Дед в режиме ведьмака (СИ) - Решетов Евгений Валерьевич "Данте"

А теперь Зверев вместе с Марией Львовной и некромантом Захаром обрушили на гоблинов ярость оружия и магию.

Причём Игнатий Николаевич действовал так чётко, что даже бородатый маг выдохнул:

— Какой охрененно грамотный маг! Ни одного лишнего движения!

И правда, Зверев был хорош! Он первым делом выпустил «порыв бури», стремясь использовать в бою подручные средства, а именно — тяжёлые стеллажи. Они, поваленные ветром, упали на гоблинов. А те болезненно завыли, перекрывая грохот металла и звон множества разбившихся бутылей со спиртом.

— Поджигай спирт! Тут не хватает спецэффектов! — крикнул Зверев бородачу, поймав его взгляд.

Маг послушно швырнул шар огня в растёкшиеся по льду лужи. Голубое пламя нехотя вспыхнуло, внося ещё большую сумятицу в толпу гоблинов.

— Хорошо воюем, с огоньком! — выпалил Зверев.

Он принялся командовать — твёрдо и громко, будто прошёл сотни самых кровавых и безнадёжных боёв.

Люди взбодрились и ощутили уверенность. Только лицо Протасова всё больше морщилось, словно у него заболел зуб.

А уж когда погиб последний гоблин, Протасов и вовсе скривился, а затем натянул на физиономию высокомерно-презрительную гримасу, будто не он пару минут назад едва не рыдал, упрашивая бога спасти его жалкий зад.

«Музей водки», главный герой

Вскоре помещение устилали трупы гоблинов, а в воздухе повис мерзкий запах палёной плоти. Он забивался в ноздри и окутывал стальные стеллажи, поблескивающие в свете быстро опадающего голубого пламени. Лёд кое-где подтаял, смешавшись с зеленоватой кровью монстров.

— Игнатий Николаевич, я официально разрешаю вам называть меня дорогушей! — просипела байкерша, измученная сражением, но счастливая.

Она от избытка чувств даже бросилась мне на шею, обдав лёгким запахом бензина и сирени. Аж чуть с ног не свалила.

После боя я шатался от усталости, и будто бы даже увидел в дверях своего покойного деда. Он махал призрачной рукой: дескать идём, пора тебе на тот свет.

Да, истощение — поганая штука!

Тряхнув головой, я прогнал видение, мельком заметив завистливый взгляд некроманта. Его Мария не обнимала.

— Так, дорогуша, — хрипло бросил я улыбающейся девчонке, отстраняя её от себя. — Иди-ка собери трофеи. У гоблинов самое ценное — зубы. Хотя и из ушей может получиться хороший холодец с интересными свойствами. Но лучше бери зубы.

— Как скажете! — рьяно проронила Мария и пробежала тревожным взглядом по моему осунувшемуся лицу.

— Иди, иди. Не помру я. У меня ещё слишком много дел на этом свете. Он же без меня совсем загнётся.

Та облизала губы и метнулась к трупам.

А я прижался спиной к покрытой изморозью стене, переводя дух.

М-да, если сейчас появится очередная порция монстров, то на бис уже сыграть не получится. Слишком устал. Твари точно оттаскают меня за бородёнку. Но хорошо хоть расправа над гоблинами заставила мой дар перескочить на пятьдесят седьмой уровень. А их душами я забил «клетку» под завязку. Правда, там и забивать-то было особо и нечего.

— Господин Зверев? — пробасил прихрамывающий бородач, вышедший из подсобки вместе с Игорем и носатым.

— Он самый, — просипел я и выпрямился, чтобы выглядеть достойно.

— Позвольте поблагодарить вас за наше спасение. Вы прибыли очень вовремя. Если бы не вы, нам пришёл бы конец.

— Да, это точно, — просипел бледный Игорь и виновато добавил, опустив голову: — Прощу прощения, Игнатий Николаевич. Я оскорбил вас, назвав «слишком опытным магом». Приношу свои искренние извинения.

— Извинений мало. Будешь должен мне небольшую услугу.

Подумав пару мгновений, парень решительно кивнул и многозначительно глянул на носатого.

— Протасов, может, и ты что-то хочешь сказать?

— Нет, — гордо задрал тот подбородок, глядя на нас рыбьим взглядом.

Он отчаянно не хотел признавать очевидное — что я спас его жопу. У него аж красные пятна на лице появились, а жилка на виске судорожно забилась.

— Нет так нет, — усмехнулся я.

Носатый фыркнул и презрительно процедил, сморщив нос:

— Знаете, Игнатий Николаевич, ваше поведение дурно пахнет. Пусть вы слегка и помогли Игорю да огневику, но это не повод кичиться этим.

Бородач ахнул, а у Марии аж глаза на лоб полезли от возмущения.

— Ох, простите, господин Протасов, что задел ваши нежные чувства, — язвительно начал я, — вы только богу ничего не говорите о моём недостойном поведении. А то ведь у вас с ним прямая связь. Я слышал, как вы тоненьким фальцетом умоляли его о спасении. Да ещё так буднично, словно постоянно его о чём-то просите.

— Вы… вы… — процедил аристократ, заиграв желваками. — Не разговаривайте со мной в таком тоне!

— Не указывай мне.

— Вы, Зверев… всего лишь чокнутый старик, позор своего рода, нищеброд…

— И вот этот человек тебя спас, мальчик, — ядовито подмигнул я ему. — Представляешь, чего тогда стоишь ты? Лучше помолчи. Твоя глупость говорит громче, чем любой крик. И ты уже вряд ли поумнеешь. А вот у меня всё впереди: и богатство, и уважение, и сила.

Протасов судорожно сглотнул ком, вставший в горле. Его грудь заходила ходуном, а глаза пробежали по невольным зрителям. Те смотрели на него как на капризного ребёнка, завравшегося, да ещё и обгадившегося, но пытающегося выкрутиться из ситуации.

— Зверев… я так этого не о-о-оставлю… — заикаясь, прохрипел носатый, испустив белёсые клубы изо рта. — Глава моего рода…

— Судя по вашему поведению, Протасов, там не глава, а главарь, — ухмыльнулся я и резко напрягся, заметив капельку пота, замёрзшую на щеке урода.

Его ресницы стремительно обросли инеем, а мокрые волосы покрылись изморозью.

Температура в комнате быстро опускалась, трупы гоблинов коченели. Даже стало больно дышать, словно вместе с воздухом в горло попадали тонкие острые льдинки.

Народ начал лихорадочно переглядываться.

Протасов судорожно сглотнул, а я мрачно проговорил:

— Альфа идёт.

И указал пальцем на закрытую металлическую дверь. Она поблёскивала ледяными наростами, всё увеличивающимися и увеличивающимися в размерах.

— Что будем делать, Игнатий Николаевич⁈ — выпалила Мария, хлопая глазами.

— Протасов, у тебя есть шанс стать героем, — насмешливо посмотрел я на стремительно бледнеющего идиота.

Тот с ужасом глянул на дверь и ринулся прочь, тоненько крикнув на бегу:

— Уходим! Мы не справимся! У нас нет патронов и зелий, а выносливость чуть ли не на нуле!

Бородач втянул сквозь стиснутые зубы морозный воздух и решительно пробасил:

— Да, надо отходить. Мы сейчас не в форме. Все за мной!

Припадая на левую ногу, он побежал к той двери, что привела сюда меня, некроманта и Марию. Остальные помчались за ним, хрустя снегом под ногами.

А я в гордом одиночестве пошёл к той двери, за которой скрывался альфа.

Эх, пополню свой ведьмачий список. Его душа прям так и просится в мою «клетку». Сделаю из неё крутое зелье жизни.

— Игнатий Николаевич! — воскликнула остановившаяся Мария, глядя на меня большими глазами. — Вы с ума сошли⁈ Альфа даже вас убьёт! Стойте, или я пойду с вами!

Во взгляде девчонки светилась непоколебимая решимость.

— Игорь! — крикнул я парню и указал взглядом на байкершу. — Окажи услугу. Будем в расчёте.

Игорь оказался понятливым малым. Он схватил в охапку протестующе заверещавшую девушку и попёр её прочь.

— Зверев, вы самоубийца! — судорожно бросил бородач, остановившись в дверном проёме.

— Почему самоубийца? Просто убийца, — одарил я его волчьей усмешкой и со всей силы рванул приоткрытую дверь, покрытую льдом.

Она с трудом открылась, и в лицо дохнуло холодом, как из морозильника. А в спину меня уколол злобно-радостный взгляд Протасова. Так смотрят на злейшего врага, хоронящего самого себя. Однако на меня каждую неделю так смотрели. А если не смотрели — значит, я зря прожил ту неделю. Посему меня взгляд носатого не тронул.

Я спокойно выпил последнее на сегодня зелье выносливости и вошёл в прямоугольный зал.