Жрец Хаоса. Книга I (СИ) - Борзых М.

Резвану не нужно было повторять дважды. Когда княгиня Угарова просила таким голосом, возражать не следовало. Они рванули вместе, и, глядя на её стремительные движения, оборотень не поверил бы, что у этой женщины проблемы с ногой. Столетняя старуха-химеролог, которую давно списали со счетов, развила такую скорость, что даже высшему оборотню было тяжело за ней угнаться.

Они слетели на три этажа вниз — к самому сердцу замка Угаровых, к родовому алтарю. Однако самого Резвана в зал не пустили. Он мог лишь наблюдать от входа, как княгиня с отчаянием рванула внутрь и попыталась вытащить внука из-под огромной туши горга — той самой саблезубой твари, что пятьдесят лет назад стала материалом для её экспериментов.

— Чёрт! Ну же! Давай! — её хриплый голос эхом разносился под сводами каменной пещеры.

Она рычала, ругалась на чём свет стоит, с нечеловеческой силой пытаясь высвободить внука. Наконец, ей это удалось.

Княгиня мимоходом отметила, что он весь залит кровью, и, тяжело дыша, потащила его волоком к выходу.

— Резван, наверх! — крикнула она, переваливая окровавленное тело в мощные руки оборотня.

Началась бешеная гонка по переходам. Резван чувствовал, как парня трясёт. По его телу то и дело пробегали волны трансформации, словно у оборотня перед первым превращением. Но Юрий не был оборотнем, Резван почувствовал бы это сразу по запаху, по энергетическому отпечатку. Здесь было что-то другое, что-то необъяснимое…

Обратно они добежали почти с той же скоростью. Ввалившись в кабинет, Резван уложил парня на кожаную тахту и принялся снимать с него одежду, ища раны. Но, к его удивлению, кровь оказалась не Юрия, она принадлежала горгу. Единственное повреждение — едва заметный шрамик на губе, хотя Резван мог поклясться, что раньше рана выглядела куда серьёзнее.

Тогда он принялся осматривать тело внимательнее и тут обратил внимание на ногу княжича.

Волны трансформации расходились именно от неё. От колена во все стороны змеились серебристо-чёрные прожилки, словно ядовитые корни, проникающие в мышцы, кости, кровь. Вырвать это было невозможно — разве что ампутировать. Но когда Резван сорвал с парня брюки, он увидел, что верхние «щупальца» уже добрались до живота и груди.

Княгиня смотрела ошарашенно:

— Скажи мне, что это… Он же его не убил? Не укусил?

— Нет, физически парень, думаю, цел, — пробормотал Резван. — Но что за дрянь по нему распространяется… я не знаю. В замке есть лекари?

— Лемонс прибудет завтра. Есть только Эльза, но она не обучена, — с сомнением ответила Елизавета Ольгердовна.

— Зовите! Это лучше, чем ничего.

Взгляд княгини затуманился, видимо, она отдавала приказ химере спешно разбудить внучку.

Эльза появилась буквально через пять минут, заспанная, в ночной сорочке, кутаясь в домашний халат. Увидев брата, она рванула к нему и тут же начала диагностику, водя руками над его телом. Через две минуты с закрытыми глазами, с испариной на лбу она повернулась с ошарашенным выражением:

— Он… здоров. Но внутри него происходят изменения, неподвластные мне. Я не понимаю… Это не яд. Это… — она замялась, — будто что-то сильное и разумное пытается слиться с ним. Это… это как химеризм. Или как вы это называете?

Княгиня отодвинула всех и сняла чёрную повязку с лица. Обычно скрытый глаз давал ей возможность видеть совместимость энергий при создании химер. Сейчас она видела то, о чём говорила внучка: две энергии сплетались в единую вязь, усиливая друг друга, становясь частями целого.

Но результат этого слияния не смог бы предсказать никто.

Глава 14

Знаете фразу: «Если вы проснулись и у вас что-то болит, значит, вы ещё живы»? В соответствии с этой мудростью я был живее всех живых, болела каждая клеточка моего тела. Продрав глаза, я тут же зажмурился: мир вокруг был настолько ярким и чётким, что я мог разглядеть мельчайшую муху на светильнике в дальнем углу комнаты. Причём этот угол тонул в полумраке, светильники-то днём не горели.

С несвойственной мне ранее остротой зрения я разглядел и паука, который обычно будил меня по утрам. Теперь он сидел смирно на полу, наблюдая за моим пробуждением. Стало понятно, почему его считали химерой. У создания были миниатюрные крылышки, очень похожие на стрекозиные. Как он ими пользовался — загадка, но факт оставался фактом. А ещё у него имелся небольшой хоботок, как у кровососущего комара, что вызывало закономерные вопросы о его биологической природе.

Но обострилось не только зрение. Слух стал настолько чутким, что я различал, как при дыхании паучка стучат друг о друга хитиновые пластины его тела. Этот тишайший перестук в обычной жизни было невозможно услышать. Так же отчётливо доносился и тихий разговор за окном, Эльза с Резваном обсуждали тренировки. Он проецировал энергию, а она поочерёдно поглощала то светлую, то тёмную, преобразуя её по команде учителя.

«Значит, время уже к обеду, раз занятия с Кондратием Ивановичем уже завершились», — мысленно дал я себе затрещину. Пропустить утреннее занятие с Брылевым — так себе начало для установления хороших взаимоотношений с преподавателем. Но почему меня не разбудили? Этот вопрос так и остался без ответа.

Вскочив с кровати, я едва ли не трусцой добежал до душа. Ледяные струи смыли остатки сна, и я уже собирался выйти, когда замер перед зеркалом. Что-то было не так, и это бросалось в глаза сразу.

Помня свой прежний облик, я теперь видел перемены.

Глаза: один остался цвета штормового неба — наследие рода Угаровых, а второй слегка пожелтел. При моргании в нём мелькал вертикальный зрачок, но стоило присмотреться, и он вновь становился обычным, человеческим.

Мускулатура стала более упругой, пластичной, не перекачанной, как у Резвана, а просто спортивной, как у юноши, не чурающегося тренировок.

Я медленно опустил взгляд с зеркала на своё колено. Память услужливо подкидывала обрывки прошлой ночи: зов горга, его последние минуты, тот странный кристалл, который он вогнал мне в ногу… Осмотрев колено, я с удивлением обнаружил, что рана полностью зажила. Более того, в ванную я бежал легко, почти не чувствуя привычной боли. Колено ещё не совсем пришло в норму, но ситуация была в разы лучше, чем в первые дни моего появления здесь. И рука, и нога теперь оценивались на «четыре с минусом», разрабатывать их ещё предстояло, но хотя бы движения больше не причиняли мучений.

«Интересно…» — осознание перемен медленно накрывало меня. Улучшенное зрение, обострённый слух, координация, мускулатура — всё это было подарком умирающего горга. Но что именно он мне передал? И что это за кристалл оказался? Нужно срочно поговорить с княгиней.

Быстро переодевшись, я направился вниз. Теперь путь в гостиную занимал куда меньше времени, я почти прыгал по ступеням, чем явно смутил паука, привыкшего к моей обычной, размеренной походке. Обогнав его на одном из поворотов, я влетел в гостиную.

В гостиной, откинувшись в кресле у камина, сидела княгиня. Рядом с ней расположился незнакомый мне молодой человек — стройный мужчина высокого роста с атлетичным телосложением. Его волосы отливали медным блеском, а в левом ухе сверкала рубиновая серьга. Когда я присмотрелся, то заметил, как вокруг него бурлит алыми всполохами аура. С запозданием пришло понимание — передо мной маг крови.

Прервав их разговор своим появлением, я увидел, как бабушка резко подняла голову, а затем её лицо озарила искренняя радостная улыбка. Она даже слегка приподнялась с кресла, жестом приглашая меня подойти ближе.

— Кемаль, позволь тебе представить моего внука — княжича Юрия Угарова, — представила меня бабушка, гордо расправив плечи.

Я склонил голову в почтительном поклоне, внимательно изучая гостя. Его карие глаза с хищным блеском оценивающе скользнули по мне, задерживаясь на изменённом глазу и мускулатуре.

— Юра, это Кемаль Каюмов, магистр магии крови из рода Каюмовых, — продолжила княгиня, её единственный глаз при этом внимательно следил за нашей реакцией друг на друга.