Воплощение Похоти 6 (СИ) - Некрасов Игорь

Странная и неприятная мысль о другом повелителе тьмы, спокойно наблюдающем за его потугами, за его агонией со стороны, была едва ли не даже горче, чем возможное поражение от рук святых ублюдков.

В тоже время.

После ослепительной вспышки и очищающей волны, созданной Элоди, наступила зыбкая, хрупкая пауза. Паладины, подкреплённые её магией, перевели дух, но в их рядах зияли пробелы, а доспехи были испещрены следами когтей и тлена.

Верховная Инквизитор Элоди стояла, всё ещё опираясь на меч. Её лицо было пепельно-серым, а рука, сжимавшая эфес, слегка дрожала. Но в её глазах, уставших и глубоких, горела прежняя, негнущаяся воля.

Она провела взглядом по своим воинам, оценивая потери, и тихо произнесла:

— Брат Теодор. — инквизитор, испачканный свежей кровью только что убитых слуг Сайлона, немедленно подошёл. Его лицо застыло в маске холодной концентрации, лишь на мгновение дрогнув при виде павших жрецов. — Он слаб, — без предисловий начала Элоди, — но коварен. Его главное оружие уничтожено. Сила должна быть на исходе. Но если дадим ему время — восстановится. Или скроется.

— Значит, нужно добить эту тварь, пока она ранена, — тихо ответил Теодор, его глаза следили за округой, выискивая новые угрозы.

— Именно… Но сейчас я не могу командовать. Моё тело на пределе, — призналась Элоди, и в её голосе впервые прозвучала хриплая усталость.

Теодор бросил на неё быстрый, оценивающий взгляд — и то, что он увидел, заставило его кровь похолодеть. Её великолепные латы, которые ещё недавно пылали ослепительным светом, теперь были покрыты сетью тонких, тёмных трещин, будто перегретое стекло. А сквозь разрывы в походной одежде под доспехом или открытые участки он увидел странные, пульсирующие полосы на её коже — будто её собственные вены изнутри пылали золотым огнём, оставляя на поверхности болезненные, светящиеся следы. Цена за ту мощь, которую она в себя вобрала, была чудовищной, опасной для жизни.

— Найди Вротослава, — продолжила она, не обращая внимания на его взгляд. — Передай ему командование. Перегруппируйте оставшихся. Всех, кто может держать оружие. Проложим путь светом и уничтожим его. Иного выбора у нас нет.

Теодор резко кивнул, стиснув зубы, и бросился к Вротославу. Он нашёл его впереди строя паладинов, где тот одним сокрушительным ударом раскалённого меча испепелил трёх нападавших скелетов, очищая пространство для нового взмаха, который уничтожил еще несколько зомби.

Узнав о плане и оценив состояние Элоди по краткому, но ёмкому докладу Теодора, Вротослав лишь хрипло бросил: «Всё ясно» — и тут же, не теряя ни секунды, начал собирать вокруг себя самых стойких бойцов. Его голос, подобный раскату грома, призывал к порядку, расставлял людей, формируя из выживших новый, отчаянный ударный отряд.

Приказы были отданы с каменной эффективностью. Выжившие инквизиторы и паладины сомкнули ряды. Оставшиеся жрецы, бледные и напуганные после гибели товарищей, образовали кольцо вокруг Элоди, пытаясь поддерживать хоть какую-то защиту.

И они двинулись вперед. Медленно, неумолимо, как таран.

Вротослав и авангард отряда расчищали путь, его пылающий меч выжигал целые просеки в рядах нежити. Теодор со своими людьми прикрывал фланги, его магические печати ослепляли и сковывали тварей. Жрецы в центре строя, шепча прерывистые молитвы, поддерживали слабеющие барьеры и пытались исцелять самые страшные раны.

Но с каждым шагом ад вокруг них сгущался. Туман, прежде висевший высоко, обрушился вниз, окутав улицы ядовитой лиловой мглой. Видимость упала до нескольких шагов. И из этой пелены на них вскоре набросились новые кошмары Сайлона.

Из-за углов, скрежеща костями о камень, выползли трёхметровые костяные големы, облепленные свежей плотью. Меж рядов обычных зомби затесались другие — стоило паладину задеть одного такого ударом, как тварь взрывалась, выбрасывая облако разъедающего тлена, от которого доспехи покрывались ржавчиной, а плоть гнила на глазах.

Из тумана, бесшумно и стремительно, выскакивали «Гончие» — низкие, приземистые твари с костяными шипами на спине, впивавшиеся в ноги и подколенные сухожилия. Изредка сквозь пелену прорывались истощённые, но всё ещё опасные «рыцари-некросы» и «изверги».

Но хуже всего были прямые атаки самого хозяина тумана. Из густой мглы внезапно вылетали «Сферы Разложения» и били ядовито-фиолетовыми молниями негативной энергии. Один такой разряд пробил барьер и ударил в щит паладина-послушника — железо почернело и рассыпался, а юноша с криком упал, его рука, державшая щит, почернела и сморщилась, прежде чем жрец успел изгнать эту скверну.

Именно в этот момент сквозь лиловую пелену пробилось слабое, но яростное сияние. Это был «Клин Света» — те самые тридцать элитных всадников, чья атака была остановлена гигантом. Их гордые кони пали, разбежались или были разорваны, но сами воины выжили. Не все, но большая часть. Зажатые в кольце нежити на одной из боковых улиц, они отчаянно оборонялись, стоя спиной к спине, их сияющие доспехи и клинки, хоть и потускневшие, по-прежнему выжигали тьму. Они были элитой, и эта элита продержалась.

Теодор первым заметил вспышки их магии.

— К ним! — скомандовал он, и отряд, сокрушая сопротивление на своём пути, рванулся на выручку.

Два отряда встретились в яростном слиянии стали и света, разорвав кольцо окружения. Лица выживших всадников были измождены, но решительны. Без слов они влились в общий строй, пополнив ряды и придав им новую, стальную твёрдость.

Теперь объединённые силы двинулись дальше. Медленно, ценой каждой пяди крови и каждой оставленной на камнях жизни. Они прошли одну улицу, затем вторую, оставляя за собой дорогу, усеянную фрагментами костей, обгоревшей плотью и телами павших товарищей, и которую уже вновь заполняли враги.

И вот, наконец, они вышли на просторную площадь перед полуразрушенным храмом. Туман здесь был чуть реже, и они увидели «его».

Архилич Сайлон парил в сотне шагов впереди. Его окружало море нежити — сотни существ, среди которых мелькали и высокие големы, и шипастые гончие, и готовые взорваться зомби. Но глаза всех паладинов были прикованы к самой плотной группировке — к когорте из около сотни элитных мертвецов, «рыцарей-некросов» и «извергов».

Их было всё ещё ужасающе много.

Сайлон, увидев их, не стал ждать. Он был ядром бури. Его костлявые руки разрывали пространство, выкрикивая немые проклятия. «Сферы Разложения» и молнии летели в строй паладинов беспрестанно. Иногда он протягивал руку к группе своих же ослабленных воинов — и те рассыпались в прах, а их энергия вливалась в него, позволяя сотворить ещё более мощное проклятие.

Битва на площади вспыхнула с новой, яростной силой. Это был хаос, сущий ад.

Вротослав, покрытый кровью и сажей, сражался изо всех сил, но его соратники гибли один за другим. Элоди, всё ещё бледная, стояла в центре, её меч был опущен — она всё ещё восстанавливала и копила силы.

Именно тогда Вротослав, отбросив очередного изверга, окинул взглядом поле боя. Он видел, как падают его братья. Видел истощённую Элоди. Видел бесконечные орды и парящего над ними, казалось, неуязвимого Архилича.

Решение созрело в нём мгновенно, холодное и ясное.

— Теодор! — проревел он. — Прикройте меня! Все, ко мне! Охранять!

Он отступил на шаг, вернул меч в ножны и воздел руки к небу, закрыв глаза. Его губы зашевелились, произнося слова на древнем языке Ордена.

Сначала никто не понял. Элоди, услышав странное бормотание, обернулась. Затем до неё донеслись обрывки фраз: «…отдаю пламя… плоть на алтарь… дух — в клинок…»

Её глаза расширились от ужаса.

— ВРОТОСЛАВ! СТОЙ! НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО! — её крик, полный отчаяния, прорвался сквозь грохот битвы.

Но было поздно. Вротослав произнёс последнее слово. И его тело стало меняться.

Сначала оно стало просвечивать изнутри, будто в нём зажглось солнце. Золотой свет хлынул из его глаз, рта, из-под пластин доспеха. Сияние стало таким яростным и чистым, что на него невозможно было смотреть.