Двойник короля 11 (СИ) - Скабер Артемий

— Понимаю, — кивнул я. — Война никому не приносит счастья.

Кроме победителей, конечно. И даже им не всегда. В прошлой жизни я видел достаточно войн, чтобы понимать их настоящую цену. Да, территории, ресурсы, влияние — всё это приятные бонусы, но какой ценой они достаются?

— И всё же мир нужен обеим сторонам, — продолжил бей. — Наша экономика не выдержит продолжения войны. Да и ваша, я думаю, тоже.

— Не мне решать, — пожал плечами. — Я всего лишь посланник. Да и не я предложил этот мир.

Но мы оба знали, что это не совсем так. От того, как пройдёт сегодняшняя встреча, зависит очень многое, в том числе и решение России о продолжении или прекращении войны.

Глядел в окно и не верил, что Османская империя вдруг поджала лапки. Гордые местные аристократы, наоборот, достаточно воинственно настроены. Хотя чего удивляться, помирать же не им…

Наконец, мы подъехали ко дворцу. Он будто вырос из земли — белый, гладкий, весь в башенках и арках. Стены отполированы до зеркального блеска. Всё здесь было вылизано, как будто боялись испачкать хоть одну плитку. Камень — светлый, дорогой. Наверху — балконы с тонкими столбами, из которых торчали какие-то шпили, как иглы или хвосты павлина, застывшие в воздухе.

Передо нами раскинулась широкая дорога, выложенная плитами, между ними даже травинка не пробилась. Справа — сад, аккуратный до тошноты: каждый куст подстрижен, каждая клумба — как узор на ковре. Слева — фонтан. Вода в нём играла на солнце, словно бриллианты сыпались вниз. Вся архитектура будто кричит: «Смотри, мы великие!», а мне всё равно.

Везде воины. В золоте, с острыми копьями, с одинаковыми лицами. Меня уже заметили. Кто-то шевельнул занавеску на верхнем этаже — наблюдают. Слуги и служанки сновали повсюду, женщины, завёрнутые с ног до головы.

Мы вышли и последовали за процессией из охраны. Только сейчас обратил внимание, что Мустафа в каком-то балахоне. Видимо, официальная одежда для таких случаев.

Нас провели через сад. Вот нет в нём души… Не то что мой лес. Тут каждое растение, казалось, было высажено с математической точностью. Фонтаны журчали. Птицы пели в клетках, развешанных на деревьях. Красиво, но как-то слишком… искусственно. Нет той естественной красоты, которая присуща нашим русским лесам.

Пока шли, я подумал, что, возможно, стоило взять с собой Фирату, чтобы переводила, но отказался от этой идеи. Она женщина и может «напугать» высокопоставленных мужиков своей экзотической внешностью и открытым лицом.

Придумал кое-что другое. Я ещё никогда не пробовал такой трюк, но теоретически должно сработать. Активировал связь с Фиратой через пространственное кольцо и попытался «транслировать» ей то, что видел и слышал. Если повезёт, она сможет подтверждать правильность перевода Мустафы.

Формально мог бы и Лахтину взять, а потом устроить массовую казнь ублюдков, кто против мира. Но это было бы слишком радикальным решением. Пока что лучше действовать дипломатическими методами.

Наконец, мы зашли во дворец. Точнее, в один из комплексов. Там нас с беем обыскали. Меня, конечно, более тщательно: заглянули в каждый карман, пощупали каждый шов на одежде.

И вот мы в зале. Я тут же улыбнулся, подумав: «Как предсказуемо…» На возвышении стоял стол с креслами. Судя по всему, там и будут сидеть Диван-и Хюмаюн, а мне придётся стоять. Хотят показать моё положение и отношение.

Огромное помещение с высокими сводчатыми потолками. Колонны поддерживали крышу, между ними висели шёлковые занавеси. На стенах — гобелены с изображениями батальных сцен. Победы османской армии, судя по всему. Интересно, а есть ли среди них наши поражения? Наверняка нет. История всегда пишется победителями.

Началось ожидание почти в полчаса. Специально тянут время, чтобы показать, насколько я незначителен в сравнении с их «великими» вельможами. Старый трюк, который используют при дворах по всему миру. В прошлой жизни я и сам нередко заставлял послов ждать, чтобы подчеркнуть своё превосходство.

И вот наконец заходят мужики. Всем лет за сорок, даже один дедушка. Плюс несколько молодых людей. Скорее всего, это и есть принцы.

Все одеты в богатые одежды, расшитые золотом и драгоценными камнями. У некоторых на поясах сабли, украшенные дорогими каменьями. Демонстрируют богатство и силу. Я же в своём простом синем костюме выглядел среди них почти оборванцем.

Когда все расселись, каждый взгляд изучал меня. И не просто оценивающе, а с презрением и злостью.

Сколько я насмотрелся на такое в прошлой жизни? Этот взгляд «как ты смеешь находиться в одном помещении с нами?» знаком до боли. Но теперь я не марионетка, не двойник короля. Я — Магинский, с армией монстров в кольце и магией шестого ранга.

Началось долгое вступление от дедульки на турецком. Мустафа рядом переводил мне суть. Это ж нужно умудриться десять минут перечислять родословную султана… Даже в нашей империи такого бюрократического маразма нет.

Дальше — представление всех собравшихся, их титулов и родословных. Один за другим они называли свои имена и приписывали к ним длинные перечни регалий и достижений. Капудан-паша — командующий морскими силами. Дефтердар — главный казначей. Казаскеры — военные судьи. И, конечно, Нишанджи — хранитель печати султана, отец Зейнаб.

Я сдержал зевок, и вот мы наконец-то перешли к сути вопроса.

— Ты, русский камнелицый! — переводил мне слова какого-то мужика бей. — Мы, великий и гордый народ. Пошли на мир, сопровождали тебя в великую столицу нашего государства, а ты… — говоривший поморщился. — Посмел плюнуть нам в лицо? Ударить руку султана?

Камнелицый? Это что за обращение такое? Хотя, если подумать, у меня действительно довольно холодное выражение лица.

— Посмел нарушить наши законы? Совершить преступления? — говорил уже другой дядька.

Вгляделся в его лицо. Да это же Нишанджи, рожа у него очень похожа на дочурку. Рука постоянно лежит на сабле, а ещё глазки так горят. Явно мечтает о моей крови.

Начались снова перечисления моих «подвигов». Как я нарушил традиции, как оскорбил высокопоставленных лиц, как посмел сбежать из «гостеприимной» тюрьмы султана. И резюмировали, что я шакал, недостойный встречи с султаном. Назвали ребёнком, евнухом и заявили, что не дело великому правителю говорить со мной. Мол, даже ребёнок больше достоин предстать перед султаном Османской империи. Я пропускал мимо ушей всю лишнюю информацию.

Ба… Вот же они душные! В прошлой жизни мы разгромили Турцию за месяц, и это было ещё до меня. Другой мир, а ничего не изменилось. Всё так же много пафоса, надменности и гордости.

Наконец, они заткнулись.

— Ты можешь ответить, — перевёл мне Мустафа. — Но следи за словами и говори кратко.

— Мы тут два часа, — улыбнулся. — И это я должен быть кратким? Ладно. Смотри, переводи всё чётко. Я узнаю, если ты где-то ошибёшься, и тогда будет плохо. Ты меня понял?

Бей кивнул и шумно сглотнул. Я обратился к пространственному кольцу и попытался транслировать то, что происходит, Фирате, чтобы она подтверждала правильность перевода.

«Я слышу, господин, — ответила тут же. — Переводить буду точно».

Отлично! Теперь у меня двойная проверка. Мустафа не сможет смягчить мои слова или изменить их смысл.

— Уважаемые… — начал, перечислив всех собравшихся. — Я готов ответить за каждое своё действие. Начну с покупки русских рабов в Бахчисарае. Всё официально: заплатил — получил. Кажется, у вас есть такое золотое правило. Продавец мог не брать мои деньги, не продавать, но он их получил.

Мустафа посмотрел на меня так, словно я должен заткнуться. Начался перевод, и лица важных мужиков стало косить.

— Это касается только турок! — заявил папаша Зейнаб.

Умница ты моя. Сам в ловушку полез.

— Мои деньги! Сейчас же, — сказал я твёрдо.

Бей не говорил. Мои глаза сверкнули, и он начал переводить:

— Я заплатил своими зельями, которые продавали ваши люди в Османской империи. Хочу их сейчас же. Раз сделка незаконная, требую своё обратно.