Скованная льдом (СИ) - Черная Нина

Я встал, отмахнувшись от снежинок, и тут же шагнул в снежный кокон, чтобы выйти в собственных покоях терема. Настенька все также лежала на кровати, как живая, но краски не вернулись к ее лицу, а глаза оказались закрыты.

Я упал на колени, а по щеке потекла одинокая слеза, тут же застывая льдинкой. Все оказалось напрасно. Морена больше не сможет существовать в человеческом мире, а душа Настеньки навечно останется там, в Подземном царстве.

Я подполз к кровати, нежно сжал ледяную ладошку девицы и приблизился к ее лицу, пытаясь отогреть своим дыханием. Не сдержался, прижался к ее ледяным губам в невесомом поцелуе, чтобы в последний раз ощутить ее легкий аромат.

Только не ожидал я, что мне ответят.

Глава 14. О том, что счастье построить можно руками или все тайное по весне всплывает на поверхность

Аська

Ощущения накрыли с головой, почти сводя меня с ума. Мир вокруг чувствовался до каждой крошечной песчинки, до легкого движения воздуха. Только я совсем не двигалась, будто все тело сковало льдом. Даже холод вокруг почти не ощущался. Или это я по другому все чувствую?

Размышления прервал пьянящий запах. Он окутал меня, забился глубоко в нос, проник в легкие. Я наслаждалась, сходя с ума от многообразия чувств. Губ коснулись в легком поцелуе, насквозь пропитанном горечью, что под опущенными веками стали копиться слезинки.

Удивительно, но я смогла приоткрыть, будто смерзшиеся, губы и ответить с жаром на поцелуй, на который оказалась способна. И все тут же прекратилось, запах отдалился, а меня окружили недоверие и радость одновременно. Ощущать чувства живых душ вокруг я не утратила, видимо. Ведь в подземном царстве чувствовала каждого духа, каждый отголосок тени эмоции.

Нехотя разлепила веки, они показались мне свинцовой тяжестью, и различила перед собой милое лицо. Макар находился так близко, стоило протянуть руку, и я смогла бы коснуться его щетины, выделяющейся на заостренных скулах.

Светлые глаза взирали на меня с такой гаммой чувств, что я почти задохнулась от счастья, омраченного каплей печали и всепоглощающей грусти. Ведь ему пришлось думать, что я умерла. Только это оказалось всего лишь перерождением.

— Настенька, — его хриплый голос отозвался набатом в голове. Я теперь могла слышать все переливы, полутона, различать все оттенки, — неужели, ты жива? Это не сон?

— Не сон, — отозвалась сипло, горло вдруг сдавило спазмом, от переизбытка чувств, — я вернулась.

В следующий момент меня сгребли в охапку и сжали так, что косточки затрещали. Но я счастливо улыбнулась, не замечая неудобств, обняв Макара в ответ. И так тепло на душе стало, так радостно от его чувств, затопивших мое сознание, что по щекам заструились слезы счастья.

— Я уже не надеялся, — прошептал он сдавленно в самое ухо, — даже не мечтал. Ведь Морену поглотили почившие, как ты смогла вернуться?

— Я расскажу, — прошептала в ответ, зарываясь онемевшими пальцами в его волосы, — только не сразу. Мне надо привыкнуть ко всему тому, что вернулось со мной из небытия.

Он разжал объятия, от чего мое тело улеглось вновь на подушки. Я поморщилась, чувствительность возвращалась, а мышцы работать все еще отказывались, будто деревянные.

Макар протянул ко мне руки, несмело, будто боялся сломать или разбить, и бережно обхватил мое лицо. Заглянул глубоко внутрь меня, разжигая пожар, провел подушечками пальцев по щекам, отчего все внутри затрепетало, задохнулось в предвкушении. Секунда и моих губ коснулся бархат его кожи. Я, не сдержавшись, полузадушенно простонала, а Макар с глухим рыком углубил поцелуй, почти до боли впиваясь в меня, покусывая губы, исследуя мой рот языком. Онемевшие пальцы с силой сжали одеяло, а мысли затуманились, отошли куда-то на задний план. К телу и мышцам понемногу возвращалась чувствительность.

Кожа плавилась под его прохладными пальцами, а воздуха не хватало, отчего голова закружилась. 

— Настенька, — прошептал он хрипло, оторвавшись от меня на миг, — я не сдержусь…

— И не надо, — выдавила из себя, судорожно глотая морозный воздух, он будто сотнями игл обжег легкие изнутри, — дай почувствовать жизнь, иначе я забуду, как это.

И Макар послушался, пальцами распутывая завязки моего тулупа, я же по мере возможности ему помогала, захлебываясь от внутреннего жара. Тело охватила будто лихорадка, когда он провел ладонью по оголившемуся плечу, а я вцепилась в его волосы рукой и немного согнула в коленях ноги. От жара, что душил меня, чувствительность и способность двигаться возвращалась куда быстрее.

Он вновь оторвался от моих губ, но лишь для того, чтобы проложить влажную дорожку из поцелуев от уха до ключиц. Я ахнула, отчего его пальцы сжались на моем бедре, впились до боли. Закусила губу, чтобы не стонать и схватилась за ворот его рубахи второй рукой. 

Дыхание сбилось, когда он рванул ворот моего теплого платья, оголяя грудь, и губами защемил набухший мигом сосок, стоило холодному воздуху коснуться незащищенной кожи. Стон сорвался с губ против воли, а сердце бешено заколотилось. Макар замер отчего-то, я отчетливо почувствовала напряжение, повисшее в воздухе.

— Они ведь касались тебя, да? — различила я сквозь бухающий в ушах пульс. — Трогали то, что им никогда не принадлежало?

— Я уже забыла об этом, — прошептала в ответ, прикусывая губу.

Хоть внешне я и не показала, но напоминание про разбойников будто дух из легких вышибло, а жар внутри переплелся со страхом от нахлынувших воспоминаний. Горечь неприятно потекла по венам, заставляя сжать невольно бедра и нахмурить брови.

— Не обманывай себя, Настенька, — прошептал он на самое ухо, — если ты еще не готова, чтоб я касался тебя, так и скажи.

— Если б ты не напомнил я бы и не вспомнила, — прозвучало резче, чем хотелось бы, но Макар сам виноват, нечего было такой момент портить.

Я распахнула глаза, ловя досаду в его взгляде. Прежняя я бы растерялась, оттолкнула бы его, но я нынешняя лишь сильнее свела брови, сжала его волосы, что есть сил, и притянула к себе ближе. А потом сделала то, на что никогда бы не решилась — провела кончиком языка по его нижней губе.

От неожиданности Макар даже сопротивляться не стал, чуть замешкавшись с ответом. Я же воспользовалась его заминкой и, ощутив небывалый прилив сил, будто мышцы восстановились по волшебству, обхватила его торс бедрами и, перевернув на спину, уселась сверху.

— Знаешь что? — прошептала я с придыханием, уперев ладони в его грудь, — раз напомнил, то заставь забыть.

Изумление в его взгляде сменилось кривой улыбкой, а меня тут же вернули в исходное положение, придавив к постели всем весом. Я резко выпустила воздух и выгнулась в спине, кожа покрылась мурашками.

— Как пожелаешь, — пророкотал он мне на ухо, а подол платья пополз вверх — Макар сжал ткань в кулак и потянул.

Я лишь глаза от неожиданности распахнула, а его пальцы уже пробрались к внутренней стороне бедра, вызывая дрожь предвкушения по всему телу. Кожа от его прохладных прикосновений покрылась мурашками, только ощущение складывалось, что каждый след от его рук горел алым пламенем.

Когда я ощутила упругость между своих ног, то на миг вся сжалась, страх боли сковал меня. Макар заметил, прижался нежным поцелуем к шее, погрузил пальцы в растрепавшуюся косу. Нежная кожа ощутила прохладу его пальцев, он вел подушечками по моему телу, едва касаясь. От этого все внутри замерло в предвкушении, рассеивая страхи. Задел чувствительный сосок, прихватив его немного пальцами. С губ сорвался вздох, а по телу будто молнии прогулялись, напрягая все мышцы до предела, а жар скопился внизу живота, готовый вот-вот выплеснуться наружу.

Макар оторвался от моих губ и посмотрел в мои затуманенные глаза потемневшим взглядом. Почудилось, что светлые глаза мужчины заволокло грозовыми тучами. Взгляд его проникал глубоко в душу, заставляя трепетать и сходить с ума, а сердце радостно колотилось, желая выпрыгнуть ему навстречу. Я отчетливо поняла, что готова отдать Макару всю себя, кем бы он ни был и как бы ко мне не относился.