Чертов менталист (СИ) - "Тин Тиныч"

— Да и неважно, сколько им лет. Он вдовец, ты вдова, но это не означает, что тебе некого выбирать в будущие мужья, кроме как его. А может, ты вообще замуж больше не желаешь идти? Поэтому побольше уверенности в себе. И холодной отстраненности в общении, если оно состоится. Не торопитесь с Машей отвечать на каждое его сообщение. Слишком много чести будет. Дай понять, что терпеть не можешь назойливость. И умоляю: забей на все правила хорошего тона, как их себе понимают девочки. Хамства не позволяй, но любую назойливость в твой адрес гаси на корню, у тебя получится.

— Спасибо тебе, Валерьян. Вот поговорила с тобой, и будто отпустило слегка, — призналась мачеха. — Даже уже кажется, что на ровном месте панику развела.

— Всегда рад помочь. Но в скором времени у меня будет куда меньше возможностей для бесед по дальфону. Сама понимаешь: тесты, общение с педагогами и однокурсниками.

— Так неожиданно, что ты уедешь от нас в столицу.

— Ну да. Николай Алексеевич ведь вообще не видел для меня подобной карьеры.

— Это точно, — вздохнула Глафира. — Я теперь вот и не понимаю, с чего он считал, что ты…

— Умственно неполноценный? — подсказал я ей напрашивающийся ответ.

— Вроде того, — подтвердила мачеха. — Но ты ведь… совершенно нормальный адекватный парень! Я уже ничего не понимаю, если честно.

— Просто я не хотел быть некромантом, это раз. А Николай Алексеевич уже сделал ставку на Емельяна, это два. Всё остальное как бы логично вытекало из этих двух положений. Князь не понимал, как можно в здравом уме отказываться от власти над стихией смерти. А если сын всё же пренебрегает этой стезей — значит, у человека явно что-то не в порядке с головой.

— А ты ведь так хорошо закончил школу, — неожиданно вспомнила Глафира.

— Но даже это не убедило моего отца в том, что я адекватен. Слушай, дело прошлое. Я был на него обижен и сделал то, что сделал. Но это не мешает нам с тобой поддерживать дружеское общение. Ты — мать моего родного брата. Мне интересно, как он растет, каким человеком становится, к чему стремится.

— А я тебе, выходит, не интересна? — вырвалось у мачехи еще до того, как она успела обдумать эту фразу.

Сообразив, что она умудрилась брякнуть, Глафира закашлялась, явно желая перевести разговор на любую другую тему.

— Вы всегда останетесь моей семьей, — дипломатично сообщил я. — Мой дом — ваш дом. И фамилии, которые мы носим, здесь не имеют никакого значения. А теперь прекращай нервничать и ложись отдыхать. День был долгим…

Признаться, отъезда в столицу я реально ждал. Успел не по одному разу перетрясти чемодан на колесиках и наплечную сумку, убедившись, что взял с собой всё необходимое. Чуть переплатил, но купил билет на единственный прямой поезд Ипатьевск — Санкт-Петербург. Он шёл на несколько часов дольше, чем перекладной, наши несчастные три вагона дважды перецепляли аж по сорок-пятьдесят минут, дожидаясь, пока прибудут поезда со смежными маршрутами. Но меня эти обстоятельства ничуть не расстраивали, ведь я впервые за последние не вспомнить сколько лет ехал в купе!

Сначала долго наслаждался видом из окна вагона и неутомительной беседой с попутчиками. Затем, когда начало темнеть и заоконные виды потеряли свою притягательность, позволил себе устроить праздник чревоугодия в вагоне-ресторане, мысленно попросив прощения у Богдана, который снабдил меня в дорогу термо-сумкой с бутербродами и закусками.

И я вполне имел право на некоторую беспечность. Филин подтвердил, что Куракин по какой-то причине в момент утратил ко мне всякий интерес как к одноразовому расходнику в его судебной тяжбе. Именно поэтому он и отозвал в тот день своих клевретов от дедовской усадьбы.

Сам дед уже формально вышел на службу в ведомство Карпа Матвеевича, хотя из своего дома так никуда и не поехал, да и погоны мне свои не показал, старый шельмец. Сказал, что не графское это дело — по побегушкам мотаться. Вот как будет что-то действительно важное, пусть высылают машину с шофером. А до той поры он от тягот службы свободен.

Глафира, а с ней, собственно, Емельян, Василькова и Прохор, так и продолжали обретаться на богомолье, несмотря на предельную близость к ним князя Левана Асатиани, который тоже уезжать оттуда пока не собирался.

Больше мачеха мне не звонила, ограничиваясь короткими сообщениями о своих немудреных новостях, что я счел лично для себя неплохим знаком. При всём моем к ней расположении я не собирался взваливать на себя бремя долгосрочных отношений. Ни с ней, ни с любой другой девицей. Юн, богат, свободен от обязательств — вот мой девиз на ближайшее десятилетие. А кому он не нравится, тот мне попросту завидует.

Пока еще не решил, где мне стоит провести остаток лета — в общежитии или же снять на это время отдельную квартиру. Решил, что сначала изучу принятые на территории студенческого городка правила, вот тогда уже и определюсь. Если там комендантский час в десять — одиннадцать вечера, то квартира явно будет предпочтительнее. Если же нет, то можно и в общежитие заселиться, благо что оно мало чем напоминает собой тараканьи комнаты с облезлыми стенами из моей прошлой жизни. Стандартные блоки на двоих студентов, где у каждого своя комната. Пусть и не поражающая размерами, но с уже расставленной мебелью и высоченными потолками и окнами. Я даже дал себе зарок посидеть как-нибудь на подоконнике, глядя на стремительно приближающийся закат. Даешь маленькие бытовые радости в огромных количествах!

Неторопливо допивая бокал вина, я вдруг… совершенно некстати поймал чьи-то эмоции, оформляющиеся в предельно конкретные мысли. Ну нет, только этого не хватало! Да пусть всё хоть в тартарары летит, я не буду открыто пользоваться своими способностями.

Но чужие мысли становились всё чернее и чернее, не позволяя просто так отмахнуться от них и забыть. Кто это искрит? Юноша за столиком напротив? Нет, точно не он. И не благородное пенсионерское семейство по правую руку от прохода.

Я скосил глаза на дальний столик. Эманации шли именно оттуда. Парень лет пятнадцати с усталым лицом безо всякого аппетита ковырялся в своей тарелке с постными щами. А его то ли отец, то отчим, приняв на грудь слишком много горячительного, безостановочно отчитывал его за лень, криворукость и то, что он куда больше думает о своей соседке по вагону, нежели о том, ради чего они едут в столицу.

Мне даже не пришлось глубоко копать, чтобы выяснить недостающие детали разворачивающейся драмы. Парня везли поступать в ремесленное училище. В стране бытовало мнение, что позволить школу в полном объеме себе могут только дети дворян. Всем остальным приходилось как можно раньше осваивать рабочие профессии.

Парень с отцом дворянами не были. Денег на поездку им занимала у соседей мать, оставшаяся дома с остальными детьми. Смысл ехать настолько далеко от дома заключался в том, что в столице проживала престарелая бабка парня, уже с трудом ходившая и не имевшая возможности вести хозяйство, как раньше. Семья же планировала выжать из ситуации всё возможное: парень закончит престижное училище, поскольку в столице иных просто не бывает. Присмотрит за бабкой и попутно подхватит себе её квартиру, когда наступит печальный срок, после чего сможет принять в ней младшего брата и сестру, чтобы они тоже могли впоследствии похвастаться хорошим образованием.

Казалось бы: что может пойти не так? Да, парень реально лентяй, которому не улыбается перспектива ухаживать за собственной бабкой. И за брата с сестрой он отвечать не хочет, они его и так успели достать. А еще, к несчастью, он успел перемолвиться парой слов с соседкой по вагону, девицей примерно его лет. Ничего такого, поулыбались друг другу, да разошлись. Но его идиот-отец с пьяных глаз уже нафантазировал себе невесть что, вплоть до того, что вместо поступления в училище его сын куда-то сбежит вместе с этой барышней. И что он задумал? Никогда не догадаетесь! Выбросить девушку из вагона!

От всей этой ситуации веяло запредельной дикостью и абсурдом. Взять и убить совершенно постороннего тебе человека, не сделавшего ничего дурного, просто ради того, чтобы то ли наказать, то ли уберечь своего сына от соблазна. А ведь папаша, похоже, чем дальше, тем сильнее этого желает!