Триумфатор - Пучков Лев Николаевич

– Варианты всегда есть…

– Конкретнее.

– Машину выгоняем на улицу. Выходите, садишься, отпускаешь Лизу – и дуй куда хочешь…

– Нет, нет, так не пойдет, – парень старается говорить внятно и твердо, но голос его предательски дрожит: товарищ на пределе, малейший вывих с нашей стороны – и сорвется. – С гранатой и Лизой я в безопасности только в этой каморке. Уже в коридоре, в двух шагах от детской, меня можно валить – гранату запнете в комнату и все. А уж на улице – тем более. Да что там улица… Не дойду я до улицы, что ж я, не понимаю, что ли…

– Спокойнее, брат… Не все так безнадежно, как кажется.

– Валера, не лечи меня – я ситуацию не хуже тебя понимаю! Придумай что-нибудь, чтоб я мог спастись… Эй, в коридоре!

– Да?! – одновременно ответили Иванов, Петрушин и Костя.

– По одному!

– Костя, – тихо скомандовал Иванов.

– Я слушаю, – с готовностью включился Костя. – Заглянуть можно?

– Да ты не слушай. И заглядывать не надо. Глаза мои хочешь видеть? Ты психолог, да? Не надо! Ты просто говори. Говори, как мне отсюда выбраться. Говори реальный выход, чтобы меня нельзя было убить. И помни – я такой же, как и вы, все лазейки вижу сразу.

– Мы положим оружие в комнате.

– Так…

– Заходим по одному, все в угол складываем…

– Тут места мало, еще один не влезет. То есть влезет, но контролировать уже нельзя будет.

– Хорошо, мы не заходим – в коридоре разоружаемся, просовываем руку, в угол складываем.

– Дальше?

– Потом выходим во двор – под окно, чтоб ты видел. Если хочешь, можем до трусов раздеться…

– Не пойдет.

– Почему?

– Что мешает вам спрятать одного вооруженного во дворе? Что мешает ствол заныкать во дворе? Не пойдет! Давай быстро еще варианты!

– Слушай… Ты подумай хорошенько – это же самый лучший вариант…

– Ну я так и понял: нету у нас вариантов. Нету! Мне в любом случае – хана… Бл…, что за х…, ну как же так получилось, а…

– Спокойнее, все нормально…

– Ага, нормально – я подыхаю. Ну что ж… Извините, мужики, зря потратил ваше время. Держите…

Из детской послышался негромкий стук – металл о дерево.

– От двери!!! – рявкнул Ростовский.

Я, Иванов и Костя дисциплинированно прянули в стороны, расчищая спасительные метры узкого коридора, а Петрушин с Васей плечом к плечу шагнули к проему и устремили в детскую горящие взгляды-прожекторы.

Короткая возня, удар, глухой вскрик…

– Ловите!

Из проема головой вперед выпорхнула Лиза: Вася с Петрушиным словили ее в четыре руки и тотчас же, в одно слаженное движение, прыгнули вбок, выпадая из габаритов дверного косяка.

«Ба-бах»!!!

Пол подо мной прыгнул, стена ощутимо ударила в бок, в ушах тягуче зазвенело. Поскользнувшись и чуть не грохнувшись на выбитой из стены штукатурке, я рванул в детскую: я ближе всех оказался, Иванов с Костей – с той стороны, а Петрушин с Васей валялись на полу.

Захватчик наш был мертв. Не думаю, что граната тому виной – судя по положению головы, Ростовский успел свернуть ему шею.

На Валеру было больно смотреть. Он лежал на спине, угасающим взором глядя в потолок, тихо кашлял кровью и пульсирующими толчками кровоточил сразу из трех рваных ран. Лежал головой к дверному проему – видимо, Лизу швырнул через себя, а самому не хватило инерции выйти из этого смертельного кульбита.

Несколько секунд он еще был в сознании – заметил меня, чудовищным усилием воли собрался в последнем усилии и одними губами прошептал:

– Лиссс…

– В порядке, – едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться, сказал я. – С ней все нормально.

– Ну вот… – кашлянув последний раз, Валера уронил голову набок и затих.

Глава 7

Управление «Л»

Если меня не шлепнут в самое ближайшее время и по какому-то чудовищному недоразумению мне удастся дожить до пенсии, напишу диссертацию. Тема диссертации будет такая: «Стадионный синдром: уркагано-ментовская дрючба на фоне злыдней в черных масках». Хе-хе…

В первую партию сдались самые умные. Было их двенадцать человек, инициативу проявили сами, можно сказать – не раздумывая, с ходу, буквально на пятой минуте с начала отсчета.

Пока остальные переваривали случившееся, отходили от шока и медленно выползали из ступора, эти, самые умные, успели сообразить, что очень скоро начнется борьба видов за выживание, победить в которой будет не так просто, как кажется на первый взгляд. И быстренько сдались – пока не началось.

Сама процедура сдачи была несложной.

Человека уведомляли, что по окончании экспресс-расследования его протестируют по всем ключевым моментам на полиграфе (тут же демонстрировали эти полиграфы, что разместились в раздевалке аж в трех экземплярах) и предупреждали: будешь уличен во лжи – расстрел на месте. А последний контрольный вопрос будет такой: все сдал, ничего не забыл?!

После такой вот ласковой преамбулы подследственного брали в оборот сразу несколько человек: обкладывали камерами и диктофонами и с пулеметной скоростью засыпали вопросами, на которые следовало отвечать не раздумывая, искренне, наотмашь.

Собрав необходимый массив информации, сотрудники вместе с подследственным отправлялись в адреса: брать людей и груз.

Как видите, если опустить тысячу оперативно-следственных нюансов, неизбежно возникающих при проведении такого рода мероприятий, выглядит все довольно просто.

Однако вся эта «простота» требовала определенного количества времени: Москва – сельцо немаленькое, а следственная бригада, как верно заметил камрад Собакин, – не резиновая.

Ну так вот, разобрали первых, выдоили, разъехались по адресам…

Время идет, на стадионе – тишина под идиотскую музыку и губительный аромат вечноработающих полевых кухонь, труп коченеет, вздутие пузыря прогрессирует, воры давно выпали из ступора и все чаще посматривают на часы: да что ж это за пляттство – уж полночь близится, а херрмана все нет!

В общем, публика в вольере закономерно и обоснованно начинает волноваться.

Тут выползает какой-то заспанный сотрудник и лениво сообщает: по первой партии все путем, две группы уже едут, три группы сейчас отконвоируют задержанных в СИЗО и тоже подъедут, так что давайте, кто желает, записывайтесь в следующую дюжину.

Зря он так – на самотек все это пустил.

Самые маститые воры заявили: давай, записывай, и стали фамилии диктовать.

Тут авторитеты – которые не воры, быстренько «предъявили»: а чего это вы первыми лезете, по какому праву?

По своему законному праву: по понятиям мы тут главные.

Ну и что – «по понятиям»? А мы что – не люди, что ли? Мы тут вроде как все в одинаковом положении!

В общем, не буду рассусоливать: в итоге, как и следовало ожидать, дело дошло до потасовки. Разуваевские «маски смерти» хранили гордое молчание и в процесс не вмешивались: Собакин с Разуваевым решили в данной ситуации благоразумно «забить» на генеральское «кто будет бузить и дебоширить – расстрел».

Да, вот еще интересный момент: давно заметил, что в ходе претворения в жизнь глобального проекта очень многое зависит от исполнителей на местах. Зубовы и генералы могут, конечно, рожать стратегические планы для всей страны и постсоветского просранства, но вот конкретно, допустим, на том же стадионе «Рывок» в ходе второй фазы операции «Сантьяго» все решают Собакины и Разуваевы. Как они захотят, так и будет. И хорошо, если эти Собакины оказались нормальными пацанами – не истеричками и психопатами. Могли бы ведь, без всяких, полвольера перестрелять, когда драка началась. А что? Команда была: за дебош – расстрел!

Ладно. Воры с авторитетами сами разобрались, без нашего вмешательства. В результате пятерых авторитетов заочно сослали очком торговать (одного вора сильно побили), авторитеты, в свою очередь, торжественно объявили, что заказы на троих воров можно считать оформленными – но все дружно определились, что все это потом, после, когда свершится счастливое избавление. Если свершится.