Битва за надежду (СИ) - Хай Алекс

— Рад видеть вас, господа офицеры, — сказал он с лёгкой улыбкой, его голос звучал ровно, но в нём сквозило одобрение. — Вы справились. И справились, можно сказать, блестяще. Одно удовольствие наблюдать суету между Таврическим дворцом и шведским посольством в Петербурге. И ведь ничего же не могут предъявить открыто…

— Рады служить империи и государю, — ответил Аполлон с лёгким кивком.

— Понимаю, вам многое пришлось вынести, — продолжил великий князь, проходя к окну и взглянув вниз. — И наверняка вам обидно, что эта операция останется в тени. Никто не будет петь вам дифирамбы в газетах, не будет раздачи орденов на публике. Всё, что произошло, касается только нас и Четвёртого отделения.

Он обернулся, скрестив руки на груди. Я заметил на его губах легкую улыбку.

— Но награда всё же будет. Империя не забывает тех, кто ей помогает. Государь лично выразит вам свою признательность. Его императорское величество пожелал лично поблагодарить вас на закрытой церемонии.

Мы с ребятами переглянулись. Это значило больше, чем парадные речи. Полагаю, и награда будет весьма ощутимой.

Лева Львов кашлянул в кулак.

— Ваше императорское высочество, позвольте спросить… Как пленник… То есть князь Юрьевский? — Голос Левы был чуть напряжённым, он явно переживал за состояние нашего бывшего подопечного.

Фёдор Николаевич понимающе кивнул.

— Его светлость в надёжных руках, Лев Львович. Маголекари уже оказали ему первую помощь. Ваши действия и умелые манипуляции помогли ему продержаться. В ближайшие дни он придёт в себя и, надеюсь, даст нам те показания, ради которых вы его и доставили.

Я краем глаза заметил, как Лева с облегчением выдохнул. Он не любил оставлять пациентов в подвешенном состоянии. Тем более что пациент был особо ценный.

— Однако, господа, прежде чем вы уйдёте восстанавливать силы, я хочу, чтобы вы приняли к исполнению ещё одно распоряжение, — добавил великий князь.

Мы замерли.

— Операция закончилась, но свет ничего не должен о ней знать, — пояснил великий князь. — Поэтому, начиная с завтрашнего дня, вы вернётесь к обычной жизни. На время забудьте про гонки по Финскому заливу и шведских агентов. Посетите светские мероприятия, появитесь на балах. Пусть вас видят. Придерживайтесь тех легенд, которые для вас подготовили. Ни с кем не откровенничайте.

Я едва сдержал усмешку. Замечательная «награда» — снова вырядиться в мундиры и выслушивать скучную до зубного скрежета болтовню аристократии. Разве что нарядными девицами любоваться куда приятнее, чем вооруженными до зубов шведскими наемниками. Впрочем, если последние горят…

— Завтра князья Юсуповы устраивают пышный бал в честь шведской делегации, — продолжил он. — Кронпринц и принцесса Астрид будут там. Да и мой сын Андрей тоже. Вам, господа, тоже стоит помелькать на этом приёме.

Аполлон чуть склонил голову.

— Ваше императорское высочество, прошу прощения, но разве это не иронично?

Фёдор Николаевич усмехнулся.

— А разве вы ещё не привыкли к подобному? Политика — это танец, господа офицеры. Сегодня вы сражаетесь с противником, а завтра улыбаетесь ему на балу. Наслаждайтесь их бессилием, но держите ухо востро.

Я перевёл взгляд на Безбородко. Мысль о появлении на приёме не вызывала у него восторга. Уверен, у Льва и Уварова было похожее мнение.

Но выбора не было.

— Что ж, тогда стоит подобрать наряды, — сказал я с показной лёгкостью. — Всё же не хочется ударить в грязь лицом перед принцессой.

Фёдор Николаевич рассмеялся.

— Именно, Алексей. Именно. И ещё… Завтра возвращается ваш приятель Феликс Юсупов-младший. Думаю, вам будет о чем потолковать…

Мы с ребятами снова переглянулись.

— О да, ваше императорское высочество, — криво улыбнулся я. — Непременно потолкуем…

Я вернулся домой в особняк на Большой Дворянской как раз к обеду. Стоило только войти в холл, как на меня налетела Таня. Девчонка, забыв о приличиях, повисла у меня на шее, сжимая так, словно я был последней соломинкой в бурном море.

— Живой! — Она всхлипнула, уткнувшись носом мне в плечо. — Я так волновалась, Лёша! Мы ничего не знали! От тебя ни звонка, ни сообщения…

— Тише, Тань, — я приобнял ее за плечи, поглаживая по спине. — Всё хорошо. Я вернулся. Живой и здоровый…

Из-за двери в гостиную вошла матушка. Обычно безупречно сдержанная, сейчас она позволила себе редкую теплоту. В её глазах читалось облегчение, а в улыбке — что-то гораздо большее, чем просто радость встречи.

— Алексей, — она подошла ближе, пристально оглядев меня с ног до головы. — Надеюсь, ты не собираешься сказать мне, что это была просто случайно затянувшаяся прогулка?

Я улыбнулся.

— Почти. Скажем так, немного заблудился.

Матушка, разумеется, не поверила, но ничего не сказала. Она чуть склонила голову набок, словно примеряя мои слова на действительность, а затем велела Тане:

— Иди наверх и переоденься, дочка. Скоро обед. Я хочу посмотреть на тебя в том розовом платье от Ворта.

— Но… — Таня не хотела отпускать меня.

— Татьяна, — мягко, но непреклонно повторила матушка.

Таня вздохнула и нехотя отпустила меня. Я проводил её взглядом, а когда за сестрой закрылась дверь, матушка жестом велела мне следовать за ней. Мы прошли в отцовский кабинет.

Я вошёл вслед за ней, запах старых книг, бумаги и чуть уловимый аромат дорогой кожи окутали меня с головой. Здесь почти ничего не изменилось с моего последнего визита — разве что появилось несколько свежих газет и журналов.

Матушка закрыла за нами дверь и, не тратя времени, перешла к делу.

— Коллеги твоего отца из Гельсингфорса взбудоражены инцидентом на границе. — Она посмотрела на меня испытующе. — Твоя работа, сынок?

Я помедлил, но затем качнул головой:

— Матушка, я не могу говорить об этом.

— Алексей, — её голос стал чуть мягче. — Я не спрашиваю деталей. Только хочу знать — всё ли прошло удачно? И не грозят ли тебе последствия?

Я выдержал её взгляд и уверенно ответил:

— Всё в порядке. Вам не о чем беспокоиться. Но я не имею права распространяться.

Матушка сверлила меня взглядом ещё несколько секунд, после чего кивнула, словно взвесив мои слова и придя к выводу, что их достаточно.

— Хорошо, — она сделала шаг к окну, потом обернулась. — Иди переоденься к обеду. И ещё — звонили из ювелирного дома Фаберже. Заказ готов. Тебя приглашают взглянуть на кольцо для Иды.

Я вздёрнул бровь.

— Так скоро?

— Кузен императора и Черный Алмаз всегда будет в приоритете, — невозмутимо ответила матушка. — Чем раньше ты заберёшь кольцо, тем лучше. Нам еще нужно успеть всё подготовить.

Я усмехнулся.

— Вам с Юсуповыми так не терпится выдать поженить нас с Идой?

Матушка чуть приподняла бровь, но в её глазах мелькнуло что-то похожее на лукавство.

— Ты — самый сильный перспективный молодой человек, Алексей. А Ида — богатейшая и красивейшая невеста Империи. Вы — идеальная пара. Зачем тянуть неизбежное?

Я вздохнул. В глубине души я знал, что она права. Ида мне нравилась, и я считал ее разумным человеком. А самое главное — это было взаимно.

— Я не против помолвки, — признался я. — Но торопиться с браком не хочу.

Матушка кивнула, приняв мои слова, но добавила:

— Всё же надень кольцо ей на палец в ближайшее время. Это вселит в неё уверенность. И укрепит наш союз с Юсуповыми…

Кабинет ювелира Льва Карловича Фаберже в салоне Дома Фаберже был просторным, но заставленным всевозможными резными шкафами, стеклянными витринами и длинными столами, на которых лежали драгоценные камни, оправы и всевозможные инструменты. От воздуха веяло терпким запахом полировочных паст, смешанным с тонким ароматом старого дерева и металла.

Я сидел перед большим столом, разглядывая увитые виноградной лозой резные ножки, и терпеливо ожидал, когда мастер представит мне свое творение. Лев Карлович, наконец, появился, держа в руках небольшую бархатную подушечку, прикрытую темной тканью. Он неспешно подошел ко мне и, задержавшись на мгновение, словно давая мне подготовиться, откинул ткань.