Тактик 2 (СИ) - Кулабухов Тимофей "Varvar"

Засада. Классика жанра. Как я мог забыть про этот обязательный элемент любого уважающего себя подземелья?

Я как раз протискивался через особенно узкий лаз, где приходилось идти боком, почти касаясь плечами скользких стен, когда из теней впереди и сзади, абсолютно бесшумно, как будто материализовавшись из самого камня, выросли три фигуры. Всё-таки бородатый народ умеет быть тихим. Гномы. Не орки.

Это я понял сразу по их коренастым силуэтам и характерному блеску металла на доспехах, хоть и тусклому в свете моего фонаря.

Доспехи, правда, были какими-то странными — потёртые, местами чинёные, и выкрашенные в чёрный или тёмно-серый цвет, чтобы сливаться с тенями. Лица, скрытые под низко надвинутыми шлемами, были суровыми и недружелюбными. Один из них, тот, что преградил мне путь спереди, молча выставил вперед короткий, но мощный арбалет, направив его мне прямо в грудь. Наконечник болта хищно поблёскивал.

— Стой, чужак! — рыкнул он, и его голос, низкий и грубый, эхом отразился от стен. — Ты, кажется, не орк… Но кто ты и что забыл в наших туннелях? Говори быстро, или этот болт найдёт твое сердце раньше, чем ты успеешь пожалеть о том, что пришёл сюда!

Двое других, вооружённые топорами, молча зашли мне за спину, отрезая путь к отступлению.

«Попал, — мелькнула мысль. — Прямо как в учебнике по тактике засад. Окружили, деморализовали, предложили сдаться. Интересно, у них есть опция „поговорить“ или сразу „атаковать“?».

Я медленно, очень медленно поднял руки вверх, показывая, что не собираюсь оказывать сопротивление. Фонарь я предусмотрительно поставил на землю ещё до того, как войти в этот узкий проход, так что он освещал меня, но не слепил.

— Спокойно, парни, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно и уверенно, хотя сердце всё ещё пыталось выпрыгнуть из груди. — Я не враг.

— А у нас друзей нет, — прорычал арбалетчик. — На неофита ты не похож, так что… Говори, кто такой?

— Меня зовут Рос, — продолжал я, не обращая внимания на его угрозу. Я медленно расстегнул ворот своего плаща и откинул его, демонстрируя древний чешуйчатый доспех и знак клана Железного Молота, выгравированный на нём, «Гве-дхай-бригитт». — Я пришёл с миром. И я ищу Эйтри.

Гномы удивлённо переглянулись. Знак «Гве-дхай-бригитт», вопреки опасениям Фрора, произвёл на них впечатление. Но бдительности они не теряли. Арбалетчик не опустил оружия.

— Знак друга и отметка Железного Молота… — пробормотал один из тех, что стояли сзади. — Первый раз такой вижу своими глазами. Подделка? Украл?

— Не думаю, что его можно подделать или украсть, — ответил я. — Но если коротко — заслужил. Меня послал Фрор Простобород из Алатора. Он сказал, что Эйтри может быть здесь.

Упоминание Фрора, чья честность и прямота были известны даже в самых отдалённых уголках гномьих гор, заставило гномов немного смягчиться. Арбалетчик чуть опустил своё оружие, но всё ещё держал меня на мушке.

— Фрор Простобород… — задумчиво протянул он. — Старый ворчун, но язык у него прямой, как древко копья. Если он тебя послал… Зачем тебе нужен Эйтри?

— Король Хальдор Второй Меднобород умер. На трон взошёл новый король, Фольктрим Молчаливый.

— Я совру, если выскажу слова сожаления, человек… Проще говоря, мне плевать и на того, и на этого.

— Новый король хочет диалога. Прости, гном, я не знаю твоего имени, — он пропустил этот намёк мимо ушей. — Но мне кажется, что решать вопрос диалога Эйтри и короля должен не ты. Давай дадим ему возможность решить.

— Ладно, — протянул он. — Хорошо, чужак. Мы отведем тебя к Эйтри. Но если ты попытаешься что-то выкинуть… — он выразительно похлопал по своему арбалету, — … тогда пеняй на себя!

Оружие, в том числе метательные ножи, забрали. Я отметил про себя, что два ножа «скрытого ношения», изделия мастера-гнома, они не нашли. Значит хорошая работа. Доставать я их, само собой, не собирался.

Процедура стандартная, в любой враждебной фракции сначала разоружат, потом будут разговаривать. Главное, чтобы не начали пытать для профилактики.

Когда они убедились, что я не прячу за пазухой какого-нибудь «сюрприза», мне завязали глаза плотной, вонючей тряпкой и повели куда-то вглубь туннелей.

Что я мог бы запомнить в туннелях, я же и так с трудом в них ориентируюсь?

Мы шли долго, петляя по узким проходам, то поднимаясь, то спускаясь, несколько раз я слышал, как открываются и закрываются тяжёлые, скрипучие двери или решётки. Я пытался запомнить дорогу, считать шаги, повороты, но быстро сбился. Эти парни знали местные туннели, как свои пять пальцев, и вели меня так, чтобы я точно не смог найти дорогу назад.

Наконец, мы остановились.

Тряпку с моих глаз сняли. Я оказался в огромной, хорошо освещённой пещере. Это был не просто лагерь, это было целое подземное поселение, которое, как я позже узнал, называлось Аккаин.

Десятки, если не сотни, гномов, мужчин, женщин, даже подростков, занимались своими делами: чистили оружие, чинили доспехи, готовили еду на многочисленных кострах, точили кирки и лопаты. Но все они были вооружены, и при моём появлении разговоры стихли, все головы повернулись в мою сторону. В их взглядах читалась не только настороженность, но и какая-то затаённая боль, усталость и несгибаемая решимость. Это были те, кого кланы изгнали, лишили имени и крова. Те, кто потерял всё, кроме своей гордости и желания сражаться. Те, кто примкнул к Эйтри в его, казалось бы, безнадёжной войне против орков и всего остального мира.

В центре пещеры, на небольшом возвышении, на простом камне, грубо обработанном в форме кресла или трона, сидел гном.

Он был молод для гнома, на вид ему можно было дать лет сорок, может, пятьдесят — самый расцвет сил.

Но глаза… глаза у него были как у глубокого старика, пережившего сотни зим и видевшего слишком много смертей и предательств.

В них читались и бездонная усталость, и затаённая, незаживающая боль, и какая-то холодная, несгибаемая воля, способная двигать горы или, по крайней мере, удерживать этот маленький островок сопротивления посреди враждебного мира. Его волосы, тёмные, цвета вороньего крыла были коротко острижены, борода, не такая пышная, как у клановых гномов, аккуратно подстрижена. Одет он был просто, в кожаную куртку и штаны, без всяких украшений и регалий, но от него исходила такая мощная аура власти и уверенности, что ни у кого не возникало сомнений, кто здесь главный. Он молча, внимательно, не отрываясь, изучал меня, словно пытался заглянуть в самую душу.

Это был Эйтри.

Мои конвоиры что-то коротко доложили ему на гномьем, указав на меня.

Эйтри легко соскочил с трона и сделал мне жест следовать за ним.

Мы прошли по узкому туннелю и попали в какой-то склад, в котором, впрочем, нашлись вполне пристойные стулья.

Мы остались одни. Тишина в пещере стала почти осязаемой, нарушаемая лишь треском костров и далёким звоном металла. Я чувствовал себя как гладиатор перед выходом на арену, или, скорее, как юрист перед началом судьбоносного судебного процесса.

— Итак, человек из Алатора, — наконец произнес Эйтри, и его голос, спокойный, но с металлическими нотками, заполнил тишину. — Говорят, у тебя есть ко мне дело. И говорят, тебя послал сам Фрор Простобород. Это интригует. Фрор известен тем, что не бросает слов на ветер. И тем, что презирает политиков ещё больше, чем орков. И что ты, якобы, посланник нового короля. И что же такого важного могло заставить короля, который ещё вчера считал нас всех отбросами, не достойными даже упоминания, послать тебя, человека со знаком «Друга»?

Глава 17

Политические требования

Я сделал глубокий вдох, собираясь с мыслями. От этого разговора зависело слишком многое.

— Начну с того, что покойный король Хальдор Второй Меднобород предпринял поход, попытку нападения на цитадели орков, в частности на «Великую Шестиугольную Пирамиду Камма».