Хозяин рубежа. Книга l (СИ) - Глебов Виктор

— Евгений Степанович! — почему-то стушевалась Протасова и немедленно залилась краской до самых ушей. — А вы… зачем пожаловали?

О-па! Кажется, я что-то пропустил.

— Простите, Мария Игнатьевна, — скупщик бочком протиснулся в щель между дверью и косяком и встал сбоку возле стеночки, быстро переводя взгляд с меня на докторшу. — Я просто подумал — вдруг вам помощь требуется. Волонтёрская, так сказать. Вы ж тут одна совсем. Ну, то есть, я так думал. Вот и… того…

Ну, и ходок! Не знаю, какие уж у него отношения успели сложиться с выставившей его из дома Марфой, но времени Жариков не терял — это факт. И когда только успел к докторше подкатить? И ведь Протасовой явно нравился. Это почему-то казалось самым странным. Впрочем, кто поймёт женское сердце?

— Вы вовремя, — сказал я. — Как раз ухожу. Уверен, ваша помощь госпоже Протасовой не помешает. Моё почтение, Мария Игнатьевна.

Выйдя на улицу, я отправился на инспекцию. Банкомат был готов, электрогенератор почти достроен, а здания заметно подросли. Не знающие устали и не нуждающиеся в перерывах миньоны трудились денно и нощно.

Возле строящейся церкви я заметил отца Филарета и выстроившихся перед ним семерых тружениц самой древней профессии. Одна стояла прямо перед ним, а остальные — поодаль и явно дожидались своей очереди. Подойдя ближе, я сообразил, что проститутки исповедаются. И, судя по тому, что миссионер был совершенно пунцовый и, кажется, изо всех сил боролся с нервным тиком, грехи, в которых перед ним отчитывались, были отнюдь не заурядными.

Стоявшая перед ним девушка вскоре получила благословение, поклонилась и пошла мне навстречу. Я узнал в ней проститутку, которую Глухарёв недавно пытался мне «подарить». И она совершенно не пыталась избежать со мной встречи. Даже наоборот — немного скорректировала направление, чтобы пройти мимо меня. Метра за два притормозила и сказала, томно растягивая слова:

— Здравствуйте, ваше благородие. Вы тоже на исповедь?

— Увы, нет, сударыня.

— Обязательно сходите, — улыбаясь, сказала девушка. — Такой строгий батюшка нам достался! На всё, что ему ни скажешь на исповеди, один ответ: «Смертный грех!» Так и бормочет всю дорогу, да краснеет, как дитё малое. Ажно глядеть смешно. Исповедуешься, а сама думаешь: как бы не захихикать!

И она прошла мимо, будто невзначай задев меня краем платья.

Чтобы не мешать таинству, я заранее свернул и отправился на шахту.

Миньоны ползали по месторождению, как здоровенные металлические муравьи, и результаты их трудов были налицо.

Смарагд обычно залегает неглубоко, так что ещё денёк, и можно будет создавать рабочую технику и отправлять людей на добычу. Кстати, и склад для ресурса, чтобы хранить его перед отправкой, нужно будет поставить. Но это когда вышка разовьётся до следующего уровня. Пока же надо поглядеть на неугомонного соседушку. И попытаться понять, зачем ему непременно нужно меня убрать. Как говорится в одном здешнем трактате, познай своего врага.

Я уже собирался отправиться к Молчанову с визитом вежливости, когда вдалеке заметил приближающийся кортеж: два вездехода бодро катили по проложенной мобильной крепостью дороге. Похоже, ко мне гости. Значит, поездку к Молчанову придётся отложить. Разве только это он сам нагрянул…

Но нет. Когда машины остановились перед моей скромной обителью, сразу стало ясно, что ко мне пожаловала Татьяна Лобанова.

Девушка выбралась из вездехода, опершись на протянутую руку одного из телохранителей. Одета она была в то, что аристократы называют дорожным костюмом: шляпу-котелок, короткую твидовую куртку и свободные штаны, заправленные в высокие сапоги на толстой подошве. Прямо как будто на охоту собралась, честное слово.

— Господин Львов, доброе утро! — проговорила она с улыбкой, направляясь ко мне. — Так и думала, что вы ранняя пташка и уже встали.

— Ну, время не такое уж и ранее, — ответил я. — Рад вас видеть. Чему обязан столь неожиданному визиту, во всех отношениях приятному, если не сказать — лестному?

— О, не торопитесь себе льстить, господин Львов, — снова улыбнулась девушка. — Впрочем, я не хотела заставать вас врасплох.

— Тем не менее, у вас получилось.

— Знаю, являться без приглашения не комильфо, но мне ужасно хотелось поглядеть, что вы тут успели настроить. Не возражаете?

— Ни в коем случае. Позвольте провести для вас маленькую экскурсию. Впрочем, другой и не получится. Сами видите — мой участок в зачаточном состоянии.

— Ну, не совсем. Уже видны и планировка, и архитектурный стиль. Дайте-ка угадаю — брутализм?

Вот тут Лобанова меня удивила. Далеко не каждая девушка интересуется такими вещами. А определить архитектурный стиль строящегося здания — это вообще удел профессионалов. И то не каждого. Если Татьяна планировала меня заинтересовать, то ей это только что удалось.

— Вам не откажешь в проницательности, — сказал я, предлагая ей локоть для опоры. — Называйте меня запросто — Родион. Если хотите.

— Хочу. А меня тогда зовите Таней.

Мы двинулись через посёлок. Возле строящихся объектов притормаживали, и я пояснял, что именно возводят миньоны. Иногда заставлял схему будущего здания проявиться, так что в воздухе появлялись светящиеся очертания, по которым можно было составить представление об окончательном виде постройки.

— Почему вы выбрали именно брутализм? — спросила Татьяна, разглядывая мерцающие линии будущей гостиницы. — Этот стиль не назовёшь эстетичным. По крайней мере, большинство так считает. Слишком прямые линии, грубые формы. Да и отделки никакой. Кажется, он был относительно популярен в пятидесятых годах прошлого века. Удивлена, что вы вообще о нём вспомнили.

— Вы правы, — кивнул я. — По сути, это нагромождение геометрических форм. Для меня брутализм имеет символическое значение. Мне хочется подчеркнуть материал, из которого созданы здания.

— Анахронит? Что в нём особенного? По сути, тот же бетон. По крайней мере, внешне. Разве что не подвержен разрушению с течением времени.

— В этом и суть. На мой взгляд, очень символично, что здания на Фронтире строятся из магически переработанных материалов — иначе говоря, анахронита. Это как бы показывает, что новые границы империи не временное явление. Мы здесь навсегда.

— О! Как тонко. Да вы поэт в душе, Родион.

— Уверяю, это не так.

— Тем не менее, если у человека есть идея, это говорит о нём многое. Хорошее. Подчеркнуть с помощью архитектурного стиля прочность имперских границ — это не просто домиков понатыкать.

— Идея не то, чтобы моя. Великим империям нужны великие идеи. Например, борьба с Изломом и Гнилью. Это позволяет нам расширяться и укрепляться на новых территориях.

— Тем не менее, вы решили выразить это, Родион. Теперь мне очень нравится, что вы выбрали именно брутализм. Надеюсь увидеть, как ваши здания будут смотреться, когда достроятся.

— У вашего брата, кажется, тоже есть идея, — заметил я.

Мы двинулись к моему будущему особняку.

Татьяна усмехнулась.

— Я вас умоляю! — махнула она рукой. — Петя мнит себя кем-то вроде южноамериканского плантатора. Рабовладельцем. Он, конечно, в этом не признается, но так и есть. Курам на смех!

Тут я был с ней полностью согласен, поэтому деликатно промолчал.

— Не думайте, что брат прислал меня шпионить, — сказала вдруг Татьяна. — Мне самой было интересно приехать.

— Я только рад показать вам свои скромные владения.

— Владения у вас совсем не скромные. Напротив, этот участок — лакомый кусочек. Целый город в руинах. Даже не представляю, сколько можно здесь понастроить!

— У меня большие планы.

— Брат уже предлагал продать часть стройматериалов?

— Было дело.

— Не соглашайтесь.

— Вы не на его стороне?

— Я на стороне здравого смысла. Всегда. На Фронтире нужно брать всё, что только можно. И ничего не отдавать. Таков негласный закон приграничья.

— Спасибо, что просветили. Кстати, вы же, наверняка, бывали у нашего соседа — Молчанова. Как у него дела? Я собирался сегодня съездить к нему с визитом вежливости — представиться, познакомиться.