Охотник на демонов (СИ) - Владимиров Алексей Владимирович

Глава 18

Глава 18

Боль, ледяное пламя и боль — все смешалось, прежде чем мир провалился в кромешную тьму.

Я очнулся резко, будто кто-то плеснул в лицо водой. Первое, что я почувствовал — ноющую тяжесть во всем теле, словно меня пропустили через мясорубку. Горло горело, хотелось пить. Это была отдельная палата. Я лежал на кровати, накрытый одеялом, а за окном был день.

— Тихо-тихо, вам нельзя двигаться.

Рядом с кроватью сидела женщина средних лет в строгой форме медсестры-сиделки. В ее руках была чашка с дымящимся травяным отваром.

— Вот, выпейте. Его светлость велел дать вам это, как только очнетесь.

Она помогла мне приподнять голову, и я жадно выпил горьковатую, но теплую жидкость. По телу тут же разлилось приятное тепло, немного притупляя боль.

— Сколько я… — вырвался из меня хрип.

— Почти двое суток, — спокойно ответила она. — Я сообщу князю, что вы пришли в себя.

Она вышла, а через несколько минут в комнату заглянул Петр Андреевич. Вид у него был изможденный: темные круги под глазами, волосы растрепаны. Усталость, казалось, состарила его лет на десять.

— А, Александр, наконец-то. — Волконский тяжело опустился на стул у кровати. — Как самочувствие?

— Будто поезд переехал, Петр Андреевич, — прохрипел я. — Что произошло? Ритуал… что со мной?

Волконский потер виски.

— Ритуал… он пошел совсем не так, как ожидалось. Мы спровоцировали то, что сидит в вас. Из вашего источника вырвался поток чуждой силы, чем-то похожей на демоническую, так что я едва успел среагировать. Это оказалось исключительно сильное проклятье, которое полностью укоренилось в вашем источнике. Попытавшись его извлечь, я едва не… не угробил вас и себя.

Мой рот приоткрылся от шока.

— Мне пришлось экстренно прервать ритуал и запечатать все обратно, — продолжил он. — Главное, вы живы. Но сейчас это проклятье снять невозможно. Оно слишком сложное, и ваш источник с ним сросся. Мне потребуется время, чтобы изучить архивы, проконсультироваться с коллегами. Это неординарный случай. А пока вам лучше отлежаться и восстановить силы.

Я молча кивнул. Не дефект. Проклятье. От этого понимания стало и страшнее, и, как ни странно, немного спокойнее. Неизвестность всегда хуже определенности.

Спустя еще сутки, когда я уже мог самостоятельно передвигаться, меня наконец выписали. За стойкой из черного гранита ожидал уже знакомый администратор. Его лицо, как всегда, было вежливым, но непроницаемым.

— Господин Зверев, — кивнул он мне. — Я как раз готовил ваш счет.

Он развернул к мне сенсорный экран. На нем светилась одна строчка и сумма.

Пятьдесят тысяч.

Я смотрел на цифры. Всего лишь? Я был готов к чему угодно — к ста, к двумстам тысячам. Я помнил треск ломающихся рун, взрыв кристалла размером с мою голову, изможденный вид самого князя. Пятьдесят тысяч за такой разгром казались почти… милосердием. Мое молчание, видимо, длилось слишком долго.

Администратор, неверно истолковав мою реакцию, слегка напрягся. Его голос стал еще более формальным и холодным, будто он защищал честь заведения.

— Господин Зверев, я понимаю ваше удивление суммой, — начал он с безупречной вежливостью. — Возможно, вам следует знать, что изначальный счет был значительно выше.

Я удивленно поднял на него глаза. Выше? Куда еще выше?

— Триста тысяч, — отчеканил администратор, предвосхищая мой вопрос. — Учитывая серьезные повреждения ритуального зала, стоимость редких компонентов, уничтоженных при неконтролируемом выбросе энергии, и, разумеется, время, потраченное его светлостью.

Вот. Вот эта цифра была уже больше похожа на правду. Я почувствовал, как внутри все холодеет. Такую сумму я бы не потянул.

— Однако, — продолжил администратор, и его тон неуловимо изменился, — его светлость, князь Волконский, проявил личную заинтересованность в вашем неординарном случае. Он приказал выставить вам минимальный счет, покрывающий лишь основные затраты на материалы. — Он сделал короткую паузу. — Его светлость рассматривает произошедшее не как провал, а как начало важного и уникального исследования и, конечно, сотрудничества с вами.

Я молчал, ошарашенный. Значит, я не просто пациент. Я — интересный случай. Редкий экземпляр, за возможность изучить который могущественный князь готов простить мне разнесенный в щепки ритуальный зал. От этой мысли стало одновременно и лестно, и жутко.

— Оплатить необходимо в течение трех дней, — вернул меня к реальности голос администратора. И он протянул распечатанную квитанцию.

Я молча кивнул. Деньги — дело наживное. А вот шанс, который мне, по сути, подарил Волконский, упускать было нельзя, как и разочаровывать его.

Тело все еще ныло, слабость накатывала волнами. Я понимал, что ходить по городу в таком состоянии — самоубийство. Одно неловкое движение, и я могу потерять сознание прямо посреди улицы. Нужно было как-то добраться до общежития.

Моя рука скользнула к коммуникатору. Можно было просто вызвать такси, но я решил по-другому.

Набрал номер Лисы. Гудки тянулись вечность. Наконец, раздался ее звонкий голос с нотками привычной иронии.

— Ну наконец-то, объявился. Я уж думала, старик Волконский тебя на опыты пустил… Или уже успел вляпаться в новую историю?

Я криво усмехнулся, но голос все равно звучал хрипло.

— Хуже. Забери меня. Я у Волконского. И… да, вляпался так, что мама не горюй.

На другом конце провода повисла короткая пауза. Голос Лисы стал серьезнее.

— Все нормально?

— Я бы так не сказал. Просто забери, пожалуйста. Я не в том состоянии, чтобы передвигаться.

— Поняла. Буду примерно через час.

Я оборвал связь. Час. Достаточно, чтобы попытаться собраться с мыслями.

Я вышел из клиники и присел на скамейку, вдыхая свежий воздух.

«Аврора» подлетела почти бесшумно. Лиса выскочила из-за руля и бегом направилась ко мне. На ней были джинсы и простая белая футболка. Лицо было серьезным, глаза — предельно внимательными. Ее обычное игривое настроение испарилось без следа. Она не произнесла ни слова, лишь крепко взяла меня под локоть, помогая сесть в машину.

Мы тронулись. На этот раз Лиса вела сдержанно, плавно скользя по улицам.

— Ну что, Саня? Что там случилось? — Ее голос был низким, в нем сквозила скрытая тревога. — Ты выглядишь так, будто сам с архидемоном бился.

Я глубоко вздохнул и рассказал все.

Пока я говорил, Лиса слушала молча, ее взгляд был прикован к дороге, но по тому, как побелели костяшки ее пальцев, крепко сжимавших руль, я чувствовал ее напряжение. Когда я закончил, в салоне повисла тяжелая тишина.

— Проклятье, значит… Вот же дерьмо, — наконец почти шепотом произнесла она. — Моего отца тоже убил демон.

Я это знал со слов Кайла, но услышать это от нее было совсем другим.

— Мне было семь лет. — Ее голос дрожал. — Отец… он был человеком дела. Сеть заведений, гостиницы… все это было его жизнью. Он возвращался из деловой поездки… и эта… эта мерзость… напала. Разорвала их всех.

Ее губы задрожали. Она отвернулась к окну, но я успел заметить, как по щеке Лисы скатилась одинокая слеза. Она быстро, почти грубо, смахнула ее тыльной стороной ладони.

— Мама осталась одна. Я… я живу с этим каждый чертов день. И ненавижу их всех. До дрожи.

Она резко надавила на газ, и «Аврора» взвыла, унося нас прочь от воспоминаний.

— Так что, Саня. — Голос Лисы снова обрел привычную колкость, но теперь сквозь нее пробивалась болезненная глубина. — Теперь ты знаешь. Мы оба знаем, что это такое. И с этим твоим проклятьем… мы разберемся. Вместе. Зуб даю.

Ее признание обожгло. Эта общая рана создала между нами невидимую, но прочную связь.

— А… как там работа? — сменил я тему, чтобы дать ей выдохнуть.

Лиса резко тряхнула головой, выныривая из воспоминаний.

— Ох! Знаешь, как тебя отстранили, демоны будто вымерли. Зато Кайл не сидел сложа руки. Была служебная проверка. Подняли все записи… И знаешь что? Никакой твоей вины не нашли. На видео отчетливо видно, что те ублюдки сами первые полезли. Так что никаких претензий.