Двойник Короля 7 (СИ) - Скабер Артемий

Пальцы забегали по тексту.

«В Енисейске есть единственный человек по имени Магинский Павел Александрович. Земельный аристократ с одной из самых больших жил кристаллов в стране».

Майор поморщился. Значит, не врал пацан, он действительно… Но почему его решили сгноить? В телеграмме значилось, что Магинский как-то связан с убийством одного из ставленников императора — Запашного. Пётр Алексеевич дёрнул щекой, потому что знал эту личность.

Запашный… Помешанный ублюдок… Много крови аристократов и военных он пролил в столице, пока не уехал в тьму тараканью. Но теперь кормит червей. И с этим как-то связан пацан? Интересно…

Горбунков отпил из стакана, стоящего рядом. Крепкий чай с лимоном обжёг горло. Он скривился. Чай давно остыл и стал терпким до горечи, как и мысли, крутящиеся в голове.

Доклад из Енисейска был обширным. Столько информации, что майор трижды перечитывал некоторые строки, не веря своим глазам. Этот щенок Магинский за короткий период успел натворить дел больше, чем иной за всю жизнь.

Майор продолжил вчитываться. Помимо прочего, пацан прибрал к рукам ещё несколько земель родов и стал единственным земельным аристократом под Енисейском. Ещё у него какие-то проблемы с СБИ, с новым ставленником Жмелевским. Тут брови Горбункова поползли вверх, и он подумал: «Сам генерал там? Ничего себе».

Но минуточку… Бумаги показывают, что Магинский — имперский, а не земельный аристократ. А тут чёрным по белому написано обратное. Похоже, кто-то очень постарался с документами. Кто-то на очень высоком уровне. Чтобы сломать мальчишку? Зачем такие сложности? Не проще ли его убить? Это же война, тут куча способов, как всё обставить и чтобы комар носа не подточил.

Майор откинулся на спинку стула. Тот жалобно скрипнул под его весом. Пётр Алексеевич потёр уставшие глаза. Бессонные ночи давали о себе знать.

Сигарета догорела почти до фильтра. Горбунков затушил окурок в переполненной пепельнице и тут же достал новую. Затем Пётр Алексеевич взял трубку и закурил, ещё раз пробежался по тексту донесения.

— Ну ты и даёшь, Магинский! — хмыкнул он. — В твоём-то возрасте столько достижений и врагов… Ничего удивительного.

Но всё это майор узнавал не просто так. Зелье, которое ему вручил Павел Александрович… Горбунков отдал чуть-чуть жидкости на проверку одному из алхимиков в части. Надёжный человек. Тот начал опыты и через несколько дней доложил, что оно действительно работает против степных ползунов. Каким-то образом позволяет телу двигаться, хоть дезориентация остаётся. Не полностью нейтрализует, но… так и монстр ведь пятого ранга. Чудо, что вообще хоть что-то помогает.

В руках майора лежал пузырёк с янтарной жидкостью. Свет керосиновой лампы играл в гранях, создавая причудливые тени на столе. Горбунков повертел бутылёк, разглядывая содержимое.

Если и была в этой жизни хоть какая-то справедливость, то она заключалась в том, что сильный всегда найдёт способ подняться, а слабый — упадёт, как бы высоко ни начинал.

Майор уже закинул удочку своему знакомому алхимику, чтобы тот разобрался в зелье и попытался повторить. Но ему ответили, что это невозможно. Состав уникальный, изготовил его профессионал ранга минимум пятого, а то и шестого.

Вот Горбунков и думал, что теперь делать. Штука полезная, жизнь сможет спасти, но как это использовать для армии? Тут можно подполковника или даже полковника получить за вклад.

И эта мысль никак не отпускала военного. Как ему всё провернуть? А ведь это только верхушка айсберга, которая торчит над водой. Магинский… Сколько ещё секретов он таит?

Пётр Алексеевич убрал пузырёк в карман — туда, где хранил самое ценное. Может, стоит связаться напрямую с пацаном? Или даже подыграть?

Нас наконец-то перевели в какую-то комнату, где были две кровати, а перед этим ещё и накормили. Горячая тушёная капуста с мясом. С трудом сдерживал кулаки, чтобы не трястись.

Коля же себя не контролировал. Его руки дрожали, так что ложкой он пользоваться не смог и ел прямо пальцами. Столько дней пыток и голода… Мы вышли на пределы парочку раз, а то и больше. После такого даже помои покажутся нектаром, но сейчас перед нами была вполне приличная еда. Сержант заглатывал куски, почти не жуя, давился и тут же запивал водой.

— Эй, не торопись так, — хмыкнул я, хотя самому приходилось сдерживаться.

Голод сводил с ума. Желудок, похожий на сжатый кулак, теперь начал медленно расслабляться. По телу растекалось тепло.

Я жадно разглядывал содержимое миски. Капуста, куски мяса, неизвестные мне овощи — всё это казалось пиром богов после дней голода. В прошлой жизни меня кормили лучшие повара королевства, но сейчас эта простая солдатская еда казалась вкуснее любых изысканных блюд.

Костёв кивнул, а глаза всё ещё лихорадочно блестели. Словно он боялся, что еду сейчас отберут. Понимаю его, после таких испытаний нормальная человеческая реакция.

Мы умяли целых три порции. Запили всё водой и завалились лежать.

Обычная комната с серыми стенами. Две кровати с тонкими матрасами и такими же тонкими подушками. Аскетично, но после холодного каменного пола мне казалось, что я в императорских покоях.

Тело гудело от пережитого. Синяки, ушибы, следы от верёвок на запястьях — всё это напоминало о днях испытаний. Но странным образом я чувствовал удовлетворение. Сколько раз меня пытались сломать в новой жизни? И всегда я становился только сильнее.

Коля устроился на своей кровати, каждое движение давалось ему с трудом. Синяки покрывали худое лицо, под глазами залегли тёмные круги, но в них появился новый свет. Гордость за себя и то, что у него получилось, пусть и с моей помощью

— Господин, — произнёс, зевая, Костёв. — Что это было? Зачем?

— Экспресс, — хмыкнул я. — Тебе же сказали. В обычных условиях бойца полгода к такому результату ведут. Тело подтягивают, ментальность готовят к разным событиям. А то, что было с нами, это… Скорее, экзамен, который разведчик проходит перед тем, как приступить к службе.

— Но почему за нас так сразу серьёзно взялись? — уточнил мой подчинённый.

— Понравились мы, — улыбнулся я. — Видят наш потенциал. А ты со своей комплекцией вообще машина убийств.

Сержант шутку не оценил и поморщился. Его рёбра выпирали даже через гимнастёрку. Худоба стала ещё заметнее после дней голодания. Какая уж тут машина убийств? Разве что заморить кого-нибудь своим видом.

Я окинул паренька оценивающим взглядом. Но всё же… За эти дни Коля показал упрямство и стойкость, которых я от него не ожидал. Клятва крови помогла, но держался он сам. Может, из Костёва и выйдет толк.

А по поводу всего случившегося… Тут к бабке ходить не нужно, уверен, что всё из-за моей персоны. Кто-то там наверху предпринял новую попытку меня сломать. Это даже интересно. Доберусь до твари и верну всё во сто крат.

— А если бы мы не справились? — всё никак не унимался Коля.

— Ну, тогда… — зевнул уже я. — Нас либо обратно в какую-то часть отправили, либо…

Не стал договаривать. Мы оба знали ответ: закопали бы где-нибудь в степи. Без имени, без почестей, без следа. Подобная судьба ждала слабых в этом мире, и я точно бы не позволил такому случиться.

Глаза закрывались сами собой, тело требовало отдыха после испытаний. Усталость навалилась свинцовой плитой, и я провалился в темноту. Но даже там меня ждали лица. Женские лица.

Я погрузился в сон. Беспокойный… И одни дамы мерещились: сёстры-перевёртыши, Сашенька, Ольга, да даже Лахтина. А я там с ними творил такое…

Сон был ярким, почти осязаемым. Сёстры, обвивающие меня своими руками, их губы на моей коже. Ольга с её тонкой талией и мягкой улыбкой. Сашенька и её разноцветные глаза — один голубой, другой карий с золотыми искрами. Даже Лахтина, высокомерная королева скорпикозов, смотрела на меня с желанием, которого никогда не показывала наяву. Как они там, интересно? Даже во сне продолжаю думать, вот тебе и отдых.

А пока в голове вертелись эти мысли, тело требовало своего. Похоже, страдая от перенапряжения и боли, организм считает, что может не дожить до завтра. А значит, нужно успеть выполнить главную программу — оставить потомство.