Старый, но крепкий 5 (СИ) - Крынов Макс

Подходя к городу, натянул на низ лица платок, завязав узлом на затылке.

На воротах стояли те же самые стражники. Стражник с помятым шлемом заметил меня: загодя слегка поклонился и с вежливостью, которая меня даже немного смутила, спросил:

— Назовитесь, пожалуйста. И это… с какой целью прибыли в город? За дерзость, в общем, не сочтите, но записать надо, господин. Правила.

— Кайт Римсон, — сказал я с максимальной серьезностью. За вранье страже можно получить штраф в пару серебряных, но это лучше, чем оповестить город, что вернулся «убийца уважаемого купца». Мало ли кто еще за мной следит.

— Щас, щас, господин, все запишем… Рим-сон, да?

— Точно.

Стражник, высунув язык, аккуратно записал имя в заляпанный чернилами журнал.

— Все, господин, проходите. Всего это… самого доброго, в общем.

Вежливость стражнику подходила, как строгий костюм медведю. Я не удержался от вопроса:

— С чего такая обходительность, служивый?

Стражник нервно дёрнул плечом и пробормотал:

— Вежливость — залог здоровья, господин практик.

— А как ты понял, что я практик?

— Так это… У вас наконечник копья мерцает, господин практик. Артефакт, понятное дело.

Я с недоумением уставился на копье и мысленно выругался. Действительно, наконечник моего копья слегка поблёскивал — похоже, из-за близости Тянь-Шаня, полного родственной энергии. А я даже не обратил внимания на этот блеск — счел солнечным бликом.

Вот и засветился.

Пройдя через ворота и оказавшись на улицах города, я первым делом достал из рюкзака тряпку и замотал наконечник копья. Не хватало ещё привлечь внимание практиков школы Небесного Гнева — уж они-то могут захотеть выяснить, кто я и из какой секты или школы к ним пришел. На месте руководства школы после диверсии с бомбой я бы накрутил хвосты страже, обязав докладывать о каждом практике.

Я нервно поправил платок. Маскировка так себе, но для первого времени сойдёт. К тому же, вряд ли кто-то из шапочных знакомых сможет узнать меня теперь: хорошая еда в секте Тьмы сделала своё дело — телосложение заметно изменилось, мышцы налились силой, я раздался в плечах. Загар от постоянного пребывания на солнце сделал мою кожу темнее, а волосы выгорели и стали чуть светлее. Да и внутренне я поменялся.

Я свернул на боковую улицу и направился напрямик к гостевому дому. Ломиться к брату или сходу переться в старый дом — не лучшее решение. К Рою можно и вечером зайти, а вот маму охота увидеть пораньше. Но сначала оставлю в гостинице засветившееся на воротах копье вместе с рюкзаком с ценными склянками.

Гостевой дом ни капли не изменился. Стены, потемневшие от времени и дождей, местами облупившаяся краска. Будто совсем недавно с Кирой здесь гулял.

На крыльце я поймал едва не врезавшуюся мне в нос дверь, пропустил излишне спешащую дамочку — та ойкнула, протараторила извинения и ускакала прочь.

Стоило войти, и в нос ударил запах старого дерева, смешанный с ароматом благовоний — а вот этого я не припоминаю.

Под ногами заскрипели половицы, по которым кто-то недавно прошёлся мокрой тряпкой. Я прошёл через зал к стойке, за которой стояла девушка с живым лицом и бесстыжим, ощупывющим меня взглядом. Ее я тоже здесь не помню. Раньше тут женщина лет сорока стояла, въедливая и внимательная.

— Комната нужна? — спросила она, а мгновение спустя добавила. — Господин.

— Есть свободные?

— На втором этаже одна осталась. Простая комната, ничего особенного. Оплата вперёд, серебряк за семь дней. Если с питанием — полтора серебряка. Если по дням…

— Не нужно по дням. На неделю, — сказал я и положил на стойку пару серебряных монет.

Девушка смела ладонью деньги, сунула их в небольшой деревянный ящик под стойкой. Достав другой ящик, с медью, отсчитала мне сдачу и протянула вместе с потертым железным ключом.

— Возьмите. Комната семь. На ключе есть номер, но если не знаете цифр…

— Все в порядке.

Я поднялся по скрипучей лестнице на второй этаж, провернул ключ в скрежещущем замке.

Комната оказалась самой обычной: кровать с грубым матрасом, небольшой столик у узенького окошка и видавший виды сундук у стены. Полы чистые, выскобленные. Я осмотрелся и удовлетворённо кивнул: на пару ночей этого хватит. Надеюсь, здесь не водится всякой живности.

Я опустил рюкзак у стены, аккуратно поставил копьё в углу комнаты. Слишком уж заметная вещь, да и не стоит теперь таскаться с ним по городу. Это раньше мне нужно было древковое оружие для самозащиты, а теперь не слишком-то и важно, есть ли у меня копье. С практиками конфликтовать не намерен, а для остальных хватит и демонстрации намороженного вокруг пальцев кастета.

В общем, из оружия оставил только нож на поясе. Выглядит достаточно обычным, внимания не привлекает — у большинства мужчин висят клинки серьезнее. Правда, это же большинство обращаться с оружием не умеет.

Я переоделся в обычную рубаху и штаны, снял платок и спустился обратно в зал. За стойкой все еще стояла та самая девушка, хотя я увидел неподалеку и знакомую женщину — та протирала влажной тряпкой окно.

Снова подошёл к стойке. Девушка приветливо заулыбалась, оценив, что я не прячу под платком шрамы.

— Скажи, здесь раньше практики жили. Гус и Кира. Они ещё здесь?

Девушка хмыкнула:

— Гус, это высокий такой, с бородой? Плечистый, с двуручником.

— Нет. Такой, с щетиной, пил много и с обычным мечом ходил.

— Он съехал с месяц назад. Говорят, выкупил какой-то старый склад на окраине города, там теперь живет.

Я кивнул.

— Благодарю. А Кира?

На этот раз уточнять не пришлось.

— Девушка-практик, черноволосая? Ей месяца полтора назад ветром надуло. Говорят, ветер был со стороны какого-то практика из школы… — Девушка осеклась, когда от окна прилетела и шлепнулась мокрая тряпка. Вслед за тряпкой донеслось змеиное шипение:

— Поменьше болтай, больше работай! Иш-шь!

Девушка испуганно покосилась в сторону окна и поспешно добавила:

— Простите меня за болтовню. Кира здесь больше не живёт, о ней ничего не знаю.

Жаль. Было бы интересно послушать, как сложилась жизнь девчонки, и где ее искать.

Новость о беременности меня немного напрягла. Сроки не сходились, да и я был максимально аккуратен, но все же моя мнительность встрепенулась, подняла голову.

На улице было шумно и людно. С соседней улицы несся заливистый матерок, вдали раздавались звуки молота по наковальне. Смеясь и догоняя друг друга, бегали мелкие карапузы в потрепанных и не единожды латаных одеждах.

Я остановился у крыльца гостевого дома, огляделся. Внимание привлекли два парнишки лет десяти-двенадцати. Они пинали друг другу тряпичный шарик, смеясь и толкаясь. Я бы даже поверил, если бы не мельком брошенные взгляды в мою сторону, сменившиеся показательным невниманием.

Я подошел к ним поближе, махнул рукой, подзывая. Пареньки замерли, переглянулись. Тот, что стоял дальше, дернул головой, и второй нехотя подошёл ко мне.

— Что-то нужно, господин? — спросил он настороженно.

Я достал из кармана медную монету и щелчком пальца отправил пареньку.

— Вторая отойдет тому, кто расскажет мне, что интересного за последние месяцы произошло в городе.

Глаза мальчишек загорелись. Они тут же начали наперебой рассказывать про драку на площади, про большую группу практиков школы, которая отправилась недавно в гору, про поля за рекой, где «происходит что-то странное и светится ночью». Издалека приехал купец с диковинным товаром. Какой-то странный дядька (не из школы) набирает мальчишек для тренировки боя, но родители запрещают соваться туда — все уверены, что парням там будут промывать мозги и сколотят из них банду.

Мальчишки чуть ли не подпрыгивали от возбуждения, наперебой делясь слухами, и продолжали тараторить, перебивая друг друга, пока я не поднял руку.

— Хватит. Вы молодцы.

Я щелкнул большим пальцем, отправляя вторую монету мальчишке, которому до этого монеты не досталось. Только эта медяшка была покрыта тонким слоем льда.