Семеро по лавкам, или "попаданка" во вдову трактирщика (СИ) - Цветкова Алёна

— Полагаю, Олеся каким то образом узнала природу своих проблем. Такое нередко случается… Человеческие души часто несут в себе отзвуки прошлой жизни, которые мешают им жить полной жизнью, простите за тавтологию. Вы могли видеть подобное и в том мире, где жили раньше. Например, некоторые люди не могут создать семью: в их душе стоит блок. И даже встретив самого подходящего человека, они непроизвольно создают ситуацию, после которой брачный союз становится невозможным. И они снова и снова остаются одни…

Я на миг задумалась и кивнула:

— У нас это называют венцом безбрачия. И вы правы, я видела такое много раз.

— У нас он называется точно так же, — слегка улыбнулся господин Омул. — Венец безбрачия встречается довольно часто, и мы даже разработали магический способ избавления от него. Это довольно сложный ритуал, дорогой в исполнении, но очень востребованный.

— Вы полагаете, на мне венец безбрачия?

— Нет, что вы… Ваша проблема не имеет никакого отношения к венцу безбрачия. У вашей проблемы пока даже нет названия. Я, честно говоря, ещё никогда не встречал ничего подобного. Понимаете, — объяснил он, — магия человеческих душ — совершенно новая область магических наук. Ею начали заниматься чуть меньше полувека назад, и мы знаем пока очень мало. Ритуал избавления от венца безбрачия — единственное наше достижение в этой области.

— Но как тогда… — Я не договорила, но было понятно, что я спрашиваю о себе.

— Вот и мне это очень интересно, — кивнул господин Омул. — Но у меня на этот счёт есть некоторые соображения…

Я ничего не ответила. Меня слегка отпустило: дрожь в теле стихла, сведённые судорогой мышцы расслабились, дыхание успокоилось. Я просто смотрела на мага, не отводя глаз.

И он начал объяснять:

— Как я говорил, человеческие души — очень тонкая субстанция, и любое воздействие магией, даже самое слабое, может привести к непредсказуемым результатам. Именно поэтому в Гойе запрещено проводить эксперименты без одобрения Совета магов и меня лично.

— И вас? — перебила я несколько невежливо, но меня очень удивили его слова. — А вы кто?

Господин Омул улыбнулся и качнул головой, представляясь:

— Верховный маг Гойи… Фактически этот титул означает, что я глава государства — вроде человеческого короля или Правителя драконов.

— Вы?! — удивление было таким огромным, что я вытаращилась на мага, как на диковинку. — Но вы совсем не похожи на короля!

Выпалила я и тут же смутилась. Постаралась объясниться, пока господин Омул, довольный произведённым эффектом, смеялся, запрокинув голову.

— Ну, у нас короли, да и главы любых стран, выглядят и ведут себя совершенно не так. Да и здесь я видела человеческих аристократов. Они похожи на наших: одеваются роскошно, увешаны драгоценностями, как ёлки… И если выходят в люди, то непременно с толпой приближённых и слуг, — попыталась оправдаться я.

— А вы хотели бы, чтобы я заявился в ваш трактир во всём великолепии официального выхода? — господин Омул смотрел на меня с широкой улыбкой, слегка приподняв одну бровь.

Я на миг представила королевскую свиту и замотала головой. Нет, мне не хотелось бы…

— Ну вот… Тем более проблема, которую я собирался решить, весьма деликатного толка. Ну, знаете ли, сбежавшая невеста младшего принца — это не то, что хотелось бы продемонстрировать широкой общественности.

Он был прав. Такое любому правителю не делает чести… Я кивнула, соглашаясь с доводами мага, и не смогла не спросить:

— Но тогда выходит, что Лина тоже не из простых драконов?

— Ну разумеется, — кивнул господин Омул. — Лина — дочь Повелителя драконов.

Я просто потеряла дар речи.

— Лина — принцесса?! Но тогда выходит, Патрик — принц?! — прошептала я ошеломлённо.

— Угу, — развеселился господин Омул. — Теперь вы понимаете шок его отца, когда он заявил, что женится на вас?

Я кивнула, чувствуя, как слегка закружилась голова. Ну, я ж не дура… Понимаю, где принц, а где трактирщица с семью детьми.

— Кошмар… — прошептала. — Мне конец…

— Ну что вы, — покачал головой маг. — Повелитель ничего вам не сделает. Во первых, он слышал, как вы упорно отказывались от такой чести. Во вторых, он сам почувствовал то же самое. А в третьих, я ему не позволю… Вы, Олеся, простите за откровенность, очень ценный экземпляр.

И прежде чем я успела возмутиться, он продолжил:

— И это возвращает нас к вашей проблеме. Полагаю, что некий маг, тщательно скрывающий свои способности, попытался излечить травму вашей души и провёл некий эксперимент, который и привёл к таким результатам. Ваша душа вернулась в то время, когда травма ещё не случилась.

Господин Омул улыбнулся:

— Не знаю, каков был план неведомого мага, но, полагаю, он рассчитывал на что то совершенно другое. И уж тем более не предполагал, что появятся столь явные побочные эффекты: каждый мужчина, с которым вы могли бы создать семью, чувствует непреодолимое желание на вас жениться. Вы ведь упоминали о том, что мужчины вокруг вас будто бы сошли с ума и завалили вас предложениями руки и сердца…

Я на миг задумалась. Всё, что говорил господин Омул, было похоже на правду. Если бы не одно «но»…

— Но такая услуга должна стоить уйму денег! У Олеси их просто не было! — воскликнула я и тут же всё поняла. Застонала, сжав ладонями виски: — Она знала, где лежит заначка Трохима. И спустила все деньги на магию!

— Трохим — это?.. — маг смотрел на меня с любопытством.

— Это её… ну, то есть теперь мой покойный муж… Он всю жизнь копил деньги, чтобы рассчитаться с Авдотьей, полудраконицей, которая дала ему денег для покупки трактира. Мы с детьми обыскали всё, что можно, но так и не смогли найти деньги…

— Скорее всего, вы правы, — кивнул маг. — И я надеюсь, завтра вы отведёте меня к тому магу, который сотворил это с вами. А пока я хотел бы, чтобы вы познакомили меня с Авдотьей…

— С Авдотьей?! — переспросила я, не сразу сообразив, о чём идёт речь и при чём тут Авдотья. — Ах да, вы просили… Скорее всего, она у себя…

Я встала. Меня всё ещё слегка пошатывало, голова кружилась. Стоило сделать резкое движение, как меня вело в сторону, отчего мышцы непроизвольно напрягались, чтобы удержать равновесие. Но в общем то я чувствовала себя вполне сносно.

— Я сейчас её позову, — махнула рукой в сторону кладовочки, ставшей спальней Авдотьи, и медленно, стараясь не делать лишних движений, добрела до двери.

Распахнула её, и с удивлением застыла на пороге.

— Ничего не понимаю! Что здесь случилось?!

Я вытаращилась на совершенно разоренную комнату. Всё было перевернуто вверх дном: вещи Авдотьи валялись на полу, постель оказалась сброшена на пол. И окно, которое было заколочено снаружи, оказалось распахнуто настежь.

Стоило открыть дверь, как ледяной осенний ветер ворвался в комнату и едва не свалил меня с ног, потушив всё ещё горевшую свечу на табуретке возле кровати.

Господин Омул в один миг оказался рядом. Заглянул через моё плечо внутрь и выругался громко и совершенно неприлично.

— Значит, всё таки это она, кормилица моей дочери и мать Олива. Это она помогла моей жене сбежать. Если я найду её, то найду и жену, и дочь.

Он снова выругался, соорудив такую конструкцию, которую я не слышала даже из уст наших прежних гостей, обитателей городского дна. И вдруг расхохотался:

— Нет, дорогая, в этот раз ты от меня не уйдёшь!

Он вбежал в комнату, достал из кармана мел и, распихивая по сторонам вещи, лежавшие на полу, торопливо принялся что то чертить на старых досках, шепча себе под нос какое то заклинание.

Я привалилась к стене. Сизый дымок поднимался от потухшей свечи. Теперь комнату кухарки освещала только луна, заглядывающая в разбитое окно. Маг ползал на полу, ничего не замечая вокруг. А у меня в голове, цепляясь друг за дружку, выстраивались факты… Или, скорее, догадки.

Олив — сын господина Омула, но при этом не господин, а просто Олив… И в нём три четверти человеческой крови и одна четверть другой… Он ведь так и не сказал мне, какой именно.