Фаворит императора (СИ) - Гримм Никита

Нас пропустили абсолютно молча, ни сказав ни слова, лишь приветственно кивнули в ответ на мое такое же молчаливое приветствие. Для многих стрельцов мой успех стал показательным, ведь, если один из них был отмечен императором, значит, и всё гвардейское братство было отмечено в лучшую сторону… А мой статус капитана второго Стрелецкого Полка, который был уволен в запас с соблюдением имперских законов – потому что по законам империи единственный мужчина в семье не мог нести службу ни в гвардии, ни в армии, так как это было связано с большими рисками расстаться с жизнью в нашем неспокойном мире – поднимал мой авторитет среди стрельцов на довольно высокую планку… Все же информация «сарафанным радио» распространялась среди гвардейцев. И многие были в курсе того, что произошло на Куршской Косе прошлой весной…

- Ваше Императорское Величество, граф Волков Матвей Александрович по вашему указанию прибыл. – Поклонился я на входе, пока за мной закрывались двери.

- Ты не спешил. – Прозвучал голос Константина.

Разрешения выпрямиться я не получил, поэтому застыл в поклоне. Нарушать этикет и правила поведения перед монархом даже при условии дружеских отношений с ним при лишних людях явно не стоило. Особенно, если этот монарх в конкретный момент находился не в лучшем расположении духа…

- Прошу меня простить, Ваше Императорское Величество, утренние пробки помешали прибыть быстро. – Ответил я.

- Завтракал уже? – Последовал следующий вопрос, уже немного более теплым тоном.

- Никак нет, Ваше Императорское Величество, фельдъегерь Имперской Канцелярии буквально выдернул меня из постели. Лишь успел собраться, чтобы не прибыть к вам в ночной пижаме. – Я позволил себе небольшую шутку.

- Проходи и садись, Матвей Александрович, разговоры разговаривать будем. – Наконец-то разрешил выпрямиться мне Константин.

Я осмотрел все присутствующих. Кроме самого Константина и Льва Леонидовича в кабинете присутствовал еще один человек – Михаил Васильевич, Великий Князь Сибирский.

Они уже все расположились за небольшим круглым столом, который сейчас поставили в кабинете императора недалеко от окон, сместив пару кресел и журнальный столик перед ними в угол. Четвертый стул был как раз свободен.

Я уселся на предложенное место, Лев Леонидович отдал распоряжение подать чай и кофе, а Константин раскрыл папку из черной кожи и протянул мне пачку бумаг, в правом верхнем углу первого листа которых стоял оттиск гербовой печати Имперской Канцелярии.

- Прочти, а после я жду твоей версии событий. – Коротко потребовал он, передавая бумаги и вытаскивая сигарету из пачки, лежащей на столе рядом с пепельницей перед ним.

Я, кивнув, принял бумаги и начал чтение. А чтение было, надо сказать, увлекательным. Да боярину Скуратову нужно в писатели идти! Наш разговор на десять минут он превратил в рассказ на три страницы, о том, как вероломный и злобный граф Волков оскорбил его сердце отказом на его просьбу, при этом, Скуратов очень обтекаемо упомянул причину разговора, которая касалась бракосочетания, не называя конкретных имен. И мой отказ его так сильно оскорбил, что просто он не смог вынести этого позора, и хотя он, боярин Скуратов – абсолютно миролюбивый и преисполненный человеколюбия верный последователь веры в Господа, он не может спустить подобное оскорбление, в связи с чем требует сатисфакции согласно законам дворянской чести… При этом он не постеснялся приплести сюда моего покойного деда, Аристарха Прохоровича – будто бы у него был диалог с ним еще в те дни, пока он был жив и в ясном уме, и от него он, боярин Скуратов, уже получал предварительное согласие…

Пока я читал этот бред, меня начала разбирать злость – какого черта он приплел моего деда?! Удобный способ связать меня обязательствами, которые невозможно проверить, не уронив чести и достоинства?! Да я тебя и так раскатаю в лепешку за одно лишь упоминание моего деда в своих целях, боярин…

- Я уверен, что с моим дедом у боярина Скуратова никогда не было никаких переговоров по поводу брака. – Коротко бросил я, положив бумаги в центр стола.

- Я сказал государю то же самое, Матвей. – Кивнул Михаил Васильевич, - Я не верю, что Аристарх Прохорович готов был связать жизнь своего единственного внука с кем-то из Скуратовых.

- Мою жизнь?! – Уже пришел мой черед удивляться.

- А о ком еще может идти речь, когда Скуратов говорит о бракосочетании? – Поднял бровь Великий Князь Сибирский.

- Так! Стоп! – Константин ударил ладонь по столу, на которой от хлопка остался опаленный след ладони молодого императора, - Давай, Матвей, рассказывай, как все было с твоей точки зрения, и что предлагал боярин Скуратов.

- Он предложил мне выдать мою младшую сестру Софью то ли за его младшего сына, то ли за младшего сына его же младшего брата, который исполняет обязанности начальника родовой службы безопасности. И поинтересовался, какое приданное я дам за свою сестру, так как она войдет в древний и уважаемый боярский род. Я отказал ему, на что он сказал мне, что видит в этом оскорбление для себя и всего рода, в связи с чем затребовал дуэли. В ответ я напомнил боярину, что мы оба являемся главами родов старшей аристократии и не имеем права без ведома императора давать согласие или озвучивать подобные вызовы в отношении друг - друга. После этого я сказал, что, если боярин Скуратов так уж хочет сатисфакции, то имеет право подать соответствующее прошение в Имперскую Канцелярию и после ждать решение государя. Весь наш разговор не занял и получаса. Уверен, что мои слова смогут подтвердить и Александр Кобылин, и управляющий ателье Кобылиных – Алексей, прошу прощения, его фамилии я не знаю – не было нужды интересоваться ранее. – Я постарался ответить максимально коротко.

- То есть, тебя лично предложение Скуратова не касалось? – Прищурился Константин.

- Он подобных слов лично мне не озвучивал. – Ответил я.

Костя выдохнул и откинулся на высокую спинку мягкого стула.

- С*ки… Какие же с*ки… -Выдохнул Константин, вытягивая из пачки новую сигарету.

В полной тишине император взял сигареты в губы и раскрыл ладонь, на ней тут же вспыхнуло черно-белое пламя, от которого Константин и прикурил. Вместе с сжатием ладони в кулак, пламя с хлопком развеялось, а Костя, глубоко затянувшись, выпустил сизый дым через ноздри в сторону распахнутого настежь окна.

Пару секунд император молча курил, гоняя свои мысли, после чего повернул голову в сторону сидящих за столом:

- А может нам больше не нужен род Скуратовых?

От одного этого вопроса, как мне кажется, пробрало каждого сидящего за столом. Такой простой вопрос, но, прозвучав из уст молодого императора, он, как мне показалось, приобрел какие-то новые «краски»…

- Государь, возможно, не стоит поступать столь кардинально и резко?..

- С таким подходом можно и всю аристократию империи под топор палача положить…

Костя поднял руку в останавливающем жесте, и Лев Леонидович с Михаилом Васильевичем тут же замолчали.

- Долгоруковы… Юсуповы… Теперь уже Скуратовы… Сколько еще родов должно пасть, чтобы аристократы начали не рвать империю на куски, а просто служили ей во благо её процветания? Чего не хватало и не хватает сейчас всем родам, которые я только что назвал?.. Я лучше поступлю, как отец – избавлюсь от тех, кто стоит против меня и моей семьи, интересов моей страны, создам противовес из новой аристократии – дарую титулы виконтов, герцогов, баронов или ещё кого… Но старые аристократы должны понять, что они не всесильны!

- Просто позволь этой дуэли случиться, государь. – Тихо проговорил я.

Все трое обратили свой взгляд на меня.

- Я вижу, что ты уже что-то придумал. – Не спрашивал, а утверждал Михаил Васильевич.

Я согласно кивнул.

- Рассказывай. – Сказал Константин.

- Мы не будем обвинять Скуратовых в клевете или лжи. Мы просто дадим им то, что они хотят – дуэль чести. При этом Имперская Канцелярии сделает официальное заявление в газетах, а Тайный Приказ не будет мешать Скуратовым «зарабатывать очки» на этой ситуации. Да, наверняка, они сделают так, что глава рода воспользуется правом замены, и они пригласят хорошего бретера для этой дуэли… Но и мы будем в плюсе. Долгоруковы, Юсуповы, Скуратовы – это древние рода, которые живут так, как прикажет их глава. И все их главы хотели Власти в чистейшем её понимании, ну, или хотят сейчас, если говорить конкретно о Скуратове… Так давайте сделаем из него показательный, максимально публичный пример – таких людей не увлечь за собой гордостью или честью, так пусть Скуратов боится, так сильно боится, что одно упоминание императорской семьи или моего имени, цепного пса императора Константина, и всех ближников государя вызывает в нем и всех его родичах животный ужас… А для этого нужно показательно жестоко разобраться с его дуэлянтом.