Магия жизни (СИ) - Ромашкова Алена

До вечера я успела сделать еще несколько оборотов. На каком-то этапе почувствовала голод и усталость – оказалось, процесс смены ипостаси очень энергозатратный. Опасаясь истощиться до такой степени, что мастер почувствует неладное, я прекратила свои эксперименты и завалилась на кровать с учебником по языку Ширтада. Сказать, что я была счастлива, – ничего не сказать. Бет – так я назвала свою волчицу — была прекрасна. Опасная, страстная, яростная – такой я никогда не была. Теперь мы вдвоем – Лиза и Бет – стали одним целым. Точнее, Бет стала тем пазлом, которого не хватало для завершения моего внутреннего микрокосма. Это было пьянящее ощущение, словно раньше я была всего лишь оболочкой, а теперь во мне поселили и разожгли искру. Как будто какой-то сверхсильный маг оживил меня и позволил вздохнуть полной грудью. Даже в обычной человеческой ипостаси я теперь видела и чувствовала немного иначе: казалось, я могу лизнуть языком воздух, погладить пение птиц, обнять солнечный свет.

В таком состоянии эйфории я пробыла до самого вечера, когда меня позвали к наставнику. Я впорхнула в классную комнату и еле удержалась, чтобы не броситься на шею Таллану. Тот бы точно не понял. Маг был очень решительно настроен: на мой стол он поставил небольшую корзинку, внутри которой я обнаружила три белых яйца. Взглянув вопросительно на учителя, поняла, что шутить тот не настроен, и если он скажет их высиживать, то, значит, буду изображать наседку. Не удержавшись, я захихикала, а увидев хмурое лицо Таллана, и вовсе расхохоталась. Ну разве не курьёзно осознавать, что в день превращения в волчицу, я одновременно становлюсь и курицей.

– Маргарет! Добрый вечер! Рад, что ты в хорошем настроении, – сказал мужчина так, что стало понятно – мое настроение в его понимании неуместно. Но мне было в целом все равно, так как я больше не чувствовала досады из-за магических провалов.

– Добрый! Мастер, я правильно понимаю, что буду высиживать цыплят?

– При чем тут высиживать. Маргарет, прекрати! – я опять начала хихикать, и Таллан не на шутку разозлился. – Сосредоточься. Мы будем работать по обычной схеме, но в случае с цыплятами шанс на успех выше, так как их легче представить: они могут вызвать в тебе эмоции.

Я не стала ещё больше злить мастера, вздохнула, села за стол и приготовилась. Алгоритм «два заклинания и сырая сила» ранее был отработан несколько сотен раз. Без особой надежды на успех я воспроизвела все на яйцах, практически не веря в удачу. Каково же было моё удивление, когда с моих рук отделился небольшой полупрозрачный зеленоватый сгусток энергии, который, накрыв корзинку, растворился в её содержимом. А через несколько мгновений послышался треск скорлупы – это вылупились три птенца: мокрые и нелепые, они лежали, слабо шевелясь. Я не могла отвести глаз от этой удивительной картины. В голове у меня стоял образ желтых пушистиков, а эти птенцы совсем не были на них похожи. Но вот они на глазах начали высыхать, становиться активнее, шевелиться, а также пищать и разевать маленькие клювики.

– Ну что ж, эти яйца я сегодня вытащил из-под курицы, которая снесла их накануне. Транспортировка сюда могла их погубить, так как температурный режим не поддерживался. Однако же благодаря тебе все трое благополучно вылупились, причем этот процесс ты ускорила в несколько раз. Поздравляю. Дело сделано.

Таллан поддерживал невозмутимый вид, но было видно, что мужчина ощущает триумф. Он расслабленно откинулся на спинку стула, посмотрел на корзинку, потом на меня и спросил:

– Что сегодня изменилось? У тебя получилось необыкновенно легко и быстро.

Я пожала плечами. Конечно, я догадывалась, но ему говорить об этом не собиралась.

– Вы сами сказали, цыплята мне ближе, и они милые.

– Хм, ну допустим… Что ж, раз дар начал слушаться, можно приступать к рутине. Занятия продолжим завтра. С утра – теория магии, после обеда – практика. Вечером – язык и этикет.

Я хотела ответить, но в это момент почувствовала внутри злобное рычание Бет. На что она реагирует? Я обернулась и поняла – Максур!

– Насколько я понял, ученица оказалась талантлива, как я и предполагал? – спросил Карвиш, без стука зайдя в класс. Ему необыкновенно шла изумрудная рубашка, оттеняя цвет глаз и волос. В любой другой ситуации я бы залюбовалась, но антипатия к этому человеку теперь была слишком сильна. Удивительно, что я раньше ее не чувствовала в такой степени, но теперь это ощущение дополнительно подогревалось эмоциями волчицы. Та настойчиво рычала: «Не наш! Опасен!».

Таллан поклонился – глубина его поклона говорила о том, что социальный статус асури выше мастера, но не столько, чтобы гнуться до земли. Чуть больше, чем дань уважения, но значительно меньше, чем раболепство.

– Да, асури Карвиш. Мы прошли главный этап. Теперь осталось научить айсу Маргарет всем тонкостям магии и жизни в нашей стране, – прокомментировал он.

– Что ж, нам нужно быть готовыми к приему у короля, но выход в свет начнем раньше. Через две недели мы с айсой Маргарет идем на прием в дом асури Самади. Сезон торжеств открывается, он продлится несколько месяцев, а в конце сезона мы сыграем нашу свадьбу. Сейчас еще рано: Маргарет не представлена королю Айдину и принцессе Висаль, да и монарх не потерпит, чтобы день рождения его сестры затмили какими-либо иными празднествами, – голос Карвиша был спокойный, даже деловой. Казалось, он диктует свои планы секретарю, а не решает мою судьбу, тем самым унижая меня в глазах моего же учителя.

Что это? Желание утвердить свое право уже официально? Ревность? Я посмотрела на Максура. Нет, не ревность. Просто намерение показать, чья я собственность.

– Маргарет! Помни о нашем разговоре. Ты вправе попросить у меня что-то значимое, я признаю свой долг перед тобой. Исключение составляет желание покинуть этот дом или страну.

– Я помню, асури Карвиш. И приберегу свое желание до тех пор, когда оно мне действительно понадобится.

– Так тому и быть. Если ты все еще не жаждешь со мной разделять трапезу, то позвольте вас покинуть, у меня есть поздние дела, – Карвиш кивнул мне и мастеру и покинул комнату.

Следующие две недели пролетели незаметно. Днем я занималась с Талланом. Успешно продвигались не только магические опыты, но и изучение языка. Как и говорил мастер, с обретением магии моё обучение пошло быстрее во всех направлениях: дар частично и мне самой давал искру, позволяющую зарождаться и укрепляться новым знаниям. С Максуром мы опять перестали видеться, да он и не настаивал. Как я поняла, свою позицию асури обозначил и решил больше не напрягаться в отношении обольщения или ухаживаний. Что ж, так было даже честнее. Очевидно, что любви ко мне он не испытывал, а инцидент с попыткой принуждения даже натолкнул на мысль, что и сам себя он в какой-то степени к этому браку принуждает. Я все так же не планировала выходить за него замуж и теперь у меня было тайное оружие – Бет. Исчезнуть в волчьем обличии – являлось моим запасным планом на случай, если судьба не преподнесет ничего более подходящего.

Несколько раз мы сталкивались с Карвишем в коридоре, однако большую часть времени он проводил в разъездах, а ужинал в кабинете. Меня такой расклад устраивал, хотя, когда к моим занятиям добавилось обучение местным танцам, мне все же захотелось встретиться с Максуром. Мы с Бет очень хотели выпустить когти, дабы выразить свое несогласие с этими пытками.

Бет постепенно стала естественным продолжением меня, при этом внутреннее разграничение соблюдалось. По крайней мере, я не бросалась вонзать клыки в каждого, кто бесил мою волчицу. Симпатии и антипатии всегда совпадали, просто волчица предпочитала быть прямолинейной, в результате чего приходилось запирать ее переживания глубоко внутри себя. Однако постоянно сдерживать зверя я не могла, да и не хотела, поэтому ночные прогулки совершала регулярно.

Я привыкла к волчьей ипостаси и не могла поверить, что когда-то была ее лишена. Возможность со скоростью ветра пронестись по ночному парку стала важной частью моей внутренней свободы, особенно в условиях, когда я была лишена этой свободы как Элизабет. Точнее, как Маргарет. Попытки объяснить появление волчицы я уже не предпринимала. Мысль о том, что это великолепное животное – всего лишь результат укуса оборотня, была нелепа. Бет – часть меня, и как она таковой стала, меня уже не интересовало. Ни за что бы я не рассталась с ней.