Древо познания: Факультет призыва (СИ) - Стааль Дарья

– Рада, что все обошлось.

– Могу чем-то помочь?

– Не уверена, – честно призналась я. – Хочу узнать, что с матерью, но никто толком не знает.

– О, это не проблема! – оживился мужчина. – Имя?

– Ребекка энт-Саар.

Мужчина резко нахмурился, а я внутренне похолодела.

– Ваша реакция меня пугает.

– Ммм… мы ее погрузили в лечебный сон.

В лечебный сон погружают только безнадежно больных, чтобы они могли безболезненно умереть.

– О, нет-нет, не пугайтесь! – спохватился лекарь, увидев выражение моего лица. – Она в порядке. Ну, относительно. Она просто была настолько ммм… разгорячена боем, что не могла вернуться в человеческую форму. А увидев тут в коридорах раненую оппозицию, чуть не устроила бойню… Впятером усыпляли.

Мне снова кажется, что я ничего не знаю об этой женщине.

– Я могу увидеть ее?

– Да, вполне… Энни, проводи эту леди к энт-Саар.

Я поднялась к матери, которой выделили целую палату, с помощью Энни нашла лечащего врача, узнала, нужно ли что-то для матери, для врача или для Энни, сотню раз спросила, все ли в порядке с моей матерью, и, получив сотню раз утвердительный ответ, направилась в древо Саар, морально готовясь к схватке с любимыми родственниками.

45

Моя мать стала главой древа не по праву крови, но по праву вдовы. И только вернувшись в родное древо, я, кажется, поняла, почему она никогда не пользовалась магией, вела себя надменно и регулярно давила авторитетом. Ответ оказался до безобразия прост – иначе не работало.

Само древо практически не пострадало от боя, разве что стекла выбило в окнах. Однако территория вокруг была обезображена. Земля выжжена магией, в ограде проломы, дорога будто вспахана. Внутри, естественно, уже ждали все возможные родственники, претендующие на кресло главы. Первым в очереди был Ядол – младший брат моего погибшего отца.

Я появилась эффектно, прямо посреди ужина. Под замолкших родственников прошагала до места во главе стола, где сидел Ядол, и сообщила:

– Благодарю, что своевременно уведомили меня, а также составили все необходимые бумаги.

Любимый дядюшка тепло улыбнулся, поднялся на ноги, обнял меня, сказав, что очень рад моему такому взрослому поступку, что он и все присутствующие гордятся мной и уважают мой выбор… В общем, много он успел наговорить, прежде чем я отцепила его от себя и попросила освободить место.

– Я все же наследница, так что теперь заботы древа – моя прямая обязанность. Как замечательно, что вы мне об этом напомнили.

Не передать словами его выражение лица. Но к чести дядюшки, он сдержался. А вот его младшая сестра Зоуи – нет:

– Да что ж это делается-то! Сначала мать твоя, паршивка, узурпировала главенство древа, а теперь ты, дрянь, деньги почуяла и решила, что здесь кормят лучше?! Да твой отец увял бы от стыда, если бы узнал, что…

Что бы там узнал мой отец, по мнению тетушки, мы уже никогда не узнаем, потому что в тарелке у этой милой женщины открылось окно призыва, и в ее шикарный ужин выползла очень сердитая гадюка. Зоуи пронзительно завизжала, все повскакивали с мест, суматоха была потрясающая. Одни мы с дядюшкой не шевелились, устраивая дуэль взглядом.

Ядол высокомерно заявил:

– Ты недостойна быть наследницей, и уж тем более главой рода.

– Не совсем понимаю, отчего вы так торопитесь похоронить мою мать. Я была в госпитале и говорила с лекарями. Она поправится через несколько месяцев и вернется сюда главой и хозяйкой.

– Я тоже был в госпитале и знаю это. А еще знаю, что идет война, и древа военнообязанный. А кроме этого, он должен защищать древо, а также его интересы. Когда твоя мать очнется, в лучшем случае будет новая власть и поделенная добыча. А худшем – древо без защиты погибнет. Ты, маленькая избалованная девчонка, которая всегда думала только о себе, не в состоянии взять ответственность за наше древо. Ты даже имя наше носить не достойна, – зло цедил Ядол.

Он, конечно, отчасти был прав. Принимать на себя управление древом – это последнее, к чему я сейчас готова. Но и отдавать власть в эти жадные руки, которые все деньги проматывали и регулярно просили у матери еще и еще, я тоже не была готова.

– Не вам решать, кто достоин.

– Не мне, – согласился Ядол. – Но есть независимый судья – Хранитель древа.

Я вскинула бровь. Мало кому удается призвать себе на помощь Хранителя, да и призванный не всегда помогает потомкам. Обращаясь к высшим силам, нужно быть достойным их внимания, а, естественно, зачастую их пытались разбудить при малоприятных семейных склоках. Подобные истории часто оканчивались жертвами.

– И что же вы предлагаете? Разбудить Хранителя и предоставить ему право выбора?

– Понимаешь, Мия… – ухмыльнулся Ядол, – здесь все горячо поддерживают мою кандидатуру. А вот ты, к сожалению, никому не интересна. Впрочем, как и твоя мамаша. Так что, если очень хочешь, можешь попробовать призвать Хранителя на помощь.

Я почувствовала, как такая знакомая и пьяняще-приятная злость потекла по венам. Сложно ненавидеть родственников, но иногда общая кровь ничего не значит. А если для них это просто вода, то почему я должна пытаться кого-то образумить?

– По документам у вас никакого права, – заметила я.

– Пожалуй. Но, знаешь, время неспокойное, кому ты побежишь подавать апелляцию? А госпиталь дорогой. Хочешь, чтобы твоя дражайшая мамочка смогла долечиться – уступи мне.

Возможно, это было вполне разумное предложение, учитывая обстоятельства. Все же шла война, я слишком молода и не готова управлять, да и с магией у меня известные проблемы. Но его высокомерно-снисходительный тон, сам факт предательства такого, казалось бы, близкого человека, родственника второго круга, подтолкнули меня к необдуманным действиям.

Я была слишком зла.

46

В отличие от Древа познания, наше святилище находилось под самой кроной. Это было небольшое светлое традиционно круглое помещение. Куполообразный потолок представлял собой единое окно из тонких переплетенных веток и стекла. Даже не знаю, как все уцелело, учитывая последние события.

Меня никто не потащил сюда волоком или не отвел под конвоем. Родственники надеялись, что я вернусь в Древо познания и больше не помешаю им делить сбережения моей семьи. Но упрямством я пошла в мать, поэтому прямо после разговора с Ядолом отправилась в святилище. Хорошо бы съездить в Древо познания, выяснить, как призывать Хранителей, вернуться обратно и провести ритуал. Но что-то мне подсказывало, что, выйди я из собственного древа, обратно меня уже никто не пустит.

В центре помещения стоял массивный постамент из резного светлого дерева. На постаменте располагалась деревянная чаша. Кривоватая, старая, щербатая чаша. Я заглянула внутрь, даже не зная, что рассчитывая там увидеть, и, естественно, не обнаружила ничего.

Прошлась по комнате, ведя пальцами по стене, размышляя о ситуации. Наверное, можно призвать ори, отправить его с посланием… но это для меня было слишком сложно и, если честно, я все еще боялась пользоваться магией на полную силу.

Сделав полный круг, я снова подошла к чаше. В голову пришла шальная мысль: если Хранители такие суровые и не гнушаются кроваво разделываться с собственными нерадивыми потомками, то, может, стоить надрезать ладонь и налить в чашу собственной крови… ну мало ли, вдруг поможет?

Но чаша не была пустой.

В ней лежали соцветия ясеня, словно только что срезанные с дерева. Тонкий аромат. Такой родной и близкий, заставил сердце защемить от тоски. Я уселась на пол, откинувшись спиной о постамент, и обняла собственные колени руками. Ну почему, почему здесь нет отца? Никто бы не посмел перечить главе рода, будь он мужчиной!

– Думаешь? – раздался задумчивый голос, и я от неожиданности вздрогнула.

В паре шагов от меня стоял парень, наверное, мой ровесник. Расстегнутая до середины груди рубашка, кожаные латанные-перелатанные штаны. Очень светлые длинные волосы и глаза цвета нежной молодой листвы. Он был бос и в целом имел вид какой-то помятый, видимо, отсыпался с дороги. Учитывая, сколько родственников одномоментно собралось сейчас в моем древе, меня не удивило незнакомое лицо.