— Тут ничего нет! — почти завизжала она. — Ни развлечений, ни нормальных людей, ни приличных салонов! Даже кондитерской нет нормальной! И театр отсутствует! Те-атр, Арден! Ты понимаешь?
— Ты беременная, — напомнил я устало. — Какие тебе развлечения, Орелия?
Она резко вскинула подбородок.
— Я — молода! — подчеркнула она каждую букву. — А беременность — это не болезнь.
Я провёл ладонью по лицу. Она же не остановилась.
— Мне нужны эмоции, общение, твое внимание! Я не собираюсь тут умирать от скуки, пока ты бегаешь по лесам за своими василисками!
Она фыркнула, заложила прядь за ухо.
— Я не создана для… для этого холода, грязи и тоски. Мне не подходит эта… это… захолустье!
— Это граница, Орелия. — Я сдержанно ответил. — Не курорт. И не столица. Но здесь безопаснее, чем в дороге. И если тебе что-то нужно, ты могла бы просто написать… а не нестись сюда под покровом ночи.
Она мотнула головой, будто отгоняла мои слова, как надоедливых мух.
— Писать… писать! — передразнила она. — У меня сил нет, все нервы на пределе, а ты, великий генерал, шлёшь мне письма «терпение, дорогая»? Я хочу, чтобы ты был рядом. А не в десяти километрах от края земли!
— Я исполняю приказ императора.
— Мне плевать на императора! — вспыхнула она. — Я твоя жена! И я не хочу жить в этой дыре, как… как…
Я выдохнул, чувствуя, как нарастает головная боль. Она упрямая. Вспыльчивая. И абсолютно не понимает, что творит. Но она мать моего ребёнка.
Орелия опустилась в кресло.
— Выпьем чаю? — резко сменила она тему. Я был только рад этому.
— Разумеется.
Я налил ей чашку, себе — вторую. Чай пах цветами и пряностями. Мы сделали глоток одновременно.
Сначала ничего. А потом… во рту пересохло.
Грудь сжала горячая волна, я вскинул взгляд и понял.
— Что ты туда подлила? — выдавил я, голос сорвался на хрип.
Глава 42
Орелия вздёрнула подбородок, губы дрогнули в упрямой улыбке.
— Ничего такого, что могло бы тебе навредить, — протянула лениво, почти с вызовом. — Ты вообще не должен был это почувствовать.
— Что ты сделала?! — прорычал я и встал, смёл всё со стола на пол. Отвернулся, чтобы выйти и найти лекаря.
— Я опоила тебя! Но ничего страшного не произойдёт! Просто ты сильнее почувствуешь свою связь со мной. Твой дракон потянется ко мне.
— Идиотка, — процедил я хрипло, внутри всё жгло. Сознание гасло, я цеплялся за мебель, за спинки стульев и дивана, дошёл до двери. Надавил на ручку.
Дрянь захотела вытащить из меня дракона. Все мои инстинкты. Хотела, чтобы человеческая часть меня уснула, и верх взяло тупое животное.
— Чем ты… только… думала?!
Я тряс головой, теряя нить сознания, а потом понял, что призвал магию фейри, что копилась во мне всё это время, пока я был в их лесах. И дурь постепенно спадала с сознания, дракон переставал рваться к этой самке, которая была такой же тупой. Я моргнул, а потом начал тереть переносицу, чувствуя, как становится легче дышать.
— Ты будешь наказана, Орелия. Ты останешься в этом… городе. До конца родов. И больше — никуда. Я куплю тебе дом, не особняк, а просто дом, где ты будешь растить… нашего сына. Никаких тебе балов, театров, ювелирных и салонов. У тебя есть служанка — она пусть и остаётся. Всё.
— Что?! Мы ещё посмотрим! — заверещала она. — Я устала, Арден!
Я продолжал трясти головой. Хмарь дурмана проходила.
— Я устала, что ты торчишь на этой проклятой границе! Что меня все жалеют, смотрят так снисходительно! Я ношу твою фамилию, а тебя нет рядом! Мне тяжело!
— Я генерал, — прорычал я, ударив кулаком по двери. Прислонился лбом к полотну, пережил приступ и, не смотря на неё, выдохнул: — Я выполняю приказ императора!
— А я, выходит, просто пустое место?! Ты не понимаешь! Я больше не хочу жить так! Хватит! Я сама решу, что мне делать, где быть и с кем жить! Понял?!
Я повернулся к ней. Орелия вскочила, глаза блестели от слёз и гнева. А внутри меня ярость медленно превращалась в ледяную усталость.
— И сколько раз ты пользовалась подобными зельями, м?
Та замолчала. Строила из себя обиженную невинность.
Я рассмеялся хрипло и зло, запрокинул голову.
— Вот как…
— Ты мой!
— Я тебе не вещь. И не позволю играть со мной. Я думал, что давал слабину своему зверю, проигрывал за контроль силе ящера, чтобы росла день ото дня после нашей встречи. А выходит, ты подливала мне отраву и травила мою человеческую часть.
— Ты любил эту старуху!
— Так ты думаешь о Кристине? Я для тебя, видимо, тоже безнадёжно стар.
— Ты мужчина!
— Идиотка. Я даже не хочу больше тебя слушать. Пустой спор с избалованной недалёкой девчонкой.
— Я твоя жена!
— Ты — самая большая ошибка природы. И я не шутил. Ты останешься здесь. Я не могу быть уверен, что ты выносишь мне ребёнка. Ты бестолковая маленькая девочка, за которой нужен постоянный присмотр.
— Ты сам залез на меня и сделал мне этого ребёнка! Я ещё молода, чтобы становиться матерью!
— Вот и вырвалось всё твоё дерьмо, да, Орелия? А ведь мать говорила… — я снова зло рассмеялся. — Только вот я бы не залез на тебя, будь я в своём здравом уме. Или ты думала, подливая мне эту муть, что мой дракон первым делом не попытается заделать тебе ребёнка? Это звериный инстинкт размножения!
— Это был ты! Ты! Ты и есть дракон!
— Ты сама в это веришь?
Орелия замолчала. Потом опустила взгляд, поджала губы. Она понимала, что я становился не собой. Понимала и всё равно продолжала это делать.
А дракон мой продолжал брать из её рук отраву и думать, что она его любит.
Теперь понимаю, как я пришёл в себя от её пощёчин. Тупое животное испугалось императорского отряда и не смогло разгребсти проблемы, которые эти двое организовали. Потому Орелия перестала травить меня, и я смог отодвинуть дракона. А тот и не сопротивлялся, дал мне время, пока я всё разрулю.
Какой же я недалёкий болван!
Недооценил степень коварности истинной.
Надо было верить матери, которая твердила, что не всё так просто с Орелией. Но я видел перед собой молодое, юное, непутёвое создание!
Слепец!
А потом я увидел упрямый огонь в глазах Орелии. Зрачки изменились — вытянулись, стали узкими, драконьими.
Она мстительно приподняла верхнюю губу и начала — с помощью своей драконицы — призывать моего… дракона.
— И хватит говорить своим родителям, чтобы они за мной присматривали! Если хочешь присматривать за мной, то сам собирай свои вещи с этой границы и возвращайся в столицу! Я ношу, в конце концов, твоего ребёнка!
Мне стало смешно. Вся дурь уже вышла из меня. Нужно было узнать, где она купила это зелье, чтобы оторвать руки этому умельцу и сдать его Делрою.
— Что ты туда подлила… — я встал, выпрямился.
Орелия нахмурилась.
— Ну… как обычно… Никогда не было такой реакции…
— Где ты купила это?
Но тут я почувствовал ее зов. Я гневно посмотрел на Орелию.
— Какая же ты идиотка, — процедил я.
— Я влюблена в тебя! А ты… что есть муж, что его нет! — завизжала она.
Я отвернулся, чтобы покинуть номер. Мне нужно было выйти на воздух и остыть, чтобы не сделать того, о чём пожалею. А потом подобрать дом Орелии, приставить к ней охрану, чтобы она не смогла снова уехать. С неё станется вновь проделать такой же путь.
Только… я замер у двери, так и не открыл её. Как услышал крик Орелии.
Я повернулся к ней. Она держалась одной рукой за живот, другой — за столик. В её глазах был ужас.
В моих тоже.
— Мы пили из одного чайника… — прохрипел я.
Я распахнул дверь.
— Лекаря! — закричал я.
Служанка, что была в коридоре и меняла в соседнем номере белье, побледнела и испуганно замерла, глядя на меня.
— Лекаря! ЖИВО! — рявкнул я и поспешил к Орелии, подхватить её, чтобы удержать, пока она не рухнула на пол.
Глава 43
— Лекаря! — рявкнул я ещё раз, поддерживая Орелию, пока её тело выгибалось от боли.
