Император Пограничья 1 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

Причём по мере пересказа слухов росло и количество, и качество добычи. Дошло до того, что местные пустобрёхи начали болтать, что воевода натащил кристаллов размером с кулак. Тех, что можно было сбыть за сотню золотых рублей и больше.

От этой мысли Савелия аж передёрнуло. Он-то наивный уповал, что проклятые Бздыхи сами разберутся с ненавистным боярином. Зря только надеялся. Видать, погань погани в рот не лезет. А оно вон как вышло — тот не только шкуру свою спас, но и поживиться умудрился.

Однако и это было ещё не всё. Прошёл слух, что Прохор собрался в город на торги, продавать свои трофеи. А это значило лишь одно — в деревню потекут деньги. Много денег. И все они осядут в карманах этого проклятого воеводы, укрепляя его власть и ослабляя, соответственно, власть старосты.

Савелий скрипнул зубами. Раньше-то именно он занимался продажей всего, что удавалось добыть охотникам, заезжему торговцу, не забывая, конечно, и о себе. А теперь? Теперь этот финансовый ручеёк грозил обмелеть и вовсе иссякнуть. И всё из-за одного столичного выскочки!

Рындин со злостью думал о том, какие же неблагодарные люди его окружают. Взять хотя бы Бориса — столько лет друг друга знают, а туда же, приспособленец, под чужую дудку кинулся плясать. И плевать ему, что староста ради деревни здоровьем жертвовал, по молодости на Бездушных охотился, покуда руку не покалечил.

Покосившись на изуродованную кисть, Савелий скривился. Да, не сладко ему тогда пришлось. Думал, конец пришёл, когда лапа Бздыха кости в труху превратила. Еле выкарабкался, по частям себя собирал.

И вот благодарность, значит? То, что жизнь свою гробил, здоровье терял — на это вам, стало быть, плевать? Всё одно думаете, как бы в холуи к знатному выскочке податься?

«Ну и ладно, — зло подумал староста, до хруста стискивая пальцы. — Так вам и надо, дуракам. Пускай этот надутый юнец вам головы дурит, сказки рассказывает. Он-то наобещает с три короба, а как до дела дойдёт все впустую подохнете!»

От таких мыслей настроение лишь сильнее испортилось. С силой грохнув кулаком по столу Савелий перевёл взгляд на ящик, где ждала своего часа одна занятная вещица.

Ну уж нет. Не бывать тому, чтобы какой-то пришлый хлыщ меня без куска хлеба оставил. Надо что-то делать, да поживее.

Порывшись в выдвижном ящике стола, староста извлёк простенький магофон — самый дешёвый, какой только можно было найти, оставленный ему Гривиным для поддержания связи. Набрал знакомый номер, нетерпеливо притопывая ногой. Когда на том конце отозвались, зашептал торопливо и зло:

— Макар, ты? Тут такое дело… В общем, влипли мы. Новый воевода в деревне объявился. Борзый, сволочь. Людей баламутит, порядки свои устанавливает. А давеча так и вовсе из леса притащил, ирод, целую кучу Реликтов и Эссенции! Теперь вот на торги собрался, в один из городов. Как узнаю в какой, сообщу. Выходит, вся добыча мимо нас с тобой пойдёт, прямиком в княжьи закрома. Боярин-то право имеет их продавать, не то что мы здесь. В общем, крепко он нам на хвост наступил, сам понимаешь. Того и гляди, без доходов останемся.

Договорить Савелий не успел, услышав искажённый, но вполне узнаваемый голос Гривина:

— Я с ним разберусь.

И всё. Больше ни слова. Только короткие гудки и шорох помех.

Савелий медленно опустил артефакт, пытаясь унять внезапную дрожь в руках. Он слишком хорошо знал Макара, чтобы понимать — такой тон не сулит ничего доброго. Похоже, торговец всерьёз разозлился. И раз уж он пообещал «разобраться» с боярином, стало быть, так тому и быть.

«Ну и ладно, — подумал староста, откидываясь на спинку стула. — Пускай хоть поубивают друг дружку, мне-то что? Тем более немного осталось уже. Почти собрал нужную сумму…»

Успокоив себя этой мыслью, Савелий поднялся и побрёл к двери, намереваясь хорошенько пройтись по деревне. Проветрить, так сказать, голову, развеяться малость. Да и к Борису стоило наведаться — вправить мозги отступнику, пока не поздно.

Глядишь, одумается, образумится. А не образумится — что ж, найдутся и на него управа. В конце концов, кто в Угрюмихе хозяин?

То-то же.

Утро выдалось морозным и ясным. Окинув взглядом притихшую деревню, я решил, что пора налаживать контакты с местными лидерами мнений. От Захара я уже знал основных персонажей, теперь стоило познакомиться лично.

Первым в моем списке значился Петрович — бывший учитель, который, если верить слухам, сбежал из Владимира. Найти его оказалось несложно — небольшая изба на краю деревни, с аккуратным палисадником и простенькой вывеской «Школа».

Местный педагог оказался тихим, интеллигентным мужчиной лет пятидесяти. Сухощавый, с аккуратной бородкой и внимательными карими глазами. Встретил он меня настороженно, но вежливо. Впустил в дом, усадил за стол.

Разговор вышел коротким. Петровича мало интересовали дрязги между воеводой и старостой. Его заботило лишь одно — чтобы детишки учились грамоте и счёту. Коих, к слову, в деревне было раз-два и обчёлся.

— Не моё это дело, Прохор Игнатьевич, — развёл руками учитель, когда я попытался аккуратно выведать его мнение о ситуации. — Я человек маленький, мне бы ребятню обучить, пока ещё хочет что-то новое узнавать. А вы уж сами разбирайтесь, кто тут главный.

Что ж, позиция понятная. Этот в политику точно не полезет. И на том спасибо.

Следующим в моём списке был мельник Степан. Этот оказался куда хитрее. Этакий пронырливый мужичок с бегающими глазками и масляной ухмылочкой. Сходу начал юлить, прикидывать, как бы извлечь выгоду из моего появления.

— Ой, и хорошо, что вы приехали, боярин, — заискивающе тараторил он, потирая руки. — А то староста-то наш совсем распустился. Обирает честной народ, житья не даёт. Может, вы его того, приструните малость? Мы вам по гроб жизни благодарны будем.

Я только хмыкнул про себя. Ясно всё с тобой, жук. Сейчас на меня ставишь, а завтра Савелию сдашь со всеми потрохами, если увидишь свою выгоду. Ну-ну, посмотрим, кто кого перехитрит.

С плотником Михеем вышел разговор короткий, но содержательный. Этот был мужик простой, без подвоха. Руки — что надо, голова — тоже. Дело своё знает, в чужие не лезет.

— Вы, главное, скажите, что надобно, Прохор Игнатьевич, — степенно проговорил он, глядя мне в глаза. — А я уж постараюсь. Что староста, что воевода — мне всё едино. Лишь бы польза для деревни была.

Вот с этим можно работать, подумал я. Надёжный человек, ответственный. Такие на дороге не валяются.

Напоследок я заглянул к местной знахарке, бабке Агафье. Вот уж у кого язык без костей! Старушенция тарахтела без умолку, то и дело сбиваясь на сплетни да охи-вздохи. Однако ценную информацию всё-таки выдала.

— Ох, тяжко нам, милок, — причитала она, бросая в котелок какие-то коренья. — Совсем староста наш от рук отбился. Реликты да Эссенция ведь немало стоят, а только охотники наши всё одно едва концы с концами сводят… — она многозначительно поджала губы. — Вот и думаю, отчего это Савелий так настоял, чтоб все дела с купцом через него шли? Раньше-то каждый сам торговал, а теперь…

Старуха покачала головой и резко сменила тему:

— Ты вот лучше отвару моего отведай, от простуды самое то.

Примерно так я и подозревал. Не удивила.

После всех встреч я собрал пятёрку охотников, о которых говорил Борис. Обрисовал ситуацию. Мол, еду в княжество на торги в конце недели, нужны крепкие ребята в сопровождение. Плата — достойная.

Трое согласились сразу. Жилистые, тихие, с цепким взглядом бывалых следопытов. То, что надо. С такими не пропадёшь.

Могилевский с отрядом всё ещё в деревне. Значит, раньше их отъезда мне тоже нельзя покинуть Угрюмиху.

А то решат, что я в бега подался. Правда, что мне мешает сделать после их возвращения — непонятно. Очевидно, грав Сабуров предполагал, что до этого момента я не доживу.

Ближе к вечеру я снова заглянул к старосте, чтобы предупредить его о своих планах, и заодно посмотреть на реакцию. Вдруг засуетится и попробует что-нибудь выкинуть. Будет отличная проверка.