Хозяин Заброшенных земель (СИ) - Лифановский Дмитрий

Спустя минуту, из машин попрыгали эллины. Они постояли о чем-то тихо шушукаясь и посмеиваясь, с любопытством поглядывая на забор, обмотанный колючей проволокой и вышки с настороженными гвардейцами.

Но вот появился начальник караула. Десятник Вакулич лихо подскочил к имперскому офицеру и оттарабанил рапорт. Кентарх что-то тихонько спросил у десятника, тот так же тихо ответил. Караульные на вышках, видя, что начальство мирно беседует, немного успокоились, начали переговариваться, обсуждая гостей, ворвавшихся в их монотонную, усыпляющую скуку дежурства.

Но что-то не нравилось Петровичу, что-то не давало покоя. Какая-то неправильность была в этих имперцах. И что их принесло на ночь глядя? Старый гвардеец еще раз оглядел прибывших. Да вроде все нормально. Вояки и вояки, шутят, смеются. Вон разбрелись от машин кто-куда, любопытствуют. Мужчина пожал плечами и расслабленно отвернулся. По большому счету, ему-то какое дело? Пусть вон, Вакулич разбирается. У него за это надбавка к жалованию идет.

И тут Петровича словно пронзило молнией! Герб! Герб Евпаторов! Они же отозвали своих гвардейцев! Об этом судачили еще две недели назад во всех кабаках Камского волока. Мол, на границе Империи появились кочевники, вот и понадобились родовые войска там. Можно подумать, в первый раз степняки на границах шалят. Нутро у них такое — воровское. Только не в степняках дело. Откуда тут Евпаторы⁈

Поворачивая голову к дороге, старый вояка успел краем глаза заметить, как оседает на доски настила вышки Окша с болтом в глазнице, как кряжистый водитель волочит куда-то в сумерки судорожно сучащего ногами Вакулича, а ряженые имперцы оттаскивают рогатку, перекрывающую въезд в лагерь.

— Тр… — Петрович хотел крикнуть «тревога», но дыхания не хватило, а вместо вдоха, получилось какое-то бульканье. А потом грудь пронзило болью, и на непослушное тело накатила ледяная слабость и тьма.

Ну, вот и всё — все планы на десять раз обговорены, карты изучены, люди заинструктированы и подготовлены, насколько это возможно в столь короткие сроки. Выдвигаться решили ближе к вечеру, чтобы подгадать начало атаки к вечерней поверке в лагере. Тогда все внимание надзирателей, за исключением охраны периметра, приковано к плацу. Сволочи развлекаются, приводя в исполнение наказания за совершенные заключенными в течение дня проступки.

Об этом, как могла, поведала та самая немая Майка — бойкая смышленая конопатая девчонка, по самые глаза укутанная в грязное тряпье. Говорила она, конечно, кое-как, скорее мычала, чем говорила, но Водя ее прекрасно понимал и переводил нам. Да, и на опасное дело племянница старосты согласилась без раздумий. Судя по сверкнувшему лютой ненавистью взгляду, есть у девушки свои счеты к лакапинским гвардейцам свои счеты.

В ночь перед операцией мы с Сольвейг практически не спали, устанавливали мины, перерезав дорогу из Камского волока и Вятки. Ученице потом останется лишь активировать их, если будет такая необходимость. С рассветом вернулись в опустевший поселок Води. Все гражданские ушли еще вчера, их приютят другие поселения беженцев. Здесь же остались только те, кто будет участвовать в бою.

К обеду подошел последний отряд, отличавшийся от остальных, как стая волков от отары овечек. Три десятка матерых бойцов с глазами убийц, всем далеко за тридцать, все экипированы, пожалуй, получше, чем спецназеры Лобанова.

— Здравия тебе, Темная. Ты звала, мы пришли, — обойдя меня, как одиноко стоящую елку, они, стянув степные малахаи, склонили головы перед Радомирой.

— И тебе здравствовать, Стрежень, — она важно кивнула предводителю ушкуйников, — По добру добрался?

— Не без удачи, — усмехнулся тот, поведя мощными плечами. Он вообще был похож на кубик — приземистый, с мощной мускулатурой, которую не в силах скрыть беленый полушубок, крепкой короткой шеей, буквально из плеч переходящей в лобастую голову, на которой выделялись острые жесткие карие глаза.

— Знакомься, Стрежень — ярл Рагнар, — Радомира кивнула на меня, и я попал в перекрестье взглядов.

— Ярл? — ухмылка ватамана стала еще шире, — И кто его ярлом избрал?

— Я — в голосе женщины послышалась сталь и улыбочки тут же исчезли с лица воинов. Стрежень вопросительно вскинув бровь посмотрел на княгиню, — Это Кровавый Орел, — она пожала плечами.

— Этот⁈ — недоверчиво воскликнул ватаман и тут же нахмурился, — Слыхал о тебе, — он буравил меня взглядом, — Скажу прямо, считаю — лжет молва. Людишки князя Лобанова и не такое придумать могут.

Мне было плевать на мнение ватажников, но они сила, которой именно сейчас мне не хватает. И понимают они только силу. И я нагло улыбнулся в лицо ватаману:

— Поединок. Побеждаю я — вы идете за мной.

— А если проиграешь? Девку отдашь? — и он, алчно сверкнув взглядом, кивнул на стоящую у меня за спиной девку. Зря. Теперь он умрет. Но не сегодня. Пока Стрежень мне нужен.

— Харя треснет. Саблю заберешь, — я показал на висящий у себя на поясе клинок, слегка выдернув его из ножен. Взгляд ушкуйника стал еще более масляным.

— Гоже, — кивнул он и рявкнул, — Круг нам!

Воины весело загомонили, образовав круг. Радомира, проходя мимо меня, шепнула:

— Будь осторожен. Он лучший.

Я азартно усмехнулся. Пока здесь действительно сильных противников, чтобы вытащить из себя всё, мне не попадалось. Я имею в виду людей, а не монстров аномалии. Угрюмов с Чалым были хороши, но один слишком академичен, а второй больше полагался на свои навыки менталиста, нежели на ратные умения.

В круг со Стрежнем мы вошли одновременно. Ватаман крутанул в руках две изогнутые сабли, похожие на османский кылыч. Двигался мужик, несмотря на мощное телосложение с грацией кошки. Да еще и амбидекстр. Это будет познавательно и интересно. Я радостно оскалился, получив в ответ такую же усмешку. Воины вокруг одобрительно загалдели. И мы сошлись в схватке, не тратя время на предварительное прощупывание друг друга.

Стрежень атаковал первым, его сабли сверкнули в воздухе, как молнии. Я отступил на шаг, уклоняясь от удара, и тут же контратаковал. Наши клинки встретились с громким звоном, искры полетели в разные стороны. Стрежень был силен и опытен, его атаки были быстры и точны. Я чувствовал, что он действительно лучший.

Мы кружили по кругу, обмениваясь ударами. Стрежень пытался найти брешь в моей защите, но я был готов. Внезапно Стрежень сделал обманный маневр и нанес удар снизу вверх, тут же перейдя в горизонталь. Я едва успел уклониться, почувствовав, как лезвие его сабли пронеслось в опасной близости от моего горла. Но я не дал ему времени на передышку и тут же ответил мощным ударом, который заставил его отступить на шаг.

Стрежень действительно оказался настоящим мастером сабли. Его движения напоминают танец, смертельный и грациозный одновременно. А главное он не придерживается какой-то схемы боя, все его действия непредсказуемы и имеют несколько вариантов продолжения. Если бы не опыт нескольких жизней и несчетного количества схваток, я бы проиграл. А сейчас я получал непередаваемое удовольствие от схватки. И Стрежень это чувствовал.

Воины вокруг нас ревели от восторга, подбадривая нас громкими криками. Каждый удар, каждый выпад сопровождался их одобрительным гулом. Ватаман снова атаковал, его сабли мелькали в воздухе с невероятной скоростью. Я отступал, ловко уклоняясь от ударов, ища возможность для контратаки. И вот, наконец, я увидел брешь в его защите. Одним молниеносным движением я нанес удар, который заставил его отступить и опустить оружие.

На мгновение воцарилась тишина. Воины замерли, ожидая решения своего предводителя. Стрежень тяжело дышал, его лицо было покрыто потом. Он посмотрел на меня, и в его глазах я увидел уважение.

— Твоя взяла, ярл, — прохрипел он, тяжело дыша, признав поражение, — Мы идем за тобой.

Первым ушел отряд Радомиры. С ними пошла Сольвейг, под охраной нукеров, с приказом во что бы то ни стало сохранить жизни ученицы и старой княгини. Отряду предстояло, сделав крюк, выйти к минным постановкам и перерезать пути подхода подкреплений к охране лагеря из Камского волока и из Вятки. Правда, к тому времени, как очухается гарнизон Вятки, где стоят «Орлы Зевса», разгромившие ватагу Ворона, мы должны уйти из захваченного концлагеря, но чем демоны не шутят, пока Боги спят. Все может быть. В этом случае, приведя в действие взрывчатку Радомира должна отступить, не принимая бой.