Хозяин Заброшенных земель (СИ) - Лифановский Дмитрий

— Господин Раевский, но так нельзя! — вот за что я не люблю интеллигентов, так это за их дурь.

— Карл, там наши люди!

— Все равно! Честь превыше всего! — это чудо задрало к прокопченному потолку длинный острый нос.

— Правильно, сынок, — тепло улыбнулась баронету Радомира, — Ярл погорячился. Договоры надо соблюдать. Особенно международные. Ступай. Гордо вскинув подбородок, Юнг покинул землянку. Я с удивлением посмотрел на княгиню.

— Что смотришь? — усмехнулась она, — Не надо было его звать, сами бы справились. Сварю я отварчик. Сможет Майка в еду влить? — Радомира посмотрела на побледневшего Водю.

— Сможет, — мощный голос мужичка сорвался на сип. Боится за родню.

— Скажешь ей, чтобы сразу как использует зелье, спряталась, — попытался я успокоить старосту, — Хоть в бараке, хоть в нужнике. Победим ­– отмоем. И, если справится, пусть жениха сразу выбирает. Приданное такое за нее дам, дворяне в очередь встанут.

Смотри-ка, помогло! Просветлело лицо-то у мужика. Но молодец! Видно — переживает за племянницу, но ни мгновения не засомневался, соглашаясь отправить ее на смертельно опасное дело. Ни в себе, ни в ней не засомневался. Уважаю!

— Благодарствую, ярл! — староста низко поклонился. За ним следом согнули спины и остальные старшины.

— Хватит спины гнуть, нашли время и место. Давай, дальше рассказывай, что вы тут с Майкой накарябали.

Совещались до поздней ночи. Уже задремала в уголке, привалившись к осклизлым бревнам Сольвейг. Все чаще хваталась за спину осунувшаяся и побледневшая Радомира. Не по возраст ей такие долгие разговоры. Да и мужики вздохнули с облегчением, когда наконец-то были подведены все итоги, и я скомандовал расходиться.

Двое суток нам на отдых и подготовку. За это время должны будут подойти еще люди. Контрабандисты Радомиры, да партизаны из дальних отрядов. И все равно перевес будет на стороне врага. Потому и придется действовать внезапно, хитростью и подлостью компенсируя недостаток людей и выучки. Мы постарались предусмотреть все. Но любые планы хороши только до столкновения с реальностью. Уверен, наш не исключение. Только выхода другого нет. Концлагерь надо освобождать. Даже если бы там не было охотников Ворона. Подобной дряни не место на земле.

Но как же мне не хватает людей! И предстоящая операция должна решить эту проблему. Среди пленных много армейцев, уверен, немалая их часть захочет присоединиться к нам. Ну а кто решит, что его хата с краю, пусть выбирается сам. Боги в помощь!

Сольвейг будить не стал, аккуратно поднял невесомое тельце на руки и унес в женскую землянку. Опять придется тащить ребенка в бой. И ведь иначе никак не получится. Она многому научилась, многое может и умеет. А я не могу быть сразу везде. Так что минные постановки на случай подхода подкреплений на ученице. А потом пусть сидит в засаде с Радомирой и контрабандистами. Случится стычка — княгиня не даст ей лезть на рожон, а не случится — так и совсем хорошо.

Интересно, а куда делись спецы Лобанова, прилетевшие с нами? Как ушли тогда, так ни слуху, ни духу о них. И что это я вдруг о них вспомнил?

[i] Аналог радио на основе артефактов

Глава 14

Тяжёлое и низкое небо, затянутое плотными свинцовыми тучами, которые кажутся готовыми вот-вот обрушиться на землю снегом или мокрым колючим дождём, давило своей тяжестью на укрытую жестким ноздреватым настом землю. Тусклое солнце, едва пробивающееся сквозь плотную пелену, уже почти скрылось за кромкой далекого леса, оставив после себя лишь тусклый отсвет на горизонте. Где-то за бараками на плацу слышался лай псов, злые, отрывистые команды надзирателей и приглушенные звуки ударов, издалека похожие на безобидные шлепки ладонью по подушке. Конвойные строят заключенных на вечернюю поверку.

На вышке, возвышающейся над лагерем, курят двое. Их лица, освещённые тусклым светом фонаря, в надвигающихся сумерках кажутся неестественно бледными и усталыми:

— Эх, — младший, худощавый парень с небритым подбородком, нарушил повисшее над вышкой молчание забористым матом, ­– Не выспался ни хрена. Всю ночь кости крутило.

— Это от сырости, — неохотно буркнул старший — мужчина лет сорока с изрезанным морщинами лицом, — Весна. Всё гнить начинает.

Он затянулся сигаретой, выпуская дым в темнеющее небо и хрипло натужно закашлялся, выплевывая вниз, на усыпанный окурками, густо покрытый отвратительными грязно-желтыми пятнами снег мокроту. Молодой подошел к краю вышки и, вытащив хозяйство, звонко зажурчал, выводя узоры и внося свой вклад в коллективное полотно в стиле абстрактного экспрессионизма. Справедливости ради, стоит заметить, парень таких умных слов не знал и о своем художественном таланте даже не догадывался.

— Слышь, Петрович, — спросил он, завязывая гашник, — А чо эт Большой Стас прикатил, не знаешь?

— Какой он тебе Большой Стас, шнурок козлячий⁈ — злобно зашипел старший и, отвесив напарнику подзатыльник, нервно посмотрел на соседние вышки. Не дай Боги, кто услышит и донесет эсбэшникам! Простой поркой не отделаешься — замордуют упыри до полусмерти. Твари лютые, мало им заключенных! Изгалялись бы над ними, своих-то что стращать⁈ Он ожег яростным взглядом скукожившегося от страха парня, — В бараки захотел⁈

— Ты чо, Петрович. Все ж так говорят! — загнусил молодой.

— Ты не все, ты пока еще вошь лобковая, а не гвардеец. Для тебя он Господин Глава рода Станислав Матвеевич! Понял, тля зеленая⁈

— Да понял, понял, — так же гнусаво протянул молодой, — Чо драться-то сразу? — и после паузы все же добавил: — Ну, так, Петрович, а что Станислав Матвеевич приехали-та?

— Не твоего ума дело, — буркнул старший и, помолчав, все-таки снизошел до пояснений, — Новгородцев каких-то в окружение загнали, вот пленных сюда и привезли, кто выжил. А там аристократы какие-то. Вот наш Глава и приехал посмотреть, кто к нему попал.

— А я думаю, чо эт Колояр всех по казармам разогнал, когда этап пригнали. Даже с вышек парней сняли.

— Ты, Окша, метлой своей мети пореже. Говорлив больно, — недовольно проворчал Петрович, — Я батьке твоему обещал присмотреть за тобой, потому и вожусь с таким олухом. Только от Колояровых псов я тебя не спасу.

Окша зябко поежился. Колояра — начальника службы безопасности лагеря боялись все. Невысокой, чернявый живчик с мягкой застенчивой улыбкой и кротким со смешинкой взглядом, при первом знакомстве производил впечатление милейшего добряка. Только вот под этой добродушной маской скрывался самый настоящий зверь, с наслаждением упивающийся чужими страданиями и кровью.

— А это еще кто? — удивленно вскинул брови парень, глядя за спину напарнику, на почти скрывшуюся в вечерних сумерках дорогу, где появились огни приближающихся автомобилей.

Спустя несколько минут перед воротами лагеря остановился легковой автомобиль и два тентованных грузовичка. Из легковушки выбрался молодой щеголеватый парень в имперской форме.

— Эй, начальника лагеря сюда, быстро! — с легким акцентом на словенском крикнул он выбежавшему из будки охраны гвардейцу.

— Никак нельзя, господин кентарх! — рявкнул в служебном рвении караульный, — Занемогли они.

— Ну, так начальника караула зови, осел! — раздраженно дернул рукой, будто отмахиваясь от назойливой мухи, скомандовал офицер.

— Слушаюсь! — вытянулся гвардеец и тут же с места рванул к плацу, рядом с которым находилась караулка.

— Вот идиот, — буркнул себе под нос Петрович. В будке был магофон и связь с Начальником лагеря и дежурным офицером. Но перепуганный грозным покрикиванием эллина боец забыл все уставы и наставления действующие в гвардии Лакапиных. Теперь получит розог перед строем в лучшем случае.

Офицер задумчиво провел пальцами по капоту и, увидев на них грязь недовольно, сморщился. Он стал важно вышагивать туда-сюда вдоль дороги. Из его автомобиля выбрался водитель, кряжистый, основательный. Если бы не имперская форма, Петрович подумал бы, что перед ним свой — росс или словен. Мужик достал тонкую офицерскую папироску, похлопал себя по карманам и подошел к заднему борту одного из грузовиков. Оттуда появилась рука и заплясал огонек зажигалки.