Практикантка (СИ) - Абдуллова Екатерина

Долго его безучастность Мирнон «не замечать» не смогла. Огорченно спросила:

— Вы были заняты? Простите. Я так невежливо ворвалась…

— Ничего, — пожал он плечами. — Вам, наверное, нелегко в последние дни.

Мирнон благодарно и грустно улыбнулась:

— Кажется, что в смерти студента все винят меня… Я знаю, что не виновата, но все равно тяжело.

Вновь повисло молчание. Маркус смотрел в окно, краем глаза наблюдая за ван Хиль. Ее тонкие ноздри напряглись и побелели, улыбка стала натянутой. Разозлилась… Однако голос ее, когда она заговорила, звучал ровно и даже дружелюбно:

— Что ж, мне пора… Простите, если отняла у вас время. И все же, лэр Маркус, прошу еще раз, запретите своей клиентке работать в такую жару.

Небо чистое, ни облака… Плеснув из фляги на ладонь и смочив лицо, Алерайо велел Туцию подстегнуть лошадей: хоть так разогнать этот горячий кисель, в который превратился воздух.

Вскоре показался дом. Высокие кипарисы, словно стражи, встретили у ворот, а на шум подъехавшей коляски из дома выскочили дочки, пятилетняя малышка Алли и шестилетняя Роса. Алерайо едва успел ступить на землю, как обе налетели на него.

— Папа приехал! Папа!

— Ты закончил, да⁈ Ты поиграешь с нами⁈

Алерайо, посмеиваясь, переждал шквал звонких криков, и с сожалением покачал головой:

— Я только пообедать.

— А Роса рыбой подавилась! — тут же сообщила Алли. — Мама целителя вызывала.

Алерайо присел, сочувственно вглядываясь в загорелое лицо старшей дочки.

— Больно было?

— Чуть-чуть, — радостно улыбнулась Роса и развела ладони почти на пол-локтя: — Во-о-от такая кость была.

— Папа! — Пользуясь моментом, Алли забралась к Алерайо на колени и обхватила за его шею. — Давай поедем на горки вместе.

На другое колено уселась Роса:

— Ты же устал, да? Ну? Устал ведь? А там так весело! Поехали…

Подхватив дочек, Алерайо встал и с ними на руках направился в дом.

— Самая страда, красавицы мои. Не могу.

«Красавицы» одинаково выпятили нижние губки.

— Вот вырастем, замуж выйдем, а ты и не заметишь! — серьезно заметила Алли.

Едва сдержав улыбку, Алерайо чмокнул обеих по очереди в румяные мягкие щечки:

— Обещаю, как закончу посевную, отправлюсь с вами, куда захотите…

Полчаса спустя дочки проводили его обратно. Уже усевшись, Алерайо вспомнил о кукле, которую на днях Алли забыла в его коляске.

— Подождите!

Вынув тряпичную девицу из ящика, в котором возил запасную одежду, еду и разные нужные мелочи, он отдал ее счастливо взвизгнувшей дочке.

— Твоя Тэри уже все поля со мной объездила.

— Тэри! Бедняжка! — Алли прижала куклу к груди. — Тебя работать заставили…

Алерайо остановился рядом с граном Куштом, который отвечал за сев на участке альтийских студентов, и с удовлетворением оглядел внушительную площадь возделанной земли. Сегодня, как и вчера, чуть меньше, но это и понятно: после смерти однокурсника многие берегутся, заканчивают раньше обычного. Ладно, со временем успокоятся, наверстают.

Гран Кушт с плохо скрываемым беспокойством поклонился и замер.

— Хорошо продвигаетесь, — кивнул ему Алерайо. — За пару часов кончите?

— Должны бы… — расслабившись, гран Кушт рукавом утер лоб. — Сегодня студенты раньше отработали.

— Вы тоже поторапливайтесь. «Погодники» с утра за главным каналом обосновались, такая духота, как бы грозой по нам не прошлись.

Рубашка неприятно липла к потному телу. Алерайо расстегнул верхние пуговицы, но легче не стало. Жаркий плотный воздух, поднимающийся от земли и давящий сверху, зажимал, словно в невидимых тисках, не давал вдохнуть полной грудью.

— Восточное поле осмотрим и — в город, — сказал Алерайо Туцию.

Возница оживился, щелкнул вожжами и присвистнул, но лошади, изнуренные жарой, шагу не прибавили. Туций взялся за кнут.

— Так успеем, — остановил его Алерайо, глянув на мокрые спины животных.

Они почти доехали до восточного поля, когда в небе сверкнула зарница и ворчливо, предупреждающе, зарокотали первые, еще далекие, раскаты грома. Порыв ветра рванул тент над головой, бросил пылью в лицо. Алерайо запоздало зажмурился.

Лошади тревожно зафыркали, и коляска замедлила ход. Моргая и щурясь, Алерайо приоткрыл глаза, и с губ его слетело ругательство: за то мгновение, что он был ослеплен, горизонт почернел.

— Поворачивай! — велел он вознице.

Похоже, «погодники» так расстарались, что на иссушенную землю уронят не благословенный щедрый дождь, а все небо.

Налетел ветер. Разом, сильно. Взревел, ударил в лицо и грудь, играючи закружил вокруг пыльными воронками, и будто пытаясь обогнать его, коляска развернулась и, дребезжа и подпрыгивая, понеслась к едва видимому вдали городу. Алерайо вцепился в спинку сиденья.

На полях, где только что сеяли, уже никого не было, лишь брошенные бороны сиротливо лежали посреди пашен, а далеко впереди виднелись облака пыли, поднимаемой мчащимися повозками.

— Ох, и грянет! — крикнул, полуобернувшись, Туций.

Теперь ему не приходилось погонять лошадей: те хрипя и рассыпая пену, сами рвались вперед. Словно чуяли беду.

Алерайо с тревогой посмотрел в сторону озер. Он велел дочерям оставаться сегодня дома, но они так упрашивали… Обещали ненадолго… Вернулись уже или нет? Что если заигрались?

— Туций, давай к озерам!

Возница не услышал. Ветер завывал, свистел, стонал на все лады, рвал крики на части и утаскивал в поле…

Алерайо привстал, чтобы стукнуть Туция по плечу и жестами указать направление, но на очередной кочке его так подбросило, что он чуть не вылетел из коляски. Едва удержался, но прокусил язык. Резкая боль и солоноватый привкус во рту вернули способность трезво мыслить: прямой дороги отсюда к озерам нет, все равно придется ехать через город.

Гремело все ближе, все громче.

Внезапно коляску накрыла тень. В сумрак погрузились задыхающиеся в бешенном галопе лошади, почернели поля… Впереди еще угадывалась светлая полоса дороги, но мир за спиной поглощала тьма. Словно на ночной аллее один за другим гасли светляки.

Локтем прикрыв лицо от ветра, Алерайо оглянулся, и дыхание его перехватило. Сердце на миг замерло, а затем торопливо застучало в ребра: сзади нагоняла сама Бездна. Тучи — непроницаемый мрак, раздираемый вспышками света, — шли так низко, что казалось давят все под собой. Давят и втирают в землю.

Алерайо перевел взгляд на цепь холмов, за которыми скрывались озера. Тьма уже нависла над первыми из них.

Туций что-то кричал и стегал лошадей, и без того отдающих последние силы, но теперь Алерайо не останавливал его. Быстрее! Домой! Убедиться, что его девочки в тепле и безопасности…

Они не миновали и половины пути до города, когда первые тяжелые капли забарабанили по тенту и стенкам коляски, а затем словно небесный рой разъяренных ос обрушился разом, тысячами ледяных жал впился в тела лошадей.

Порывы ветра швырнули этих ос под тент, прямо в лицо, в грудь, хлестнули по открытой шее, но Алерайо не почувствовал боль.

Онемевшими пальцами он вцепился в дверцу и, распахнув глаза, смаргивая лишь когда по ним ударяли колючие струи, вглядывался туда, где белесо-серая пелена дождя уже минут пять прятала знакомые силуэты холмов. Там, в пелене, начало что-то двигаться. Что-то гигантское, что-то, чего там не должно быть…

Вдруг пелена стала прозрачней, словно кто-то протер запотевшее стекло, и Алерайо наконец увидел, что же она скрывала. От представшего зрелища внутренности его опалило жаром.

По озерам шли смерчи.

Уродливые черные пуповины, соединяющие небеса и землю… Чудовищные воронки, изгибающиеся в смертельном танце…

Шатры и беседки для них не преграда. А люди… Дети… Минутная забава. Игрушка, которую сломают, даже не заметив. Сломают и выбросят…