Спокойный Ваня (СИ) - Кожевников Павел Андреевич

Неожиданно среди мусора на лестнице, моё внимание привлёк маленький бутылёк. В таких у нас раньше йод продавался в аптеках. Меня прямо тянуло к нему. Я с трудом присел и подхватил его двумя пальцами. В тот же момент в меня потекла живительная энергия. Выпрямился я не такой уставший.

— Чего нашёл? — Обернулся Натаныч.

— Показалось. — Ответил я и откинул бутылёк в сторону. Энергия в нём кончилась, а моё состояние, наоборот, значительно улучшилось.

Сложить нехитрый пазл оказалось нетрудно. Пока я не испытываю дефицита энергии, накопители для меня не видны. Точнее, никак мной не ощущаются. С другой стороны, а те ли это накопители, что собирают Вася с Катей? Может они с разной энергией? Мои товарищи спокойно берут накопители в руки и ничего в них не вливается. Надо проверять и только потом делать выводы.

Одно радует. В этом мире я для себя энергию могу найти прямо под ногами. Стоит заодно подумать, как её запасать на будущее.

На площадке первого этажа мы остановились.

— Как будешь действовать? — Натаныч пристально смотрел на меня. Для него было уже темно, но мои глаза он видел.

Я прикинул свои возможности. Несмотря на то, что толстый поддоспешник одевать не стал, движения у меня оставались скованными и немного неуклюжими. Следовало привыкнуть к броне, но ограниченность во времени заставляла спешить. С собой у меня были оба пистолета. Ремень с кобурой и кармашками под магазины, с трудом, но удалось застегнуть на талии. Второй пистолет я засунул в нагрудный карман бронекостюма. Винтовку я тоже планировал взять с собой.

— На улице сильно стемнело? Для меня не существует полной темноты. — Сразу пояснил я. — Мне надо понять, насколько я буду заметен, когда начну перебегать через улицу.

— Вот даже как? — Удивился Натаныч. — Сколько пальцев показываю?

— Фигу ты показываешь. — Усмехнулся я. — То есть, уже темно?

— Это здесь темно. На улице такой темноты не будет. Постоянно что-то горит. Осветительные ракеты и мы, и они периодически запускаем. — Он кивнул в сторону европейцев. — Увидят тебя сразу, как только высунешься.

— Плохо.

Я задумался. Оставался как минимум один пулемётный расчёт, который мог мне доставить неприятности своим калибром. Следовало выманить их и обезвредить перед забегом, но оттягивать дальше поход за артефактом не стоило. Его могли унести подальше от линии фронта.

— Есть дымовые шашки? — Задал Натанычу новый вопрос.

— Как ты предлагаешь их использовать? Перекрыть весь обзор и нам, и им? Европейцы тоже не дураки, сразу поймут, что мы к атаке готовимся, и начнут по дыму стрелять. Улица простреливается со всех сторон. — Его лицо выдавало напряжённую работу мысли.

Я понял, ещё немного и меня не отпустят. Предлог всегда найдётся. Оттолкнув Натаныча в сторону, я широкими скачками добежал до окна. Опешившие от моего неожиданного появления солдаты ничего не успели предпринять. Я, не задерживаясь, перевалился через подоконник на улицу.

Первой моей целью стал изрешечённый пулями бронированный грузовик, замерший точно посредине между домами. Не останавливаясь для оценки обстановки, я бросился к нему. Пули защёлкали вокруг, когда я приблизился к нему вплотную. На этом моя фора кончилась.

За спиной, в доме из которого я только что выскочил, раздавались матюки Натаныча. Но хоть в спину никто не стрелял. Над улицей вспыхнуло маленькое солнце. Нормальная видимость сменилась на контрастную мешанину света и теней.

Пулемётчики оживились. Огонь они вели прямо сквозь грузовик. Калибр или бронебойные пули позволяли им не обращать внимания на броню подбитой техники. Пару раз, на излёте, они втыкались в мой бронежилет и заставляли немного нервничать.

Надо было заканчивать с этим обстрелом. Я запомнил, где находилась пулемётная точка. Прикинув наше взаимное расположение, я взял винтовку на изготовку и резко высунулся из-за корпуса грузовика. Результат от моей стрельбы появился незамедлительно. Пулемётчик и его помощник обзавелись дополнительными отверстиями в головах.

Высадив все патроны в торчащий из окна пулемёт, я бросил винтовку и побежал к зданию. Стреляли в меня нещадно. Обычные пули несколько раз щёлкнули по каске и бронежилету. Попадания прекрасно чувствовались, но относительно лёгкие пули хорошо останавливались защитой. Спасибо создателям этого чуда-костюма и титановым пластинам, которые не рассыпаются, как керамика, после первого же попадания. Я немного приспособился к его весу, хотя изрядно вспотел от нагрузки.

Большие опасения вызывали начавшие стрелять сзади «свои». Косоруких там достаточно, а броня на спине у меня пожиже будет. Прижавшись к стене дома, я пропал из зоны обстрела противника. Высунуться из окон им мешал огонь с наших позиций.

Стараясь не задерживаться на одном месте, я двинулся в сторону нужного мне окна. Тем более оно было рядом. Раньше из него стреляли по мне трое. Когда я подошёл вплотную, один немец умудрился высунуться, несмотря на прикрывающий огонь с нашей стороны. В руке он держал гранату и высматривал меня.

Недолго думая, я всадил пулю ему в голову, а, выпавшую из руки, гранату отбросил подальше, вдоль дома. Немец обвис на подоконнике. Очень вовремя. Окно находилось выше моей головы. То, что я сумею туда забраться, у меня сомнений не вызывало. Но когда тебе подают практически трап — это совсем другое дело.

Тело погибшего немца начали затягивать внутрь, я спрятал оружие, подпрыгнул и, уцепившись за труп, дёрнул на себя, чем добавил себе ускорения. Уже в оконном проёме пришлось перехватиться за двух растерянных вояк. Они следом за убитым сослуживцем высунулись в окно, рефлекторно стараясь удержать вываливающееся тело.

По спинам евросолдат я перевалился в комнату, попутно нанося удары локтями и коленями по их головам.

Они так и не поняли, что происходит. Это для меня в комнате было светло, а для них, видимо, не очень. Поднявшись на ноги, пристрелил обоих. Быстро осмотрелся. Комната была, узкой и длинной. Одна кровать, стол, на котором лежали не распакованные пайки, и платяной шкаф с выбитыми дверками. Других противников в комнате не наблюдалось.

Ошибся. Через открытую дверь послышался вопрос на немецком.

— Гитлер капут! — Попытался крикнуть я, но из-за прозрачного забрала голос получился глухой и неразборчивый.

— Was? — Раздался удивлённый возглас, и в комнату заглянул очередной немец с автоматом наперевес.

Рывком сократив расстояние, я левой рукой отвёл в сторону ствол его оружия, а мой пистолет, зажатый в правой, оказался у немца под подбородком. Стрелять я пока не стал. С силой упирая ствол горе-вояке в горло, лишая тем самым возможности говорить, разоружил немца. Затем, придерживая за грудки, вытолкал его в небольшой коридор.

Здесь нас поджидали трое, только что появившиеся из других комнат. Они что-то начали гавкать на своём языке, но я их всё равно не понимал. Один из немцев нащупал фонарик и пытался его включить. Я глянул на дверь, ведущую на лестничную площадку. Она была распахнута. За ней никого не наблюдалось.

— Зольдатен унд официрен… — Громко начал говорить я, выглядывая из-за правого плеча заложника и смещаясь к самому тёмному углу. Мне требовалось хоть немного размазать их внимание. Заложник захрипел, в попытке что-то сказать. Его сослуживцы начали целиться на звук, но пока огня не открывали.

Ситуация становилась опасной. Фразу на немецком я не закончил, так как вообще не знал, что говорить дальше. Мой пистолет сильнее нажал на гортань заложника, заставляя его отклониться назад. Сочтя положение оптимальным, я выстрелил, забрызгав коридор и остальных немцев мозгами. Мёртвого немца я отпустил, одновременно расстреливая замешкавшихся врагов в упор.

Глава 20

Немцы в комнате быстро закончились. Я перезарядил пистолет, пока была такая возможность, и выскользнул на лестничную площадку. Из соседних квартир раздавались звуки стрельбы. На их фоне моя небольшая разборка осталась незамеченной.