Брак по расчету, или Истинных не выбирают (СИ) - Иконникова Ольга

Я прошла в свою комнату, где уже дожидался меня собранный еще день назад саквояж. Но не успела я его поднять, как услышала стук в дверь.

На пороге стоял Бертлен с таким виноватым видом, что я мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы сдержать улыбку.

— Я пришел извиниться, мадемуазель Фонтане! Мне искренне жаль, что я поступил подобным образом и не поверил вашим словам. Я должен был во всём разобраться сам, а не привлекать к делу посторонних людей, бросая тень на вашу репутацию. Я понимаю, что это уже невозможно исправить, но, может быть, я всё-таки могу как-то загладить свою вину?

В отличие от мадемуазель Гранвиль, говорил он с куда большей искренностью. И потому я ответила, что не сержусь на него. Но он мне, кажется, не поверил.

— Позвольте я возьму ваш саквояж, мадемуазель! Я взял на себя смелость вызвать вам извозчика.

Я поблагодарила его за заботу. Мне ужасно хотелось спросить его, дома ли Арлан Кавайон, но я не решилась этого сделать. В конце концов, где бы он ни был, решение должен был принять именно он. И если он примет то решение, на которое я надеялась, то сейчас он знает, где меня искать.

Глава 43. Арлан Кавайон

— Бертлен, как вы могли? — я укоризненно посмотрел на мажордома. Мне казалось, что он в принципе был не способен на такую промашку — прежде он всегда и во всём принимал исключительно взвешенные и разумные решения. — Вы хоть понимаете, какие последствия это может иметь для ни в чём не повинной девушки?

— Мне очень жаль, ваша светлость! — Бертлен буравил взглядом замысловатый узор на ковре. — Но ситуация казалась столь очевидной, что я не посмел ослушаться мадемуазель Гранвиль.

Подумав о вмешательстве Беатрис, я заскрежетал зубами. Нет, эта девица решительно загостилась в нашем доме. И как Джоан вообще может так долго находиться в ее обществе?

— Вы могли просто попросить мадемуазель Фонтане не покидать поместье до нашего возвращения. Вы прекрасно знали, кто она такая, и даже если бы она уехала в Виллар-де-Лан, мы знали бы, где ее искать.

— Теперь я понимаю, что должен был поступить именно так, как вы говорите, ваша светлость, — смиренно согласился Бертлен.

Сердиться на него долго было невозможно.

— Но вы хотя бы извинились перед мадемуазель Фонтане?

— Разумеется, ваша светлость. И мадемуазель была столь добра, что сказала, что не держит на меня зла. Хотя, конечно, это ничуть меня не оправдывает.

Я отпустил его и стал переодеваться. Мы с отцом вернулись домой на сутки позже, чем матушка и Джоан с княжной — требовалось обсудить кое-какие вопросы с местными фермерами. И теперь я испытывал вину за то, что меня не было рядом с Дианой именно тогда, когда ей так нужна была моя поддержка.

— Ты куда-то собрался, сынок? — отец попался мне на лестнице, когда я спускался, чтобы отправиться в Виллар-де-Лан.

— Я отлучусь на пару часов. Возможно, пропущу обед. Но к ужину постараюсь быть дома.

— Задержись ненадолго. Нам нужно поговорить!

Отец редко бывал столь категоричен, и хотя мне не терпелось увидеть Диану, я пошел вслед за ним в кабинет, примерно догадываясь, какой будет тема разговора.

Он сел за стол, а я предпочел выслушать его стоя, надеясь, что это побудит его обойтись без лишних предысторий. Отец никогда не пытался контролировать меня целиком и полностью, признавая за мной право на собственное мнение, и я ценил такое отношение.

— Насколько я понимаю, ты собираешься встретиться с той девушкой, с которой танцевал на недавнем балу?

Я не видел смысла это отрицать.

— Да, именно так.

— Мне сказали, что всё то время, что она находилась в нашем поместье, ты оказывал ей явные знаки внимания, — это уже звучало не как вопрос, а как утверждение.

И я снова кивнул в ответ.

— И тебе кажется это уместным?

— Не понимаю, о чём вы, отец, — холодно откликнулся я. — Мне кажется, я уже достаточно взрослый для того, чтобы решать, каким девушка мне оказывать внимание.

— Именно потому, что ты взрослый, ты и не должен был этого допускать! — отец чуть повысил голос. — У нас сейчас гостит княжна Деламар, которая была приглашена сюда как твоя потенциальная невеста. И встречаясь с другой девушкой, ты, тем самым, наносишь оскорбление ее светлости. Я понимаю, ты молод, и тебе необходимо удовлетворять свои физиологические потребности, но ты мог бы воздержаться от этого хотя бы на те две недели, что Диана Деламар находится здесь.

Его слова о физиологических потребностях показались мне особенно неприемлемыми именно в отношении мадемуазель Фонтане. Теперь я уже не сомневался в том, что испытываю к ней гораздо больше, чем просто влечение, и хотя я пока еще не до конца понимал, что мне следует с этим делать, любое оскорбление в ее адрес я воспринимал как оскорбление меня самого.

— Насколько я знаю, отец, я еще не делал предложения ее светлости, чтобы она могла считаться моей невестой. Да, я обещал вам быть любезным с княжной и присмотреться к ней повнимательней. И я честно выполнил обещание. Правда, вынужден вас разочаровать — я не проникся к ее светлости тем чувством, на которое, должно быть, вы надеялись. Более того — я заверяю вас, что и сама княжна ничуть не заинтересовалась моей нескромной особой, каким бы странным это ни казалось. Так бывает отец — мы с княжной просто не созданы друг для друга. И я ничуть не сомневаюсь, что она скажет вам то же самое, если вы изволите спросить ее об этом. Но это не помешает нам поддерживать вполне дружеские отношения в дальнейшем.

— Дружеские? — прорычал отец. — Ты понимаешь, о чём говоришь? Речь идет об алмазных приисках стоимостью в несколько миллионов верелей! И только твоя женитьба на княжне даст нам возможность претендовать на их разработку! Здесь можно забыть о чувствах, сынок! Поверь мне — чувства приходят и уходят, а у тебя есть определенные обязанности перед семьей. И ради славы Кавайонов можно пренебречь собственными желаниями.

— А если это не просто желания, отец? — я, наконец, решил, что настало время для большей откровенности, и учитывая всё то, что отец говорил мне в юности и детстве, я надеялся, что он меня поймет. — Если это нечто большее, чему я и сам пока не до конца могу найти объяснение?

— О чём ты говоришь? — отец нахмурился.

— О том, что каждый раз, когда я просто беру ее за руку, меня будто пронзает током. Я чувствую дрожь во всём теле и слышу песнь моего дракона. Разве не так выглядит истинность, отец?

— Истинность? — отец рассмеялся. — А мне казалось, что ты повзрослел. Но, похоже, ты всё еще пребываешь во власти тех сказок, что тебе читали в детстве. Наверно, слишком жестоко говорить тебе об этом столь прямолинейно, но однажды ты очнуться от своих грёз. Истинности не существует, Арлан! Ее просто нет! Всё это выдумки, которыми драконы привыкли тешить свое самолюбие и оправдывать свои не вполне логичные поступки.

— Альбер! — услышал я испуганный голос матушки.

Мы так увлеклись своим спором, что не заметили, как она вошла в кабинет. И теперь, когда я увидел ее бледное расстроенное лицо, мне стало стыдно.

— Прости, дорогая, я не хотел тебя волновать, — отец тоже заметно смутился. — Но разве я не прав? Я люблю тебя, Дороти! Но люблю не потому, что ты моя истинная. А просто люблю — потому что мне хорошо с тобой, потому что мы понимаем друг друга и еще по десятку самых разных причин. А то, что пять минут назад описывал наш сын — это не истинность, а гормоны. Он как раз находится в том возрасте, когда гормоны играют при одном только взгляде на смазливую мордашку. И это нормально. Но подлинный аристократ тем и отличается от простого мужчины, что умеет контролировать себя. Я вполне могу понять, что Арлану понравилась эта девушка, и я даже не буду возражать, если он проведет с ней какое-то время — он может позволить себе это, пока не связан обязательствами с другой женщиной. Но обычное увлечение — отнюдь не повод вести эту девицу под венец.

— Я влюбился в нее еще в детстве, — упрямо сказал я. — Я еще тогда дал ей обещание, что однажды на ней женюсь.