— Я умоляю, не надо! — змеюка рухнула на колени и прижала руки к груди. В её голосе послышались сдавленные рыдания. — Сам накажи, только не изгоняй! Клянусь, такого больше не повторится.
— Я тебе не верю и не собираюсь оставлять змею в своём доме! — Герцог был непреклонен. Из толпы слуг, отошедших в сторонку, но никуда не девшихся, послышались смешки. — И встань, не позорься. Может, с моим дядей это и работало, но я слишком хорошо знаю твоё гнилое нутро, меня таким спектаклем не пронять.
— Хотя бы телепортом я могу воспользоваться? — вставая, деловито поинтеpесовалась леди. Рыданий в её голосе больше не слышалось, волшебство, не иначе.
— Общественный в пяти минутах лёта, — герцог вытянул руку куда-то вдаль, а потом гаркнул: — Пошла вон!
Змеюка отшатнулась, обратилась в драконицу и полетела, куда указали. Странно как-то полетела, крыльями почти не махала, её словно бы несло, как сухой лист ветром. Оглянувшись и протянув лапу, она взвыла:
— Мои вещи!
Герцог оглянулся на слуг. Один из лакеев, тяжело вздохнув, вышел вперёд, обратился, подхватил огромный баул и полетел вслед за змеюкой. А герцог задумчиво посмотрел вдаль.
— Что-то странное с ней происходит. Будь среди нас сильный воздушник, я бы решил, что её ураганом уносит.
— Да, что-то её явно выталкивает прочь от замка, — сэр Фермино тоже следил за странным полётом драконицы. — Такое чувство, что на леди Констензу воздействовали магией. Только вот какой?
— Есть тут у нас одна ведьмочка, — теперь задумчивый взгляд перешёл на наше окно. Мы с Любой дружно присели на корточки. — Которая умудрилась мне обратный оборот насильно устроить, а это не так просто, уж поверь.
— Она смогла воздействовать на главу рода? — недоверчиво переспрoсил целитель.
— И причём весьма успешно, — в голосе герцога звучала усмешка. Жаль, нельзя было увидеть его лица. — Так что, третья в поколении для неё вообще не соперница.
— Но откуда у человеческой девушки из немагического мира такая большая сила?
— Самому интересно. Спасибо, что примчался и вылечил девочку. Залетай как-нибудь на ужин, пообщаемся. А сейчас, извини, я хочу, наконец, нормально познакомиться со своей, такой загадочной, подопечной.
ГЛАВА 24. ЗАВТΡАК
День тридцать девятый
Мы с Любой шустренько, хотя и снова на цыпочках, доскакали до дивана, и когда герцог вошёл в комнату, дисциплинированно сидели, сложив ладошки на коленях, и смотрели на него невинными глазами. Словно это не мы только что подслушивали под окном, как он змеюку из дома выгоняет.
Окинув нас взглядом, в котором ясно читалось, что дракон ни капельки не поверил нашим честным глазам, но это и не важно, он провёл пятернёй сквозь волосы, со лба к затылку, и они послушно легли назад и по бокам и больше не закрывали его лицо.
Невольно повторив его жест, я рассеянно подумала, что сейчас у нас с ним волосы одной длины, хотя окружающие мужчины стриглись гораздо короче, а у женщин волосы были длинными. Почему у меня они такие, было понятно, но он-то зачем такие отрастил?
— Завтракали? — поинтересовался герцог. Мы дружно замотали головами. — Я тоже. И всем нам явно нужно привести себя в порядок. Поэтому жду вас через полчаса в малой столовой. Поговорим.
Развернулся и вышел. Мы переглянулись, пожали плечами и поспешили в свою комнату. Выглядели мы ужасно — я с растрёпанными oстатками волос чуть ниже плеч и закопчённой спиной, и Люба с замурзанным после слёз лицом, зелёными пятнами от травы на подоле, мокрыми рукавами и нечёсаной после сна, полураспущенной косой.
Красавицы!
Одна Фантя, как обычно, чистенькая и гладенькая, за своей шёрсткой она всегда ухаживала очень тщательно.
Пока мы с Любой бегом ополаскивались под душем и переодевались в чистое, она сложила в наши сумки всё, кроме учебников, их ей было не поднять. Я расстроилась, увидев, что спинку сарафана не спасти — вся в прожжённых дырах. Рубаха пострадала меньше, надеюсь, получится отстирать её и заштопать, а у сарафана придётся всю спинку менять, заплаткой там не обойтись. Хотя, у меня и на заплатку ткани не было, никто не додумался с собой какой-нибудь лоскут сунуть.
Ладно, у меня это точно не последний сарафан был, но всё равно жалко.
Волосы попыталась заплести, но они всё время вылезали из косы. Махнула рукой и оставила, как есть, только убрала с лица лентой. Многие драконицы носили волосы распущенными, так что, ничего страшного.
Спустя полчаса — или чуть больше, артефакт, показывающий время, висел в главном холле, а мы спустились по боковой лестнице, — мы робко заглянули в малую столовую. Найти её нам помог один из лакеев, указав пальцем на нужную дверь даже без нашего вопроса. Герцог уже сидел за большим столом, за которым вся прислуга уместилась бы, на узкой стороне лицом к двери. Увидев нас, он указал на два места рядом с собой.
Пристроив сумки на пустующий стул, стоящий с краю, мы сели, куда нам указали, и уставились на тонкие тарелки с узорами, прозрачные чашки, без ручек, зато на высоких ножках, и несколько разных ложек, вилок и ножей, лежащих перед нами. На столе так же стояли блюда с разной едой, и её было гораздо больше, чем нужно. Или герцог ест за десятерых, или… не знаю, может, с запасом принесли, как нам в доме князя.
— Берите, кто чего и сколько хочет, — предложил герцог, сам накладывая cебе на тарелку кучу еды.
Я представила, как тянусь за едой, роняю её на вышитую скатерть, опрокидываю чашку на ножке, разбиваю тонкую тарелку. Вилки эти, опять же! Мы с Любой только здесь, в замке их впервые увидели, но никто нас не заставлял ими пользоваться, половина слуг, как и мы, спокойно ела одними ложками.
— А может, мы на кухне поедим? — с надеждой посмотрела я на дракона, заметив, что и Люба тоже сидит, не двигаясь, с испугом глядя на слишком тонкую посуду, которую очень легко разбить.
— Нет, — покачал гoловой герцог, накалывая на вилку кусок оладышка, который еще и ножом отрезал. Сунул в рот, прожевал и, видя, что мы продолжаем молча на него смотреть, пояснил: — Вы — мои воспитанницы, а значит, члены семьи. Семья обедает здесь.
— Я не голодная, — вздохнула Люба, пряча руки на коленях и стараясь не поедать глазами кучу вкусного на тарелках.
— Я тоже, — тут же подхватила я. — Можно, мы пойдём, а то в школу опоздаем?
А по дороге можно заглянуть на кухню и перехватить у госпожи Имелды пирожок, а если поспешить, то и миску каши с маслом.
— Так, — герцог положил нож и вилку и внимательно посмотрел на нас. — В чём дело?
— Ни в чём, — я замотала головой, отводя взгляд.
— Да боятся они всё тут поронять и разбить, — не выдержала фантя, вылезая у меня из рукава. — Тут же всё такое хрупкое! И вообще — как они эти оладьи ложкой есть должны? Или это вот… — ткнула она лапкой. — И это!
— Омлет? — подсказал герцог. — Бекон? Жареные колбаски? Почему ложкой? Есть же вилка.
— Не умеем мы вилкой, деревенские, — развела Фантя лапками. — Нам бы кашу. Или яйца варёные. Молока с булкой.
— Это так? — герцог посмотрел сначала на меня, потом на Любу. Мы кивнули, стараясь не смотреть ему в глаза. Стыдно. — А я с детства ни кашу, ни молоко, ни яйца варёные не люблю. Вот мне их и не подали. В следующий раз будет всё, к чему вы привыкли, а сейчас… Вот булочки, их и с компотом можно есть, я компoт вишнёвый люблю, а вы?
— Я люблю, — призналась, всё же рискнув поднять глаза на герцога. — Только боюсь разбить, — я показала на чашку с компотом, потом на стеклянный кувшин с ним же.
— Ничего страшного, у меня много бокалов, — отмахнулся герцог. — А оладьи вы как есть привыкли?
— Руками, — пожала я плечами. — Макаем в сливки или варенье, что есть, и в рот.
— Хмм… — герцог посмотрел на кусочек оладышка на своей вилке, потом на то, что на тарелке лежало, потом на крошечные прозрачные мисочки с вареньем на столе. — Макать, значит? Руками?
— Ну, да, — совсем смутилась я, а потом чуть рот не открыла, видя, как герцог берёт оладышек в руку, макает в одну из мисочек, которую поближе пододвинул, и с удовольствием жуёт.
