НеТемный 6 (СИ) - Изотов Александр

Когда я впервые пробовал это умение, до срезанных деревьев было примерно столько же шагов.

— То есть, достаточно просто повредить символ? — спросил бард.

— Да, пока он не окреп от крови магических существ.

Я как раз начал движение, но вовремя остановил руку. «Не окреп от крови?» Стой, варвар, не спеши. Опусти топор… Подумай.

Да, я могу уничтожить узор. При этом могу случайно снести головы горным кикиморам, кровь брызнет на стену, и тогда большой вопрос, уничтожится ли символ.

Магия Крови — очень тонкая наука. Она невероятно сильна, настолько, что может вредить богам… И одновременно с этим очень уязвима, так, что грозное заклинание может нарушить даже ничтожное вмешательство.

Когда я освобождал Агату под маяком Ефима из магической тюрьмы, одна капля моей крови дала трещину в куполе, через который не могли пробиться молитвы жрицы к Моркате.

Здесь же может получиться наоборот — одна капля крови горной кикиморы так усилит заклинание, что нужен будет отряд магистров, чтобы добраться до узора и уничтожить его.

— Видит Маюн, значит, мы обязаны что-то сделать!

Шаги из шахты были уже так близко, что не только слышались, но и ощущались по вибрации пола. Но Хвала Древу, что существо это медлительное.

— Не будем спешить, — проворчал я, опуская топор, — Магия тонкая, и можно сделать только хуже. Придётся ювелирно…

Я пошёл вперёд.

— Варвар… и ювелирно⁈

— Я постараюсь, — бросил я вполоборота.

— А мне что делать?

— Ну, попробуй задержи ту тварь!

Виол аж поперхнулся:

— Я… что⁈ Громада, ты в своём уме? Чем⁈ — он судорожно схватил ржавую полустёртую лопату, валяющуюся рядом, — Этим?

— Не знаю. Моркате помолись, в оборотня превратись…

Что там дальше пробурчал Виол, я уже не слышал. Потому что, когда под моими ногами заскрипела угольная крошка, многие кикиморы обернулись. Заверещали обеспокоенно, пригнулись к земле и стали смещаться ближе к центру, подметая бородами грязный пол и будто прикрывая от меня магический узор. Выставленные вверх локти и колени делали их похожими на пауков.

С пола стала подниматься пыль, заискрившаяся в слабом свете моего огонька. Рядом с моей ладонью эта пыль вдруг стала чуть потрескивать, благо магия сияния не была особо горячей, и я с руганью схлопнул свой фонарик.

Смердящий свет! В этой пещере нельзя творить магию огня… Может, я и прикроюсь «огненным яйцом», но надо будет затащить туда и Виола. А если шахта сложится? Ладно, оставим этот вариант на крайний случай.

Глядя на копошащихся кикимор, я сделал шаг в сторону. Умный в гору не пойдёт, умный снизу подождёт… Прильнувшие к земле кикиморы тоже сместились в сторону, чуть ли не залезая друг на друга и наступая друг другу на бороды.

Я ухмыльнулся — и вправду защищают. Значит, в краске, которой подкрашен магический узор, их кровь.

И всё же, кто бы он ни был, но это хитрая диверсия… Может, Шан Куо? А может, это другой Жрец, который из Межемира? Что там хотел отвезти в Калёный Щит его помощник?

По пути в Калёный Щит он наверняка и передал боярину Рудничному секретное знание. Это же всё легко делается — на званом ужине с хорошим вином можно выяснить, какие заботы сегодня у боярина, даже горячо обсудить план мести, как приструнить упрямого камнетёса… А потом случайно сболтнуть лишнее, и по большой дружбе поделиться секретом.

Я сам так делал, когда был Тёмным Жрецом. Если человек пьян, он мыслит эмоциями, и ему можно многое внушить.

Сделав шаг в другую сторону, поближе к тележке со сваленным инструментом, я наблюдал, что уже весь десяток кикимор следил за мной и бесшумно копошился на полу, смещаясь вместе со мной и прикрывая проход к узору.

— Громада! — послышался за спиной окрик, — Сзади!

Мне едва удалось пригнуться, как надо мной прошмыгнула тень ещё одной кикиморы. Её острые коготки едва не прошлись по моему черепу, и мне на лоб опало несколько срезанных волос. Моих волос!

Новоприбывшая кикимора приземлилась как раз в кишащую гущу своих сородичей, там возникла заминка, но спустя мгновение вся толпа снова шипела и огрызалась в мою сторону.

Я тронул свои волосы, недобро заурчал и обернулся на Виола. Тот виновато улыбнулся, прижимая к себе злосчастную лопату.

— Слёзы мне в печень, я не слышу их!

Тварь, гулко шагающая в шахте, была уже ближе.

— Ну, это вы зря, — буркнул я кикиморам и мысленно поджёг свою кровь. Наружу этот огонь не выйдет, а мне ярости добавит.

Темнота пещеры немного окрасилась в красный, когда бросская кровь забурлила. Чуть пригнувшись к тележке, я прорычал:

— Ну, поехали! — и толкнул её вперёд.

Массивная, из толстых дубовых досок и клёпанного металла, она с визгом сорвалась с места и истерически заскрипела на всю пещеру. Я стал разгонять её, упираясь изо всех сил.

Уф-ф-ф!!! Как её старик-то возил⁈ Хотя, сдаётся мне, никак — с таким трудом проворачивались ржавые колёса, стоявшие тут не один год.

Я вогнал телегу в самую толчею, сминая чьи-то зазевавшиеся головы, но при этом чувствуя, что мой таран увяз в живом болоте. Зато между мной и узором больше не было живого препятствия…

Тут же я замахнулся Губителем, собираясь полоснуть «Клинком ветра» по рисунку, но прямо на моём кулаке сомкнулась пасть с мелкими клыками. Ещё одна повисла на топоре, пытаясь вгрызться в рукоять. Вцепилась и третья, пытаясь оттянуть мою руку к земле.

Да расщелину мне в душу!

Я ухватился другой рукой за борт телеги, не давая себя свалить, и пошёл работать ногами, сминая податливые головы кикимор. Пусть они и были будто бы с каменной кожей, но крошились они за милую душу!

Меня, словно циркуль, хотели протащить вокруг телеги, но сами кикиморы с визгом упёрлись в незримую линию, отделявшую их от узора. Да и я почувствовал ощутимый толчок, отбросивший меня на борт телеги.

Пожри меня Бездна! Топор утащили, сволочи!

Подняв голову, я узрел, что мимо Виола, размахивающего лопатой, в пещеру влетают ещё кикиморы. На барда они внимания не обращали, устремляясь сразу ко мне.

Мне пришла какая-то мысль в голову, но её вдруг выбила тварь, запрыгнувшая сверху и заставившая снова нырнуть головой в кузов. Вот действительно тварь!

Острые когти вцепились мне в щёки, и кикимора уже собиралась вцепиться мне в лоб мелкими зубами, как я вогнал ей в пасть первую же палку, нашаренную в тележке. Это оказалось древко лопаты, и я рванул её в сторону, заодно сорвав с себя наездника, хотя мразь успела полоснуть мне по лбу когтями.

Магия? На хрен магию! Хотели злого бросса⁈ Теперь только не подавитесь!

Сбоку мелькают ещё тени, и я выхватываю из кузова следующий инструмент, вгоняя его в первую прыгнувшую на меня тварь. Инструментом оказывается кирка, и кикимора удачно насаживается разинувшей пастью прямо на её остриё.

Киркой с насаженной нечистью я встречаю прыжок следующей твари, и отбрасываю обеих себе за спину. Они улетают вместе с инструментом, в этот момент мне на спину прыгают ещё.

Я отталкиваюсь от телеги в незримую стену, и кикимор вдруг ломает, с хрустом перекручиваются их ноги и руки вокруг туловищ. Брызжет кровь, и на мгновение я замираю, обернувшись…

Ух, я вестник тупости! Повезло, кляксы брызг далеко в стороне от рисунка.

Тут кровь с поцарапанного лба застилает мне взор, и я чувствую, как рвётся из груди бросское сердце, желающее хорошей драки. Так-то я, конечно, лиственник и всё такое… Но сейчас я вестник ярости!!!

Рванув к телеге, я бью по ней коленом, в которое как раз вцепилась очередная тварь. Её голова крошится об доски, а я выхватываю из кузова следующее древко.

Лопата? На тебе в пасть!

Отлетает кикимора со срубленной по нижнюю челюсть головой, а я эту же лопату врубаю в грудь следующей.

Так, что у нас тут дальше? Большая кувалда… О-о-о-о!

Взревев от восторга, я отпрыгиваю в самую гущу кикимор и начинаю просто долбить кувалдой по земле, даже не различая, где головы, где спины, а где конечности. Эх, какое счастье, что Лука не видит всего этого… Паладинам так нельзя, они должны быть выше этого и являть собой пример благочестия.