Исетская Академия. Дневники мертвеца (СИ) - Левин Анна

— Знакомься, это Телена, наш информатор! — сказал Бунин. — Возможно ты ее видела в Академии.

Парижанка кивнула: хотя она не преподавала у ведяв, но в эту русалку была влюблена половина студентов мужского пола, так что она немало о ней слышала.

— Наш факультет вас ненавидел, — неожиданно усмехнулась Телена.

— Отчего же?

— Из-за вашей красоты.

Бунин рассмеялся, подумав, что все девушки одинаковые, будь они ведявы, волшебницы или просто смертные.

— Оставим это в прошлом, — недовольно покосилась на него Ланж. — Лучше скажи, почему ты осталась здесь, и помогаешь нам? Твой народ покинул Исеть.

— Отколовшись от них, я свой народ потеряла. Теперь я никто для них, но поступить иначе я не могла.

Она не стала продолжать, но Соланж и не настаивала: в глазах ведявы она легко могла прочесть ответ, и превосходно понимала чувства девочки. Они обе были чужачками на исетской земле, обе пришли издалека, но в момент опасности, когда над спокойно спящими в своих домах людьми нависла угроза, они забыли о своем происхождении, собственной безопасности, и встали на защиту тех, кто этого не просил, и даже не знал.

— Расскажи, что нового, — попросил Иван.

— В Академии усиленно обучают детей боевой магии, туда часто приезжает граф Сухтелен, а в городе все тихо.

— Что по мертвецам?

— Их ставку я не обнаружила, но у меня есть для вас один сюрприз.

Судя по ее лицу, сюрприз ожидался крайне неприятный.

— Помните, вы говорили, что из Академии пропала служанка.

— Да, — вмешалась Ланж, — она прислуживала мне, и исчезла в самый неподходящий момент.

— Я нашла ее.

Ведява тяжело вздохнула, и кивнула в сторону леса. Они прошли около километра, и оказались у пещеры по названию Смолинская. Бунин подал руку парижанке, и помог спуститься.

— Так слухи были правдивы! — ахнула девушка.

— Да, здесь молятся старообрядцы, — подтвердила Телена, разглядывая иконы. — Но дело не в них: там, слева, лежит то, что осталось от служанки.

Бунин подошел к накиданным на пол тряпкам, оглянулся на Соланж, и резко сдернул ветошь.

— О, милосердный!

Ланж не стала отворачиваться, но на глазах вскипели слезы при виде еще одной погубленной жизни.

— Ее сбросили в реку, — нежный голос Телены стал непривычно жестким. — Тело сильно пострадало, но зацепилось тут за камни, и замерзло во льду.

— Жаль, она могла бы многое рассказать.

— Даже такая она нам полезна, — возразила ведява. — Ее сбросили уже мертвой. Посмотрите внимательно на шею.

Разглядеть что-либо на опухшем окоченевшем теле было сложно, но они заметили горизонтальную полосу, недвусмысленно объяснявшую причину смерти девушки.

— Когда предатель понял, что служанка скорее опасна, чем полезна, то выманил ее, перерезал горло, и сбросил в реку. Я ведь искала ее в тот день, — вспомнила Ланж. — Но не стала откладывать урок, а решила найти девушку позже. Какой я была дурой!

— Не вините себя, мадмуазель.

— Называй меня Соланж. Мы больше не преподавательница и ученица, и можем говорить на равных.

— Хорошо, Соланж, — улыбнулась Телена. — Смерть служанки — это не твоя вина: она либо сговорилась с предателем, либо же стала случайным свидетелем.

— Она права, — поддержал ведяву Бунин. — Однако теперь тебя не смогут обвинить в убийстве девушки: в тот день ты не отлучалась из Академии, тебя все видели, а Онежский отслеживал твои перемещения с помощью заклинания. Зато это доказывает, что предатель все-таки есть. Но кто он? — принялся рассуждать мужчина. — Онежского можно сразу исключить: хоть я и винил его раньше, но только на его крови держится защита Исети. С Рыковым они часто конфликтовали, но оборотня я никогда не подозревал. А вот Мизинцев…

— Он так старался настроить ректора против меня, что я вполне могу допустить предательство с его стороны, — скрывая горечь, сказала Ланж.

Телена вздохнула.

— Как ведява я легко различаю чувства мужчин, и касательно господина Мизинцева, я не думаю, что он предатель. Скорее он очень любит ректора, как родного сына. Он помешан на нем, для него безопасность и спокойствие Онежского значит больше, чем вся Академия вместе взятая. Так что ревновал тебя к нему, считал, что ты отнимаешь Дмитрия.

Соланж пыталась держать лицо, но густой румянец выдал ее смятение.

— Ну, это хорошо, — подчеркнуто спокойным тоном произнес Бунин. — Можно вычеркнуть Мизинцева из списка подозреваемых, или хотя бы перенести его фамилию в конец.

— Тогда предателем может быть кто угодно, — озабоченно нахмурилась ведява. — Даже ученик.

— Нет, простому ребенку такое не по силам. Сами подумайте, — пустилась в объяснения Ланж. — Какой студент придумает такую многоходовую интригу, хладнокровно убьет служанку, избавится от тела столь жестоким способом? Мы имеем дело с коварным, беспринципным, но взрослым врагом, который прошел через что-то, что сделало его сердце черствым и беспощадным. И у которого есть цель, будь то завоевание власти в Академии или во всей губернии.

Некоторое время они обдумывали ее слова, пытаясь представить всех возможных предателей, но в голову никто не шел.

И вдруг Соланж ощутила сильнейшее головокружение, словно низ и верх поменялись местами. Иван подхватил парижанку на руки, Телена обеспокоенно что-то говорила, но звуки не пробивались, словно она находилась под толщей воды.

Через мгновенье все стихло, и в абсолютной тишине раздался до боли знакомый голос.

— Ланж! Ланж!

Глава пятьдесят третья, рассказывающая о восстановленной связи

2 марта 1831 года по Арагонскому календарю

Глубокой ночью граф Сухтелен снова выбрался на разведку со своими людьми, но на этот раз Гастон настоял, чтобы отправиться с ними.

— Может, побережешь себя?

— Куда уж больше, ваша светлость? Я и так целыми днями просиживаю, скоро в сторожевого пса превращусь, хоть на цепь меня и в будку, на прохожих брехать. Лучше уж бегать по лесу, мертвецов выискивать.

Губернатор не стал дальше спорить, да и фамильяр с каждым днем нравился ему все больше. Было приятно знать, что этот весельчак рядом.

До него стали доходить слухи о пропадающих преступниках: Оренбург, увы, не самая спокойная губерния, здесь всегда было много отребья из-за направляемых сюда каторжан, но если раньше они бродили по лесу, и чинили разбой, то сейчас резко исчезли. Да и несколько острогов подозрительно как-то обрушились, и под завалами не удалось найти выживших. Если быть точнее — никого не удалось найти.

Люди в городах и селах радовались исчезновению незаконопослушного контингента, но Сухтелен считал, что их похищали по приказу Мары, и обращали в мертвецов. Ладно, они смирились с мыслью, что однажды враг пойдет на штурм Академии, но если среди нежити окажутся преступники — убийцы, насильники, злостные нигилисты, — то у обороняющихся почти не будет шанса на успех.

Благодаря дневникам Анны они уже знали, что перерождение избавляет человека от чувств, но в каких же монстров после смерти превратятся те, кто был чудовищем при жизни?!

Увлекшись своими мыслями, граф потерял бдительность, и споткнулся о Гастона, резко застывшего на месте. Ворон Юлих спорхнул с плеча своего хозяина, и попытался привести в чувство фамильяра, но тот сначала ни в какую не реагировал, а потом встрепенулся.

— Ланж! Ланж! — приглушенно заскулил он.

— Что случилось? Что ты чувствуешь? — настойчиво спросил Сухтелен.

— Наша связь, — медленно произнес рыжий фамильяр. — Наша связь восстановилась! Я чувствую ее, чувствую Ланж, она рядом!

Он резко вскочил на все четыре лапы, и помчался на северо-восток. Граф не поспевал за ним, зато Юлих взлетел повыше, дабы не потерять пса из виду. Неужели она действительно здесь? Так близко, практически у них под боком, а они все это время рыскали по губернии, не понимая, куда запропастилась беспомощная парижанка.