Перековка. Перевернутое Небо (СИ) - Игнатов Михаил

Привычка тереть бровь — первый из таких якорей.

Второй…

Тут я не удержался от ухмылки. Какая насмешка. Второй якорь — это Пронзатель. Молот Монстров, который висит в моём средоточии.

Молоты меняются, а имена у них остаются прежними.

Спустя миг я открыл глаза уже в настоящем мире, а мой духовный образ в средоточии в то же мгновение исчез. Вернее, он исчез ровно через миг после того, как оттуда исчез Молот Монстров.

Исчез, чтобы оказаться в моей правой руке, той, на которой не было кольца Путника.

Пронзатель.

Оружие, которое уже много лет со мной, сотни раз спасало мою жизнь и прошло тысячи схваток, оружие, которое настолько стало частью меня, что я теперь ношу его в себе. Всегда.

Слева что-то шевельнулось. В зале, где я был один и только один.

Я резко повернулся, вскидывая Пронзатель, и упёрся взглядом в себя.

Зеркало. Всего лишь зеркало, послушно отразившее меня-Атрия.

Пожалуй, достаточно на сегодня медитаций. Пора заняться другим. Книги? Я отвёл взгляд от зеркала и перевёл его на стол, что стоял у противоположной стены, и стопки книг и свитков на нём. Тизиор не ограничился пересказом, а дал мне то, где были основы всех тех ритуалов, что были ему известны.

Нет. Не хочу. Устал и от них.

Есть ведь ещё и третий якорь.

Я не пошёл к дверям, воспользовался тем, что у меня тут стены нет — шагнул из зала прямо за пределы поместья, на узкую мощённую дорожку, что вела вдоль обрыва. Поместье выстроено привычным мне образом — квадратом, где в центре большая тренировочная площадка — дойти до неё, сто шагов, один поворот и три двери.

В центре площадки я замер, отвёл в сторону левую руку и достал Флаг, тут же коротким движением вбил его в каменную плиту под собой.

Не понадобилось призыва, Безымянный и так отлично понимал меня.

Полотнище Флага шевельнулось, окуталось тьмой, которая сгустилась в фигуру моего необычного… наверное, можно сказать, товарища на пути Возвышения.

Я разжал руку, отпуская Флаг и позволяя ему исчезнуть, став призрачным, сделал шаг вправо, перехватывая Пронзатель двумя руками. Коротко предложил:

— Схватка.

Безымянный так же коротко, отрывисто кивнул.

Я в который раз предложил:

— Оружие?

И в который раз получил усмешку в ответ и рывок.

Тот самый приём, основу всех Призраков, который был доступен Безымянному с нашей первой схватки. Ещё той, где он не был Безымянным, той, где он принадлежал сектанту и той, в которой он пытался по-честному меня убить. Рывок — в котором призраки словно исчезали и возникали уже в другом месте.

Я ушёл в сторону за миг до его появления из пустоты, ушёл, разрывая воздух скоростью движения, и ударил подтоком.

Ударил не просто так, а вывесив перед собой обращение и выплёскивая через Пронзатель силу.

Я разобрал не только десяток символов в печатях Молота, но и сумел нащупать путь возвращения своих возможностей.

Крушитель. Старая техника, полученная мной ещё от стражников семьи Саул. Всего восемнадцать узлов.

Или — целых восемнадцать узлов, для которых мне пришлось заново создавать созвездие, подходящее для моих меридианов.

Самая сложная на сегодня техника из доступных мне. Мой самый большой успех — восемнадцать узлов.

Следующим я возьмусь за Коготь Роака с двадцатью одним узлом, шаг за шагом расширяя свои возможности. Или возвращая их?

Безымянный ушёл от укола, пнул древко, пытаясь заставить меня опустить Пронзатель ниже. Не сумел, всей его силы не хватило. Через миг он ударил ногой ещё раз, на этот раз используя Пронзатель как опору, взвился в воздух, исчез, появившись уже за моей спиной.

Самое неприятное для того, у кого древковое оружие — когда противник, использующий кулаки, оказывается вплотную.

Я даже не стал пытаться крутнуться и отбиться: ушёл Рывком раз, другой, третий, ускользая от преследующего Безымянного.

Несколько вдохов мы метались по тренировочной площадке, пока я, наконец, не переиграл Безымянного: из очередного Рывка я вышел лицом ровно туда, куда через полмига вышел он.

Выпад он принял на скрещённые руки, пропустив лезвие над запястьями, зажал Пронзатель у основания крюка. Но выплеск силы Крушителя он так остановить не мог.

Техника ударила Безымянного в грудь, расплескалась по нему, выедая крошечные язвы в его тёмном теле. Но он лишь оскалился: что ему оружейная техника в восемнадцать узлов? Смешно.

Через миг мы рухнули вниз. Это не была тренировка полёта.

По сложившимся традициям, после первого прошедшего удара мы переходили к простой и незамысловатой битве лицом к лицу.

Три шага вперёд Поступью, выпад.

Безымянный на миг словно становится дымом, просачиваясь под ударом. Закручивает руку вокруг древка, пытаясь связать моё оружие и меня.

В ответ я выплёскиваю в Пронзатель чистую стихию, заставляя оружие гореть синим.

Стихия жжёт Безымянного, но он лишь ухмыляется, снова распадается дымом, оказываясь по ту сторону древка.

Первый удар я пропускаю над головой, чуть приседая. Второй принимаю на плечо, заставляя его скользнуть по Покрову и потерять силу, но вот третий проходит в полную мощь и отшвыривает меня через полплощадки.

Хватит. Опора.

Вновь я переиграл Безымянного — он потерял самое важное — близость, а я вновь получил возможность использовать Пронзатель.

— Ого! — раздаётся довольный голос Толы. — Я сегодня пришёл рано? Тогда присоединюсь, с позволения старшего.

Дожидаться моего ответа он не стал: сорвался с места, не успев договорить, и теперь я сражался против двоих.

Ну, как сражался… тренировался. Это было полезно для меня, позволяя мне быстро продвигаться в применении техник. Их ведь вновь нужно повторить сотни раз, чтобы познать. Хотел бы я сказать, что схватка против двоих позволяла мне ещё и перековывать себя, но разве могла перековка быть таким простым делом?

Или таким сложным?

Доволен ли я был бы, если бы даже такая простая тренировка заставляла просыпаться во мне частицу безумного духа? Доволен ли я был бы, если бы при виде Толы с обнажённым мечом в голове бы вспыхивало презрение: «Ничтожество!»?

Уверен — не был бы. Если бы всё было настолько плохо, то впору было бы задуматься о чём-то гораздо безрассудней, чем союз с Тизиором. О чём-то таком, где можно было сгинуть, но сгинуть с пользой для Ордена.

Мысли не мешали схватке: мы с Безымянным и так с самого начала не бились в полную силу, а с появлением Толы и вовсе перешли к уже давно установленным правилам: из этой тренировки пользу должен выносить не только я.

Но сейчас моя очередь.

Меч Толы ужалил над плечом Безымянного, разя меня в шею. Схватка замерла. Я не пострадал, но вдумчиво прислушивался к холоду давящей на горло стали и к самому себе. Ничего. Ни следа гнева, презрения или ненависти.

Я кивнул:

— Проиграл.

Просиявший Тола опустил меч, склонился:

— Старший, спасибо за урок. Я понаблюдаю за твоей схваткой с Пересмешником?

Хотел кивнуть ему, но замер, глянул левее, на стену. Тола заметил мой взгляд, понимающе спросил:

— Гости, старший?

Я всё же сумел приучить его к тому, чтобы он даже в мыслеречи не совершал ошибок, которые могут меня выдать.

Кивнул:

— Гости.

— Тогда… — Тола покосился на Безымянного. — Сражусь с ним?

Разве я мог отказать ему в таком? Чем сильнее он свыкнется со странностями своего магистра, тем лучше, потому что это странность сект.

Оставив их, я устроился в ожидании Тизиора в беседке. Слуга, который до этого наблюдал за нами с террасы, тут же принёс чайный набор, фрукты и прочее.

И настолько удобно устроился, что поленился даже встать, когда Тизиор появился. Шевельнулся, отставил чашку, сложил руки и так, сидя склонил голову.

Он вернул мне приветствие, откинул полы халата, устроился напротив, придвинул чашку ко мне, без слов требуя чая. И только когда чашка опустела, наконец, перешёл к делу.

— Мы с сыном обсудили всё, взвесили. Отказаться от пилюль, использования осуждённых в работах и прочего будет сложно, но возможно.