Ни слова, господин министр! (СИ) - Варварова Наталья

Я снова была прижата к каменной груди, и он медленно, нежно гладил меня по обнаженной спине. На этот обед я-таки надела одно из своих нарядных платьев. 

— Все будет, как ты захочешь. Ты и так долго жила под диктовку. Не пойдешь замуж, я не стану тебя принуждать. Соберешься уехать из Фересии, перевезти Гретхем в более спокойные места — создам для этого все условия. Мы здесь перед тобой в долгу, родная.

От его слов глаза второй раз подряд защипало. Да что за вечер такой сегодня? Я выпалила то, что и вовсе не собиралась.

— Мне никто не нужен, никто… Только ты. 

Родерик подхватил на руки. Это всегда удавалось ему блестяще. Закружил, спрятав лицо у меня на шее. Создал портал, не прибегая к помощи жестов.

Я же не думала открываться ему. Он и так чувствовал вину за то, что со мной случилось. Из-за вины, из-за жалости он очень скоро начнет мною тяготиться. Первые эмоции от обладания той, что много лет оставалась для него недоступной, рано или поздно схлынут.

— Тссс. Я же слышу, как ты напрягаешься. Вся сжимаешься в комок. А ведь где-то там, у тебя в груди, прячется самая бесстрашная женщина на свете. Не плачь, Лив. Я от тебя не отстану. Тебе придется сначала убедить меня, что это и есть твое истинное желание. 

Он покрывал поцелуями мое лицо, пока нес до перехода. Пожалуй, таких соленых поцелуев у нас еще не было. 

И что делает девушка среднего возраста в растрепанных чувствах? Конечно, садится поработать. Колоссальным усилием воли я выкинула все, что мешало сосредоточиться, и ответила на письма коллег из Загота и Аллеи. Здорово, что год назад я не стала настаивать на проведении конференции в Гретхеме и уступила эту честь соседям. Иначе из соображений безопасности ее пришлось бы отменять. 

Отдельный пункт, который я провалила за последние два дня, это работа с претензиями. В отсутствие Мэри, читавшей кляузы и просьбы родственников, эта часть школьной текучки полностью встала. И еще держим в уме, что родители Лидии Паладиос сразу же отвезли ее к менталистам, чтобы зафиксировать применение принуждающей магии (Лидия под чарами не могла дать отпор более слабой Серене), а другие девочки дали показания, которые мы обязаны предъявить дознавателям… Напрягало, что от Паладиосов не было больше ни одного обращения. 

Это означало, что они натравят на школу всех кого можно. Аудиенция семейства у Стефана уже должна была состояться. 

В общем, через три часа я готовилась ко сну в непривычной обстановке и непонятном настроении. Намерения Родерика меня защитить — вот что первично. Не нужно думать о будущем. Во-первых, до него еще надо дожить. Черно-синяя роскошная роза полыхала наверху, примерно в полутора метрах от моей головы. 

Скоро мысли стали путаться до полной невнятности, и я провалилась в сон. Было ли это связано с тем, что я спала на новом месте, или чудовищное напряжение этой недели дало о себе знать, но мне приснился кошмар. 

Я порывалась сдвинуться с места и не могла. Сидела в одной сорочке, упираясь голыми коленями в пол. Роскошное платье грудой сброшено у порога. Огляделась. Первый раз вижу это место…Пустая серая комната с круглыми окнами под потолком. Я даже не в силах помочь себе руками, переместить равновесие как-то иначе. Колени зверски болят, каменная плоскость словно ввинчивает суставы в противоположном направлении. Хочется застонать, но это пустая трата сил. Их и так почти нет.

Без всякого перехода все вокруг меняется, и я уже в спальне, оформленной в цветах Конрадов. Обилие золота указывает на то, кому именно она принадлежит. Везде ковры, но я все равно оказалась на каменном пятачке. Никакого отдыха для разбитых коленей. Бросаю затравленный взгляд на высокую кровать. Там никого — это потому, что Стефан стоит у окна.

Король уже расстегнул рубашку и теперь занят пуговицами на узких черных брюках. Я помню, что их ткань бархатная на ощупь. Еще помню, что Стефан часто бьет меня ремнем с металлической бляшкой по лицу, попадая ровно по скуле. Губы дрожат, и страх мне не скрыть.

В своих снах я проходила через это бесконечное количество раз. И все равно тщетно пытаюсь освободить стянутые магическими путами руки. После «глушилки» я полностью перестала чувствовать не только потоки, но и конечности.

Мужчина спускает брюки до колен. Ему все равно, что со стороны это нелепо. Моя реакция не учитывается. Я просто вещь, которая ждет своих двадцати минут кошмара.

«Нет, это не мои воспоминания. Все было не так. Он вел себя иначе. Ты боролась!», — пытаюсь докричаться до связанной девушки. Бесполезно. Она, то есть я, уставилась в одну точку остекленевшими от ужаса глазами.

— Чего ты застыла? Ползи и покажи, как сильно ты меня любишь. На коленях. Вот так. Рот открыт… Улыбайся. Ты что, оглохла?

Несчастная ползла. Или это я? Нет, не я, другая. Даже не узнаю, кем она была и выбралась ли живой. Король резко обхватил ее голову двумя руками и… Merde, в этом месте я почти всегда просыпаюсь, только не хватало продолжения… Но меня швырнули обратно на пол.

Надо мной возвышался не Стефан, а Родерик в тончайшем восточном халате и с мокрыми после ванной волосами… Я видела его таким всего единожды, когда мне было шестнадцать и он в очередной раз восстанавливался у нас дома. Потом от стеснения заикалась при встрече еще полных два года…

— Что же ты, Оливия, не бойся. Покажи, как сильно меня любишь.

В глазах князя горел чужой ледяной огонь. Руки потянулись к пояску, но халат и так почти распахнут.

Проснулась я потому, что Родерик тряс меня за плечи. Сильно. Кто-то кричал рядом — пронзительно и жутко.

— Любимая, тише. Это сон. Прижмись ко мне и позабудь его до утра. 

Глава 42.

Родерик Конрад, чуть ранее в личных покоях

— Пап, лекари осмотрели меня сегодня три раза. Никакой опасности нет… Лучше бы ты приказал выгнать из школы ту девицу, из-за которой все и случилось.

Ангелина недовольно пыхтела. Отец отселил ее из ее собственных апартаментов к себе, да еще второй раз за вечер «ковырялся» в ее потоках. Процедура сводилась к поиску аномальных магических скоплений, которые могли появиться из-за внешнего воздействия и некоторое время никак себя не проявлять. 

Эта проверка довольно болезненна. Через тело словно пропускали слабые электрические импульсы. Чтобы перестала вертеться, пришлось напомнить дочери о ее статусе. Обычно это помогало даже лучше, чем подарки. Урожденная Конрад должна уметь владеть собой… А подарки он ей все равно организует. Какие захочет. Они оба это знали. 

Князь подозревал, что две обнаруженные Ребеккой шпионки — отнюдь не единственные, кто работал на Стефана на территории школы. К Ангелине после сегодняшнего всплеска подходила половина Гретхема. Отличная возможность, чтобы применить против девочки запрещенное заклятие. Ее личная защита, а также игрушки, выданные в пансионе, в этот момент пребывали в дезактивации. 

— Не называй отца параноиком. Не надо. В твоем возрасте меня каждый день проверяли перед сном. И не руками, а специальным прибором. Его потом признали пыточным и отказались.

Он старался говорить веско, чтобы Ангелина все же прониклась. Но ведь самому смешно вспоминать мальчишку, который терпел-терпел, а потом все же отталкивал лекаря двумя ногами. 

Дочь всегда замечательно подхватывала его настроение. 

— А магические выбросы у тебя случались? Ты же понял, что я не только спрессовала темный заряд — кто же знал, что так рванет — но и выкинула свой, воздушный. Потому темный сдетонировал так высоко… 

— Случались чаще, чем это было выносимо для окружающих, — признал Родерик. — Если бы не Робертина, мама Оливии, которая взялась с рождения меня опекать, то, возможно, я бы не справился и жил бы в полной изоляции. Она обнаружила, что бои, самые обыкновенные, на кулаках, помогают мне держаться. А родная мать изобрела другой метод. Заставляла учить древних поэтов наизусть. Поэтому в закрытую школу я попал всесторонне подготовленным.