Ни слова, господин министр! (СИ) - Варварова Наталья

Сейчас Лив стонала как от боли… Все изменилось. Ему придется вытерпеть то же, что и она, и сохранить рассудок. Он вроде бы все время был неподалеку, но при этом не помог ей, не заметил придавившего ее пресса. Весь сосредоточился на своем разочаровании. Как же, его посмели отвергнуть… Самое сложное будет, когда они оба взглянут в лицо правде. 

Лив уверена, что его любовь такого не выдержит. Она еще не сталкивалась с упорством Конрадов. И все равно, как же сложно обнимать желанную женщину — исключительно в качестве лекаря у постели больного. Отгонять краковой метлой неуместные мысли. 

Он поймал момент, когда в устремленных на него глазах засветилось сознание.

— Родная, я не потащу тебя на прием. Лучше побудь вечером с детьми под охраной. Встреча с королевским семейством и все дворцовые интриги не стоят твоего здоровья. Я принял решение за тебя слишком самонадеянно. 

Про себя князь сомневался, действительно ли дело только в ужасе перед тем, что случилось тринадцать лет назад. Ей могли подсыпать что-то, усиливавшее травматический синдром. Тогда где же его хваленая безопасность?

Оливия жестом указала на стакан с водой. Руки тряслись. Она выпила залпом, попросила еще. 

— Спасибо, с-с-спасибо, правда. Но С-с-стефан и так переполнен безнаказанностью. Когда он увидит нас вместе, то не поймет, чего ждать. С-с-сейчас он гадает, как много ты знаешь и на что будешь давить. На Дэйва, на н-н-необходимость феграна, на череду его преступлений или попробуешь свергнуть его при помощи армии. Вариантов масса, и он мечется между ними… А для всех ос-с-стальных мы тоже символ… некоролевской власти. 

Лив рассуждала почти спокойно. Она сама не заметила, как ее рука обхватила запястье мужчины и потянула энергию. До этого князь безуспешно пробовал ею делиться. 

Через час он убедился, что настигший ее сон не имел ничего общего с болезненными симптомами. Улучшение пришло так же неожиданно, как перед этим обрушился недуг. 

Глава 44.

Первое, что я почувствовала проснувшись, это слабость в руках. Чуть не расплескала воду, когда потянула к себе стакан. Оставить его здесь мог только Родерик. Точно помню, что ночью много раз требовала меня напоить. Фрагменты пережитого возвращались не совсем по порядку.

В голове сохранялся неприятный туман, какой бывает после сильных болеутоляющих, — или снятия боли за счет чужой магии… Я превращался в вампира; то и дело тянула из Конрада энергию. С другой стороны, это не то, что сейчас должно меня волновать. Приступ был очень сильный. Последний раз через что-то подобное я проходила, когда с нами еще жила мама. 

Дверь в ванную чуть приоткрыта. Лучше забыть подробности. Родерик погружал меня в воду, придерживая голову, как младенцу. Я встречалась с ним взглядом, и его радужки в мерцающем свете, который давали узкие язычки огня, бьющие из рожков (князь приглушил освещение), превращались в темные, почти черные. 

У меня вполне целомудренные сорочки, однако вода полностью исправляла этот факт. Князь видел меня практически голой. А еще я хваталась за него и несла что-то бессвязное. Наверняка, про то, что ему следовало быть осторожным. Merde! Говорила я или нет, что люблю? Вполне могла.

Все началось с очередного кошмара с участием Стефана, а потом меня как прорвало. Я видела трехмесячного слабенького Дэйва, когда даже мама не верила до конца, что он выживет. Наблюдала из толпы за Родериком с его шикарной невестной-принцессой... Ангелина так похожа на Аурелию, что у меня до сих пор перехватывает дух, когда я смотрю на девочку. 

Потом сознание унеслось вскачь и стало подсовывать мне то мертвых учениц — Лидию Паладиос особенно часто (значит, меня все же мучило чувство вины) — то пожар в Гретхеме, то выпавших из окна Родерика и Дейва. По отдельности и вдвоем… Как Родерик справился? Столкнись я с таким сильным приступом у кого-то постороннего, то не совладала бы. И целительские способности, и навыки Светоча оказались бы бесполезны. А он темный, с целиком раскрывшейся черной магией.

Только терпение, нежность, любо… Нет, пожалуй, так я начну верить мечтам больше, чем реальности. Князь не стал спать со мной в одной кровати. Дождался, пока я угомонюсь, и ушел к себе. 

Сразу же написала письмо доктору Зеркису, что у меня ухудшения. Он знает, что делать и смешает порошки. 

Родерик позаботился и о том, чтобы поставить шкатулки для корреспонденции — такие же, какими мы оснащали рабочие зоны, — в этой созданной меньше чем за полчаса спальне. 

Откуда он переместил мебель так скоро? Из собственного особняка, или из кладовой, которую, получается, держал специально для таких случаев. Меня до сих пор удивляло, как много позволяла себе королевская семья. По слухам, Стефан вывез в малые дворцы на курортах чуть ли не половину столичной обстановки.  

Письма сыпались одно за другим, заполняя обе шкатулки. Глянула на часы. Меня потеряли. Ведь Мэри сегодня на месте, и прием, если не сбиваться с графика, начнется через сорок минут. Ежедневное собрание с участием замов и менторов всех классов я уже пропустила.

И все равно не выдержала и сунула нос в спальню к Родерику. Она находилась за соседней стеной, и наши комнаты разделяла одна (незапертая?) дверь. Я остановилась на пороге как вкопанная. Князь еще спал.

Он один занимал почти всю широченную кровать. Руки в разные стороны, ноги тоже не вместе. Верхняя половина тела обнажена. Я сглотнула; во рту снова пересохло. На нем только короткие бриджи до середины бедра. И, да, весь Родерик... это ни грамма жира, сплошные мышцы. 

Заставила себя отвести взгляд к подоконнику. Когда-то Конрады побеждали пещерных медведей голыми руками, вообще без магии… Или то были драконы? Этот мужчина сам как медведь. Но завораживает, как тигр. Он немного сопел во сне. И это делало его таким… настоящим что ли. 

Подавила в себе порыв подойти поближе и рассмотреть, хм, детали. В восемнадцать я бы обязательно так и сделала. Сейчас же леди Оливии уже достаточно. Не хватало еще сплоховать и поджечь прикроватный коврик. Магия после безумной ночи подчинялась не то чтобы охотно.  

Я попятилась, не поворачиваясь к нему спиной, и ровно в эту секунду над письменным столом сработал глограммер. Сначала прибор зажужжал, затем выпустил пучок лучей, которые через несколько секунд сложились в объемную фигуру. Человек был в плотной маске и в наброшенном почти на глаза капюшоне. Цветов голограммер не передавал.

— Мы изучили предоставленные тобой материалы, Род, мой мальч… эмм… Ваше Высочество, — он говорил глухо. Настолько глухо, что я не сомневалась, что это работа искажающего артефакта. — Но ты же знаешь этих муд… мудрецов. На словах они покивали, возмутились, и заявили, что будут расследовать. Это чистейшей воды профанация. Они, все как один, спрячутся по норам и станут ждать. Голосовать против Стеф… обвиняемого… готов только я и еще пара человек. Мы отчаянно трусим, жить хочется, сам понимаешь, но ему не взять нас за яйц… В общем, не сомневаюсь, остальные будут голосование саботировать. Найдут кучу формальных предлогов. Их задача — переждать. Насчет… обвиняемого я тоже узнавал, как мог глубоко. Он не хотел бы тебя устранять. Попытается захватить твою дочь, или вот эту девочку, о помолвке с которой ты объявил. Это сделает тебя послушным еще какое-то время. У него большие планы по Бейзарии, против которой ты отказался набирать рекрутов... Я бы тебе советовал просто убить его. Да, грязно, но это наиболее легкий способ от него избавиться. Другого не вижу. Законным образом ты ничего не добьешься. Даже фегран он попытается оспорить, настаивая на твоей нестабильности, как делал это и раньше. А если наш ангелочек княжна, или эта вторая, попадут к нему в руки, то ублюдок надругается над душой и над телом. Верить ему нельзя. Потом и тебя свернет в бараний рог. Так что не думай, мой мальчик. Бей. Радует только одно: ни ваша кормилица, ни Корнелия, всего этого уже не застали.