдержат.

— Не вопрос. Я к служивым с пониманием отношусь — знаю, что работа у вас не сахар.

— Вот-вот.

Минута, послышалось кряхтение, чуть слышный мат, и вот напротив нас уже стоит классический богатырь — кольчуга, меч за плечом, на широком поясе метательные ножи. На груди амулет от злых сил с символом Перуна. Открытое бородатое лицо с голубыми глазами, что смотрели настороженно, но без агрессии.

— Кто такой и откуда идешь? — задал он нормальный вопрос.

— Видар из отряда пластунов третьего корня.

— Кто командир?

— Мавка с утра была.

— Кого еще из ее отряда знаешь?

— Емелю, Женю… Ну, в смысле, Аленький Цветочек, Руслана, Василису — да всех знаю.

— И я их знаю, а вот тебя нет.

— Новенький. Месяц как в отряде. Велигор к ней определил.

— А Валера, дружок мой, как поживает?

— Не знаю такого. Хотя говорили, что кто-то у них на перерождение отправился. Но это до меня еще было.

— Маг или воин?

— Чего?

— Ты маг или воин?

— А. Так универсал я.

— Создай свет, — он сделал шаг назад, а его руки легли на ножи, висевшие на поясе.

Повинуясь моей воле, перед нами завис шарик света, который сразу почему-то попытался сожрать козел. Совсем, что ли, оголодал?

— Можешь гасить. Аким, отбой тревоги. Это свой, — заорал он в сторону вышки. — Меня, кстати, Федотом звать, -протянул он руку, которую я пожал. — А ты чего к нам?

— Да выходной у нас. Решил вот посмотреть на работу богатырей. Да и вообще погулять. А то месяц как носимся, прорывы закрываем — задолбало.

— Быстро ты устал. У нас вон многие веками этим занимаются.

— Старые привычки трудно изжить. Привык по-другому на мир смотреть, а тут все иное. Вот и захотелось смены обстановки хоть на один день.

— Ясно. Мавка замучила, — усмехнулся он.

— Ага. Достала — сил нет.

— Она у вас лютая. Зверь баба. Не завидую ее мужику.

— Так нет у нее вроде никого.

— Потому и нет. Ладно, обсуждать командиров за спиной дело интересное, но неблагодарное. Услышат еще. Ты мне вот что скажи — через лес когда шел, ничего такого не видел?

— А должен был? — изобразил озабоченность я. Конечно же, рассказывать о Моране и духе леса я не собирался.

— Всякие слухи ходят, — неопределенно качнул он головой. — Мы тут поэтому дозор-то и держим. Хотя на моей памяти никто из него ещё не выходил. Кроме тебя, если что.

— Так я ж на Пургене был. А он бегает так, что и боги не догонят. Дури в нем на троих хватит, а силы на десятерых. Несется, все сметая на своем пути. На нем сидя главное не упасть. Поэтому и не смотрел по сторонам.

— И то верно, — смерил он взглядом начавшего щипать траву козла.

Тот уже прикинул, что потенциальная жрачка находится высоко и под защитой, поэтому потерял к ней интерес. И терпеливо ждал, когда мы закончим болтать, чтобы рвануть в чужой огород и по бабам.

— Идти знаешь куда?

— Ну так, общее направление мне объяснили…

— По дороге следуй, она к городу выведет. В лес да овраги не суйся — там ловушек, что блох на собаке, и магических, и иных тоже. Попадешься, и никакие лекари не спасут. Страже скажешь, что от нас пришел — тогда тебя тиранить с проверками не будут. Да и я весточку тоже пошлю. Ты уж извини, но к новым лицам, а тем более вышедшим из леса, у нас настороженное отношение. Так что не серчай, если что.

— Да я все понимаю — служба. А богатыри, они какие — поговорить-то с ними можно или сразу пошлют?

— Когда как. Но Илья — серьезный мужик. Если к нему с пониманием, то и он к тебе со всей душой. Добрыня — этот добрый. Только про воинскую науку с ним не спорь, а то заговорит до смерти. Алеша — шалопай да бабник. Ума не великого, а вот рукам волю быстро дает. Особенно если с хмельным переберет. Так что с ним пить не садись, если зубы дороги.

— Понял, принял, записал. Благодарю за совет. Дальше я сам.

Я пожал руку воину Феде, вскочил на козла и уже как нормальный человек поехал по дороге, хотя Пурген и был против.

Медленно, потому как торопиться было некуда, мы двигались вперед, иногда раскланиваясь с местными, которые сновали туда-сюда с телегами, пешком, а иногда и верхом.

Вообще, тут народа было не в пример больше, чем у нас. Видел пару сел, которые проехал — ничего особенного. Я вызывал осторожное любопытство, но не более. Подходить ко мне никто не рискнул, хотя я был сама доброжелательность. Пурген, кстати, тоже, после того, как одна мелкая девчушка внезапно прониклась к козлу любовью и приволокла ему большой кочан капусты, пока я тормознул возле колодца, чтобы смыть с лица пыль. Стены города уже виднелись на горизонте и въезжать в него чумазым было некрасиво. Я приводил себя в порядок, Пурген довольно хрумкал капустой… А меня вот ничем не угостили — и где, спрашивается, справедливость? Недаром говорят про злую любовь и козлов…

В общем, в город, носивший гордое название Бранибор, мы въезжали, сверкая улыбками. Стража на меня лишь покосилась, но проверять не стала — видать, их всё же предупредили о нашем приезде. Правда, я тормознул сам и спросил, как добраться до богатырей. В ответ был послан в сторону казарм, на другой конец Бранибора, куда послушно и направился, не забыв перед этим заехать на рынок.