Случайное наследство леди попаданки (СИ) - Белецкая Наталья

Юранс, а я сразу поняла, что это он, вырвал у меня сценарий, и, взглянув на него, начал набирать в легкие воздух, чтобы разразиться гневной тирадой.

– Перед вами графиня Илаида дье Эвиль, – официально представил меня Винсент.

Слова, заготовленные Юрансом, так и не сорвались с языка. Он шумно выпустил воздух через сжатые зубы. Собственно, и так было понятно, что он не рад нас тут лицезреть.

– Значит, это вы! Явились тайно, просто невероятно! У вас есть актерское или режиссерское образование?

– Нет… – опешила я.

– Вы знаток культуры, литературы, театрального дела?

– Нет…

– Это просто попрание основ! Немыслимо! Просто немыслимо! Так почему? Почему, ответьте мне, я должен вам подчиняться и искать у вас одобрения?

– Почему? – спросила я, окончательно перестав понимать, что происходит.

– Вот и я спрашиваю! Это несправедливо! Просто несправедливо! Конечно, мы все, в первую очередь, должны служить музам. Но деньги! Сейчас они у всех становятся на первое место. Эта тенденция приведет к падению культуры и нравственности! Уже приводит. Я пытаюсь привить людям высокий вкус, но… приходится ставить вот это! – Юранс потряс сценарием. – Я вынужден! И это причиняет мне безумную боль!

– Зачем так себя мучить? – поинтересовалась я. – Смените сферу деятельности. Займитесь чем-то другим. Станьте юристом, учителем, врачом, дипломатом, или еще кем-то. Может быть, режиссура просто не ваше призвание?

– Да как вы смеете?! – заверещал Юранс. – Как у вас язык повернулся мне предлагать это!

– А что такого я сказала?

– Мы, – владелец театра повел рукой, показывая на собравшихся вокруг нас актеров, – поклялись служить музам! А вы предлагаете измену! Предлагаете предать дело всей моей жизни!

Юранс сложил на лице пафосное выражение и встал в горделивую позу.

– Так станьте писателем или художником, – пожала плечами я, – Тогда никакой измены мужу… простите, музе не будет.

– Вы издеваетесь! Нет, это невозможно! Невозможно с ней работать! – режиссер патетично взмахнул руками. – Я так и скажу графу дье Омри!

Юранс явно хотел уйти, но я остановила его вопросом:

– А какое отношение к этому имеет граф?

– Какое отношение?! – переспросил режиссер, внимательно вглядевшись в мое лицо. – Шон дье Омри согласился стать спонсором театра, только если я буду ставить пьесу про Аладина, и если вы оцените ее положительно! Это возмутительно!

– Совершенно согласна! – подскочила я. – Какое нахальство!

– Что? – растерялся Юранс. – Так вы не…

– Не знала об этом! Поверьте, только что услышала от вас. И теперь очень хочу поговорить с графом.

Последняя фраза прозвучала с явной угрозой.

– Но зачем тогда он придумал это условие?

– Есть у меня одно предположение… – протянула я, вспомнив о статье в газете.

Это он так отомстить мне вздумал! Вот нахал!

– Леди Илаида сама придумала историю про лампу, поэтому граф решил, что будет правильно, если вы вместе поставите пьесу, – вмешался в наш разговор Аруан. – Вы же сами сказали, что такого еще никто не видел! Спектакль принесет нам славу! Возродит театр. Будет правильно, если леди Илаида посмотрит и выскажет свое мнение. Возможно, мы придумаем, как сделать нашу пьесу лучше!

– Так это ты привел ее! – сообразил Юранс.

– Да я! И с удовольствием послушаю, что скажет леди, – Аруан развернулся ко мне и спросил: – Вам ведь понравилось?

И такой надеждой горели его глаза, что я не могла ответить отрицательно.

– В целом, понравилось. Конечно, я видела не все, только конец. Сцена, когда регент узнает в Аладдине сына своего покойного друга, очень эмоциональная получилось. И финальная песня неплоха, хотя над музыкой хорошо бы еще поработать. Она должна звучать весело и задорно, а не медленно и протяжно. Кстати, сражение с Джафаром можно сделать более зрелищным, есть же иллюзионист.

– Это театр, а не балаганное представление! – недовольно заметил Юранс.

– Тем не менее, именно подобные вещи привлекают публику. За это готовы платить, а вам надо возродить столичный театр. Как говорится: «Хлеба и зрелищ!».

– Именно этого я хотел избежать. Все ради прибыли. Это неправильно! Просто неправильно! Мы должны прививать высокий вкус, просвещать молодежь!

– А кто вам мешает просвещать так, чтобы это было интересно? Например, добавить какие-то фразы из ваших любимых трагедий в реплики героев. Или сделать еще какие-то намеки, в предметах, в одежде персонажей. Глядишь, кто-то из молодежи заинтересуется, захочет узнать поподробней, что за трагедия. Мало того, серьезные ценители искусства увидят в вашей постановке два слоя: первый для широкой публики, второй – для избранных.

Я еще что-то говорила, но глаза Юранса уже загорелись. Кажется, он понял, чем можно впечатлить театралов. Незаметно мы проговорили еще почти час. Спорили, вносили предложения, совещались, привлекли Аруана и других актеров.

Как только Юранс перестал строить из себя обиженного идиота, дело пошло на лад.

Поскольку сегодня вечером шел показ пьесы о ловеласе и красавице, и актерам нужно было готовиться к представлению, пришлось покинуть сцену и переместиться в кабинет владельца.

Тут разговор зашел о спектаклях для детей.

– Это замечательная возможность заработать деньги, – настаивала я.

– Здесь? О, нет! Невозможно! Просто невозможно! Один или даже два ребенка могут вести себя тихо, но, если их собирается больше, это катастрофа. Они разнесут мой театр в щепки! Представьте, что случится, если выкупят все билеты? Триста детей! Они порвут обивку у кресел, разобьют бра в зале, испачкают шторы, пол и даже потолки! Нет, это невозможно! Решительно невозможно!

– Да, все билеты лучше не продавать. Пожалуй, хватит и половины, или даже трети, – задумалась я. – Давайте немного прикинем. Итак, сотня мест. Ложи оставить свободными, там маленьким детишкам будет неудобно. С их ростом они ничего не рассмотрят на сцене. Стоимость билета лучше не задирать, по крайней мере, поначалу. Вот примерно так…

Я написала цифру на бумаге, и развернула лист так, чтобы Юрансу было видно.

– Поскольку маленьким детям сложно усидеть на месте, продолжительность представления не должна быть большой. Если проводить два спектакля в день, то эту сумму можно удвоить.

На листке бумаги появилась новая цифра. Юранс задумался.

– Даже если представления для детей будут проходить лишь в выходные дни, это очень неплохо поднимет доход. Кстати, не очень понимаю, почему вы не восстановите буфет?

– Буфет? – в растерянности повторил Юранс.

– Большая комната слева от входа. Там стоят диванчики, а за ширмой рукомойник и дверь в уборную.

– Это зал для встреч!

– Каких? – не поняла я.

– Ну как же! Когда благодарные зрители хотят пообщаться с актерами, режиссером, с теми, кто создает пьесы!

Неудивительно, что комната пустует. Не наблюдала я что-то благодарной публики.

– А еще там зрители ожидают начала представления и обмениваются впечатлениями между актами, – продолжал Юранс.

– Будет прекрасно, если они при этом будут приносить вам прибыль. Там хватит места, чтобы поставить столики, стойку, где будут предлагать еду…

– У нас тут не ресторан! – перебил меня режиссер.

– А кто говорит о комплексных обедах и ужинах? Просто легкие закуски, напитки, чтобы промочить горло. Ваши зрители берут то же самое в ресторанчике рядом. Даже слуг из театра туда посылают. А это ведь тоже дополнительная прибыль! Зачем дарить ее кому-то еще, если можно получить самому? Между прочим, хозяин ресторана не стесняется драть на пятнадцать-двадцать процентов больше, чем в других подобных местах, и ведь берут! Смотрите, я тут прикинула, если закуски покупать на вынос из других кафе, даже без скидки за оптовую покупку, можно прибавить вот примерно столько…

Новая сумма, написанная на листе бумаги, явно заставила Юранса заколебаться.

– Очень интересно, – немного подумав, заключил он, – однако совершенно нереалистично.