Дело о перевоспитании (СИ) - Аморале Лали

– Предлагаю сразу приступить к рассмотрению жалобы по существу. Хотя это сложно назвать жалобой, скорее внутренним расследованием, – Костаниус поморщился, перебирая бумаги.

Ахрасимия повернулась к Верховному магу, демонстрируя идеальный профиль. Я невольно залюбовалась королевой. Живьем она выглядела еще прекраснее, чем на изображениях.

– И что это значит?

Мелодичный голос королевы прозвенел над высокими сводами.

– На заседании настоял господин Атохи. Ему и слово.

Королева перевела на Тео взгляд, в котором отчетливо читалось недовольство. Атохи проигнорировал её и встал со своего места. На меня он по-прежнему не смотрел.

– В ходе операции в Обители Золотого пепла была задействована обратная магия, – обратился он к Совету, а я перестала дышать.

По залу пронесся шепот, но он меня не интересовал. Я смотрела лишь на суровый профиль, пытаясь понять, что Тео говорит. Он монотонно перечислял все моменты, когда я использовала свои силы, давал им магическую характеристику и оценивал уровень общественной опасности.

– Учитывая потенциальную угрозу, как глава Магического Инспектората настаиваю на том, чтобы госпожа Нарден была взята под стражу в стенах Совета.

Глава 43

Я встряхнула головой. На секунду мне показалось, что я попала в какую-то иллюзию. Неправильную и жестокую. Потому что в реальной жизни он не мог так поступить. Я сверлила взглядом его спину. Ну же, Тео, повернись. Повернись и посмотри мне в глаза! Он повел плечом, как будто услышал мой мысленный приказ, но не сдвинулся с места.

– Это серьезное обвинение, господин Атохи. Ева Нарден является вашей подопечной, насколько я знаю. В отношении нее был проведен обряд Искупления через перевоспитание.

– Все верно, господин Верховный маг. Моими усилиями эта девушка встала на путь перевоспитания как обычный человек, но как маг она опасна…

Твоими усилиями?! Ах ты гад! Дай только добраться до тебя, и я покажу эффект твоего «воспитания».

– … поэтому будет правильным поместить ее в темницу Совета.

– Королевская тюрьма подойдет лучше. – властный голос Ахрасимии вклинился в беседу. – Всё же Ева Нарден не простой человек, и королевская тюрьма больше соответствует ее статусу.

Тео повернул голову и посмотрел на королеву. Сдержанно поклонился.

– При всем уважении, Ваше Величество, но статус здесь не должен играть роли. Я понимаю, что ее родители много сделали для короны, но Ева опасна. И в первую очередь для вас. Не позволяйте ее безобидной внешности и родственным связям воззвать к вашей доброте.

На лице Ахрасимии заиграли тени, и она внезапно посмотрела прямо на меня. Я вздрогнула. Похоже, Тео окончательно сошел с ума, если назвал эту женщину доброй. И вообще, почему они спорят о том, в какой клетке сгноить меня? От злости и обиды перед глазами потемнело. Раз уж меня раскрыли, то терять мне больше нечего. Сейчас я все скажу этому отвратительному Атохи и этой лживой стерве. И всем напыщенным индюкам за столом.

Тео слегка повернул голову. Я замерла, перестав даже дышать. Его рука, опущенная вдоль тела, едва заметно пошевелилась. О нет. Только не это! Я схватилась за горло. Он снова лишил меня возможности говорить! Впервые с момента начала этого ужасающего представления Тео повернулся и посмотрел на меня.

«Ева, помолчи».

«Предатель! Ненавижу тебя!»

Он пробежался по мне быстрым взглядом и отвернулся.

«Слышишь, Тео?! Ты за это ответишь!» , – кричала я мысленно, потому что не могла произнести ни слова.

Похоже, в этот раз он немного изменил заклинание, потому что попытки заговорить не причиняли боли. Но я даже рот открыть не могла, только шевелила губами, как древняя беззубая старуха. Когда ко мне подошли стражники и попросили подняться, я молча встала. На Атохи больше не смотрела. Вместо этого отыскала в галдящей толпе ребят. Шариса нервно кусала палец, а в глазах Ифэ стояли слезы. Я ободряюще им улыбнулась: нечего из-за меня переживать. Юми смотрел в другую сторону. Я знала, кому адресован его яростный и в то же время беспомощный взгляд. В последний момент он повернулся и одними губами произнес: «До встречи, Черноглазка».

Стражники захлопнули дверь, отрезая меня от зала заседаний Совета и от людей, которые стали друзьями. Почти сразу вернулась способность говорить, но мне это уже было не нужно. Я словно онемела изнутри.

Мы долго шли по коридорам, потом бесконечно спускались по лестницам, пока в лицо не пахнуло сыростью. Камера, в которую меня запихнули, была похожа на стальной короб. Внутри не было даже маленького окошка, только то, что на двери – узкое и с решеткой. Дверь с лязгом закрылась. Безразличным тоном один из стражников сказал, что еда будет позже, и ушел.

Я опустилась на пол, прижалась к холодной стене и заплакала. Дура Нарден. Стоило влюбиться в мужчину, как он упрятал меня в темницу. Я ведь могла попытаться воспользоваться своей силой и сбежать, но до последнего верила, что он догонит стражников и заберет меня.

Знала же, что нельзя увлекаться, но Тео был первым, кто отнесся ко мне всерьез. Допустил к расследованию, интересовался моим мнением, обучал. Я громко всхлипнула. Почему он так поступил?

Вдоволь наревевшись, я поднялась и осмотрела квадратное помещение. Глаза уже привыкли к темноте, и я смогла различить тюк сена, некое подобие туалета и рукомойник. Умылась затхлой водой, легла на сено и забылась беспокойным сном.

Время в темнице текло совсем иначе. Минуты здесь сливались в часы, а часы – в дни. Они постоянно то сжимались, то растягивались, лишая ощущения времени. Очень скоро я перестала понимать, день на дворе или ночь. Спала урывками и ждала хоть каких-то новостей. Не могли же они просто оставить меня здесь?

Постепенно злость сменилась беспокойством, а беспокойство – отчаянием. А если никто не придет, и всё, что я буду видеть долгие годы – это незнакомая рука, просовывающая тарелку с едой под дверь?

Когда снаружи раздались шаги, я вскинула голову. Сейчас не время для еды, это мой желудок знал точно. Человек остановился напротив камеры, а я замерла. Сердце застучало так сильно, что под ребрами стало больно. Вместо того чтобы встать, я забилась дальше в угол. Нет! Он не увидит меня такой: немытой, растрепанной, напуганной и измученной неизвестностью. Только не он.

Минуты шли, а Тео все не уходил. Он не звал меня и ничего не говорил. Просто стоял там, взявшись за прутья решетки. Его лицо оставалось в тени, и мне были видны лишь пальцы, сжимающие сталь. Я поднялась и медленно шагнула к двери. Каждый шаг стоил мне огромных усилий, но я продолжала идти.

Остановившись напротив окошка, подняла голову. Тео прерывисто вздохнул, а я поблагодарила богов за то, что давно выплакала все слезы. Он побрился и снова был в своем плаще, такой близкий и далекий одновременно. Я пыталась найти в себе остатки той злости, что испытывала, когда меня уводили, но внутри была лишь тоска.

Тео прижался лбом к решеткам, словно желал стать чуть ближе. Его глаза жадно бегали по моему лицу и телу. Я сделала последний шаг и подняла руки, обхватывая пальцами стальные прутья. Несколько секунд мы стояли не двигаясь, а потом ладони Тео скользнули вниз. Он продолжал сжимать решетку, но теперь уже касаясь моих рук. От этого прикосновения стало трудно дышать. Я прикрыла глаза, наслаждаясь теплом, тонкой струйкой перетекающим в мое тело.

Не выдержав, я встала на носочки и тоже уперлась лбом в холодный металл. Прутья были толстыми, поэтому лицо Тео по-прежнему было далеко, но теперь я ощущала на щеке его дыхание. Он осторожно пошевелил мизинцами. Сантиметр за сантиметром его руки опускались на мои ладони, пока не накрыли полностью. Тео шумно втянул воздух, а потом рвано выдохнул.

Не знаю, сколько мы так простояли, молча впитывая присутствие друг друга во мраке темницы. Когда наверху лязгнула дверь, Тео на мгновение сжал мои руки и отпрянул от решетки.

– Господин Атохи, пора! – крикнули сверху.